Он беспокоился о вере Чарльза, не о своей собственной, но она осталась нетронутой.

— Кроме того, — сказал Чарльз, — Хэнк говорит, что эти гены очень редкие. Ты видишь, как много нас собралось вместе? Разве это для тебя не доказательство чего-то большего, чем просто случайное совпадение?

В этот момент в комнату вошла очень бледная Рейвен.

— Мойра, — позвала она. Затем ее лицо напряглось, выражая… не боль, но попытку скрыть ее. И Эрик вспомнил, что точно так же вела себя Магда в первые несколько часов родов.

Мойра моментально вскочила с дивана.

— Слава Богу, я взяла свою сумку.

***

Несмотря на научную степень и глубокое понимание человеческой анатомии, Хэнку было поручено сидеть с Джин. Чарльз прошел медицинский тренинг во время своей военной службы и даже однажды принимал роды, так что он ассистировал Мойре. Эрик единственный остался свободным и держал Рейвен за руку.

— Ладно, — сказала она между схватками, обильно потея, — я за естественные роды, но, Богом клянусь, прямо сейчас я бы трахнула Никсона за какие-нибудь обезболивающие.

— Уже близко, — Мойра была испачкана кровью. Чарльз подставил руки так, чтобы Рейвен могла опираться на них, как на стремена. Его нога, должно быть, убийственно болела, но он ни разу не сказал сестре ничего, кроме слов поддержки. — Вытолкнешь головку во время следующей схватки, и, считай, справилась.

Рейвен на мгновение уронила голову на подушку. Ее роды были достаточно быстрыми — всего около пяти часов, но и этого было достаточно, чтобы вымотать кого угодно. Эрик осторожно убрал волосы с ее влажного, покрасневшего лица. Когда он сделал это, Рейвен улыбнулась ему спокойной и почти довольной улыбкой.

Это был кадр из жизни, которая могла бы у них быть, если бы все было по-другому. Эрик знал это так же, как и Рейвен, и понял, что именно этого она хотела — чтобы он признал эту возможность.

Но ее улыбка превратилась в гримасу, когда началась следующая схватка.

— О, Боже, о, Боже, о-о-о…

А затем Рейвен закричала. Ее ногти впились в руку Эрика так глубоко, что проткнули кожу, но он не убрал руку. Глаза Чарльза расширились, когда Мойра приступила к работе.

— Уже почти, Рейвен, — сказал он. — Уже видна головка…

— Вот так, давай, тужься! — сказала Мойра. Рейвен снова закричала, а затем он появился — крошечный, извивающийся, измазанный кровью комочек, который пронзительно завизжал еще до того, как его шлепнули.

«В точности как Аня», — подумал Эрик. И это был первый раз с момента ее смерти, когда он подумал о ней только с радостью в сердце.

***

К рассвету Рейвен уже спала в чистой постели, а Курт дремал в старой деревянной колыбели, которую Эрик притащил с чердака двумя неделями ранее. Джин отказывалась идти спать, пока не увидит ребенка, но к этому времени тоже громко сопела во сне. Хэнк уехал домой, увозя в своем багажнике доказательство смерти Бога. Мойра осталась в гостевой спальне, так что если за ней следили, то это могло стать свидетельством страстной ночи.

Эрик задержался в комнате Рейвен дольше всех, глядя на ребенка. Неужели он действительно думал, что не возьмет его на любых условиях, которые предложит Рейвен? Его чувства в данном случае не имели значения. Маленькая жизнь требовала заботы, и только это было важно.

Конечно, никто не знал, какое решение Рейвен в итоге примет. Теперь она стала матерью и чувствовала ту любовь, которую никто раньше не смог бы ей объяснить.

Эрик вернулся в спальню и увидел Чарльза, в глубокой задумчивости стоящего у окна. Он подошел и обнял его сзади.

— Я думал, что не смогу взять ребенка, не зная точно, сможем ли мы его оставить, постоянно чувствуя угрозу потерять его. Но разве не этого я потребовал от тебя, когда мы взяли Джин? Ведь мы никогда на самом деле не знаем.

— Да.

***

— Нужно следить, чтобы не появилась инфекция, — сказала Мойра на следующее утро. — Но, честно говоря, это почти жутко — то, как быстро она восстанавливается. Я бы могла поклясться, что она родила неделю назад, а не полдня. Как думаете, этот необычный ген, который у нее есть…

Эрик, конечно же, не имел об этом никакого понятия, впрочем, как и все остальные. Вопрос был просто предложением поразмышлять.

