«…хотелось бы отметить, что устройство мозгового аппарата какого-нибудь зяблика или, допустим, выдры фактически не имеет между собой каких-либо решительных различий. Здесь, как и в других случаях, мы наблюдаем ту же самую тройственная модель, о которой писалось выше, но о которой не лишним будет напомнить вкратце ещё раз.

Итак, первый отдел мозга или, проще выражаясь, «ствол» ― самый древний. Он же самый простейший. Отвечает за выполнение организмом базовых функций: дыхание, сердцебиение… Невероятная прожорливость некоторых индивидов и готовность биться за лишний кусок тоже, кстати, находятся в компетенции этого мозгового участка. Особенно он развит у рептилий: крокодилов и клювоголовых. Кому «посчастливилось» общаться с этими, мягко выражаясь, милыми и высокоодарёнными созданиями, тот, несомненно, всё поймёт.

Теперь о втором участок нашего мозга. В научной среде он носит название лимбической системы. Его можно назвать вместилищем эмоций. Отвечает за заботу о потомстве, за чувство отчаяния или приподнятого настроения, когда всё идёт, как по маслу. В той или иной степени, этим обладают все, поэтому трудно сказать, у кого из зверей или птиц эта часть развита особенно сильно.

Ну, и наконец третий отдел мозга. Высший. Так называемый «неокортекс» или кора больших полушарий. Развился позже остальных и отвечает за мышление. Не обладай мы этим чудесным дополнением к нашему «стволу» и лимбической системе, мы не могли бы ни думать, ни говорить. Так что возблагодарим природу, мои любезные!

Да, надо отметить: неокортекс развит не у всех одинаково. Проще говоря, не все могут быть в равной степени умными. Отчасти с этим повезло представителям некоторых видов приматов. Но особенно выдающиеся показатели в области мышления были зафиксированы в лабораторных условиях у голубых соек. Этот факт неоспорим, об этом всюду написано, можно проверить. Список литературы прилагается в конце книги».

А теперь приблизимся к массивным воротам Фаунграда, предъявим сидящему в полосатой будке усатому и хвостатому сторожу документы, позволяющие свободно перемещаться по стране, и войдём в город.

Перед нами улица Аллеи клёнов. Или просто: Аллея клёнов. Так она называется. Хотя никаких клёнов здесь нет в помине. Может быть, когда-то были, но сейчас по краям улицы вместо деревьев ― покрытые пылью фонарные столбы, кирпичные и деревянные дома с отслаивающейся краской и афишная тумба под ржавой конической крышей. Ветер треплет на ней клочья старых объявлений и афиш, зазывающих публику в местный театр.

Итак, пройдя по Аллее клёнов, всё вверх и вверх, мы непременно упрёмся в центральную городскую площадь, вымощенную покосившимися с годами булыжниками. У площади есть название: имени Двух бобров. Никто, конечно, её так не называет: «имени двух…» Зовут её просто: площадь Бобров. Что же касается бобров, то это исторические личности и у них есть имена: Болеслав и Максим. По имеющимся сведениям, они были первопроходцами и когда-то, в стародавние времена, когда здесь высились одни только сосны, решили основать на этом месте город. В центре площади, кстати, поставлен памятник: две бронзовые фигуры с плоскими хвостами, снизу ― памятная табличка.

От площади Бобров можно пойти в трёх разных направлениях. Это улицы: Лишайниковая, Кривошейная и улица Тонких Следов (что это означает, трудно сказать; никто из жителей точно не знает, каждый понимает эти «следы» по-своему или вообще предпочитает не задумываться о таких пустяках). Итак, улица Тонких Следов нам не нужна, Кривошейная тоже… Отправимся по улице Лишайниковой.

Спускаемся вниз, проходим мимо Департамента народного образования, Добровольного объединения поваров и кондитеров (близ которого прямо на земле разлёгся похожий на бродягу, взлохмаченный пёс; то ли пьяный, то ли просто решил таким образом передохнуть) и следуем дальше, пока не уткнёмся в перекрёсток. В этом месте через улицу Лишайниковую пролегает Мелкопесочный переулок. Нам направо.