— Может быть. В любом случае, я рад, что она чувствует себя лучше.

Мойра нахмурилась. На ней были голубые джинсы и одна из рубашек Чарльза. Она, определенно, получала удовольствие, выглядя так, чтобы максимально раздражать Эрика.

— Ты сказал это так, будто вообще ни разу не рад.

— Чем быстрее она поправится, тем быстрее уедет, — Эрик провел рукой по лицу. Несколько часов сна не облегчили истощение, хоть он и был, пожалуй, наименее уставшим взрослым в этом доме. — Чем раньше она будет готова уехать, тем раньше примет решение. А это решение из тех, которые нужно хорошо обдумать.

— Может быть, — Мойра внезапно оживилась, как какой-нибудь доктор в госпитале. — А может быть и нет. Я видела такое поведение раньше. Часто матери, которые решают отказаться от ребенка, хотят, чтобы этот процесс прошел как можно быстрее. Им нужна эта окончательность, прежде чем они начнут восстанавливаться. Это не значит, что позже они не сомневаются — конечно, сомневаются. Мать, которая не растит собственного ребенка, помнит об этом до конца своей жизни, — ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, и Эрик вспомнил, как она говорила о маленьком мальчике по имени Кевин. — Не относитесь к ней, как к китайской кукле, окей? Рейвен — разумный человек. И как бы ни было все запутано, она сможет сделать разумный выбор. Доверьтесь ей.

— Ладно, — сказал Эрик. Он положил бы руку ей на плечо в знак благодарности, если бы не был уверен, что Мойра будет издеваться. Но она развратно улыбнулась.

— А сейчас я собираюсь устроить круг почета в одежде твоего парня.

— Ты — гиблая женщина.

— Мне нравится, — сказала Мойра, спускаясь по лестнице. Пряди ее каштановых волос подпрыгивали на каждом шагу. — Напишу это на своей следующей футболке.

***

Эрик держал на руках ребенка. Чарльз говорил. Рейвен смотрела на них троих, сложив руки на груди так, словно они были ее щитом.

— Если ты уверена, что хочешь этого, — сказал Чарльз. Рейвен кивнула.

Курт был забавным малышом — похожим на маленького эльфа, несмотря на копну иссиня-черных волос. Эрик провел большим пальцем по его лбу. Он уже и забыл, какой всепоглощающей могла быть любовь к новорожденному. Сам запах младенца, его вес, мягкость кожи — все это делало остальной мир таким далеким и незначительным.

— … тогда нам нужно подобрать место в Канаде. Я могу купить домик возле Скалистых гор, или еще где-то, — сказал Чарльз. Это был один из первых раз, когда он так беспечно говорил о трате крупной суммы денег. Эрик понимал, что этого требовали обстоятельства. — Мы будем приезжать каждое Рождество и на его день рождения. У ФБР не будет причин проверять ежегодные праздничные поездки. Мойра достанет для него сертификат о рождении. Если ФБР посмотрит в нужном месте, то поймет, что ты была здесь, но мы будем утверждать, что ничего кроме этого не знаем. И когда ты будешь готова, — Чарльз запнулся, и Эрик понял, что любовь к ребенку уже зажглась внутри него. — Когда ты будешь готова, когда у тебя будет дом для Курта, тогда мы привезем его. Он всегда будет знать, что ты его мать. Мы позаботимся о нем самым лучшим образом, но Курт всегда будет любить тебя.

Глаза Рейвен наполнились слезами — настоящими слезами, а не тем странным блеском, который Эрик иногда видел в них.

— Ты должна быть уверена в этом, — сказал он довольно грубо. — Абсолютно уверена. Если ты сомневаешься, хотя бы немного, мы можем придумать что-нибудь еще.

Чарльз согласно кивнул, но Рейвен сказала:

— Нет. Это единственный путь.

— Если ты в какой-то момент передумаешь…

— Нет. Так будет лучше для Курта.

Джин начала звать их, и Чарльз ушел, оставив Эрика и Рейвен одних. Он отдал ей ребенка, но Рейвен подержала Курта всего несколько секунд, а затем вернула его в кроватку.