По переулку проходим ещё около километра… Вот! То, что мы искали. Стиснутый двумя старыми домами ― один в два этажа, другой в три (там сейчас раскрыто окно с тюлевой занавеской, и кто-то немилосердно и немузыкально долбит по клавишам фортепьяно), ― здесь примостился низенький магазинчик. То, что это магазин, а не что-то иное, можно узнать из специальной вывески над застеклённой дверью. На ней изображён свернувшийся кольцами и поднявший голову, наподобие кобры, дождевой червь. В отличие от кобры, физиономия у червяка вполне благодушная. К тому же он розовый и упитанный, как годовалый поросёнок. Сбоку от него ― большие, с лёгким наклоном вправо печатные буквы:

ЧЕРВЯЧОК-ТОЛСТЯЧОК

Стена магазина частично остеклена и представляет собой витрину. А за ней чего только нет! Настоящий рай для взрослых обжор. Почему взрослых? Потому что взгляд детей в первую очередь искал бы ромовые бабы и взбитые горки крема на пирожных, а вот взрослые ― тем подавай хрустящих, прожаренных во фритюре тараканов, туго набитые колбаски из опарышей с чесночной приправой или аппетитные головки мух, плавающие в лужицах горчичного соуса на широком противне. Всё это и ещё много других вкусностей можно разглядеть за магазинными стеклами, на торговом прилавке, за которым, у кассового аппарата… Но прежде чем поведать о постоянных обитателях этого магазинчика ― хозяевах и наёмных работниках, ― стоит, пожалуй, немного отвлечься и перенестись из **18 года на несколько лет назад. Так будет удобнее, вы вскоре убедитесь. Это позволит во многом разобраться.

Бедняга Вилли

Семейная пара Ряскиных (утка Паулина и селезень Виктор Сергеевич) по общим меркам была уже далеко немолода. Но что поделаешь, так получилось. Виктор всегда отличался сдержанным характером, был слегка скуп и прижимист (результат детства, проведённого в бедности) и избегал всякого рода компаний. У него было своё хобби, о чём будет сказано ниже, и до какого-то момента он полагал, что так и помрёт холостяком. Но затем он подумал: а вдруг ему удастся открыть собственное дело? Он станет коммерсантом, бизнес пойдёт в гору, но тут подкрадётся старость и… Кто поможет в делах? Кому передать наследство?

И тогда Виктор Сергеевич, которому на тот момент уже стукнуло тридцать три, вечерами стал просматривать последнюю страницу «Фаунградского глашатая». Там обычно печатались объявления частного характера: сообщения о свадьбах и похоронах, пропажи и находки, а также небольшой отдел знакомств. Там он и обнаружил объявление будущей супруги. Застенчивая, скромная девушка, засидевшаяся без мужа «больше положенного» (расхожее мнение среди птиц). Разница в возрасте этих двух была небольшой: Паулина Викторовна была всего на пару лет младше мужа.

Не сказать, чтобы у них нашлось слишком много общих интересов, но характер у Паулины Викторовны был покладистый, мать вдолбила ей, что прямо перечить мужу, даже если он не прав, ― себя не уважать: умная уточка всегда отыщет более тонкий подход. В результате супруги Ряскины стали жить мирно, без слишком больших споров и ругани. К тому же, Виктор Сергеевич, как мужчина и глава семьи, оказался не слишком привередлив и деликатен. Молчун, сам себе на уме, но сразу видно ― трудяга и вообще птица положительная. Паулине Викторовне это нравилось.

А в **07 году в семье Ряскиных (точнее первоначально в Общественном инкубатории) на свет появился утёнок. До того, как он родился, мама его предложила на выбор два имени: Вильям ― если родится сын ― и Виолетта ― если будет девочка.

– Почему так? ― покуривая трубку с загнутым искусанным мундштуком, задумчиво осведомился Виктор Сергеевич.

– Не знаю, ― простодушно призналась жёнушка. ― Просто должно быть красиво: Вильям, Вилли.