Всё началось два месяца назад. Воспитатели приюта заметили пропажу девочки Жанны. Сперва к этому отнеслись спокойно. Мало ли куда она могла пойти. Не маленький ребенок, девять лет уже. Но спустя два дня забили тревогу и начались масштабные поиски. Чуть ли не полгорода искало ребенка, но всё тщетно. Нашли девочку лишь через четыре дня на одной недалекой от города ферме. Всего часа два верхом от фермы до города. Кто-то поджег сарай на ферме, но хозяева вовремя заметили дым и стали тушить. Там и обнаружили обожжённое тело ребёнка… повешенное за шею. Полицейские обнаружили и другие следы издевательств над бедной Жанной: вспоротый живот, отрезанные указательные пальцы на руках и вырванный язык. За всю историю города подобных зверских убийств не встречалось. И полиция приложила все усилия, чтоб найти убийцу, и, как всегда бывает, пока не преуспела.

А через месяц в приюте пропал еще один ребёнок. Мальчик. Семи лет отроду, всегда весёлый и добрый. Всем, кто его видел, он дружелюбно улыбался, вызывая симпатию. Воспитателей всегда слушался, любил поболтать, в отличие от Жанны, которая часто препиралась со старшими и была мало общительной с остальными ребятишками. Эдуард всем нравился, всегда заряжал окружающих позитивом и хорошим настроением, поэтому, когда пропал и он, тревогу подняли почти сразу. Тем более после случая с Жанной. Но Эдуарда тоже не нашли ни в этот день, ни на следующий. Горожане начали роптать, что полиция ничего не делает и не справляется со своими обязанностями. Местные газеты во всем винили как служителей правопорядка, так и верховную власть, в лице губернатора. Спустя какое-то время начали писать о серийном маньяке, который поселился в их городе, и значит это всего лишь первые жертвы…

…На этом месте рассказ женщины прервался, она замолчала, переводя дыхание, а Михаэль порадовался тому, что переехал сюда лишь сейчас, ведь если бы он приехал на месяц раньше, то весь город непременно бы считал убийцей его. Новый человек, никому неизвестный. Тем более, после подобных статей в газете. А директриса тем временем продолжила рассказ…

Эдуарда нашли через три дня. На кладбище. Когда хоронили одну старую, но жутко богатую даму, которую многие неожиданно сильно захотели проводить в последний путь лично, ибо завещание обещали вскрыть лишь через три дня после похорон, заметили, что в одном склепе дверь немного приоткрыта. Нашлись смельчаки, решившие заглянуть туда, хотя большинство было против подобного святотатства, и настаивало на том, чтоб закрыть дверь. Они крестились и твердили, что если кому-то было нужно выйти оттуда, тот этот кто-то уже вышел, и, сделав дела, уже вернулся обратно. Однако, вопреки их мнению, в склеп всё-таки вошли, правда, первым, чуть ли не силой, втолкнули молодого священника, державшего в руках библию и большой крест. Склеп оказался пуст. Точнее пыли и паутины там было много, а вот захоронения не было. Позже в городских архивах искали, кому же принадлежало это захоронение, и почему оно оказалось пустым, но ничего не нашли. Этого склепа по документам вообще не существовало. А кроме старой пыли в склепе обнаружился и мёртвый Эдуард. На этот раз неизвестный убийца был еще изощрённее, чем в предыдущий. Правда, глядя на тело невинного ребенка, многие сомневались, что убийца – человек, ибо тело мальчика, будто грызло полдюжины диких зверей. Может крысы, может псы – твердили более сдержанные свидетели, большинство же слабонервных кричали о монстрах и демонах, ведь дикие звери съедают полностью, убивая лишь из-за голода, а тут.… Казалось, просто вгрызались в плоть для забавы, раскидывая куски мяса и крови во все стороны. Но главным доказательством тех, кто считал убийцу человеком, было то, что Эдуарду отрубили голову, найденную впоследствии в дальнем углу склепа. А то, что звери умеют рубить головы никто утверждать не стал…

Директриса замолчала, не закончив историю. Казалось, ей тяжело было это говорить или вспоминать, но Майер продолжал ощущать на себе её ненавидящий взгляд, или это лишь игра воображения, начавшаяся после мистического рассказа. Тем не менее, Михаэль тоже молчал, переваривая услышанное. Читая всё это в документах, почему-то не принимаешь данные близко к сердцу. Ведь это всего лишь факты, написанные на бумаге. Другое дело, когда человек рассказывает историю с подробностями, вставляя интонации, своё мнение и впечатление. И все эти ужасные картины ты видишь, словно своими глазами, как если бы находился там.

Михаэль чуть встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Ему не стоило забывать, что нельзя полностью доверять мнению одного человека: журналист должен быть непредвзят. И, следовательно, эта же история, рассказанная другим человеком, может быть немного иначе подана, меняя какие-нибудь мелочи. А эти мелочи упускать из виду никак нельзя.

– Продолжайте, пожалуйста – Михаэль нарушил тишину, когда она слишком затянулась.

– А совсем недавно, буквально дня три назад, – возобновила рассказ женщина, – у нас из приюта пропал Ричард, младший брат Эдуарда.

Казалось бы, вот она зацепка. Скорее всего, младший брат владел информацией, касающейся пропажи старшего, или у убийцы была своя цель относительно именно этих мальчишек. Много гипотез, но ни одна из них не нашла подтверждения, назло всем стараниям полиции.

И, что напрягало больше всего, мальчика до сих пор не нашли. Ни живым, ни мёртвым…

– И что вы сами думаете обо всём этом? – Михаэль решил до конца играть роль журналиста, задавая стандартные вопросы. В руках он держал большой, раскрытый блокнот, и что-то в него неспешно записывал.

– Не знаю, – ворчливо ответила мадам Джонс. – Вы и так отняли у меня много времени. Пора и честь знать.

– Ну, а всё же? – не унимался он. – Наверняка, у вас есть свои мысли. Кто, по-вашему, совершает эти преступления?

– Скорее всего, – нехотя призналась женщина, – убийца один из работников приюта. Человек с явно психическими расстройствами, которые, между тем, он прекрасно скрывает, находясь в обществе.

– Кого-то конкретно подозреваете?

– Нет. – Директриса отрицательно покачала головой, – Всех работников проверяла полиция. Велись личные беседы. Да и я почти всех знаю и не могу утверждать, что они убийцы. Ничего необычного не заметила. И вообще, вы спросили моё мнение, я вам ответила!

– Спасибо вам, – успокаивающе сказал Майер. – Однако, я бы хотел украсть еще несколько минут вашего времени…

– Что ещё?.. – заворчала женщина. – Я вам всё уже рассказала.

– Я бы хотел, чтоб вы провели для меня экскурсию по приюту.

– Это еще зачем?! – Женщина вскочила на ноги, уперев руки в столешницу. – У нас тут сиротский дом! А ни какой-то там музей и уж тем более не проходной двор!

Михаэль внешне невозмутимо выслушал тираду главы приюта, а потом тоже встал и спокойно сказал:

– Я хочу осмотреться. Увидеть, как живут малыши-сиротки, в каких условиях. Какой у них досуг, в чём они нуждаются и…

– Они ни в чем не нуждаются! – перебила парня директриса. – У нас превосходные условия и персонал!

– Ни в чём? – Михаэль невинным взглядом посмотрел на женщину. – Даже в родителях?

Мадам Джонс, набрав побольше воздуха в легкие, готовая снова спорить, отпираться и доказывать своё мнение, не нашла что ответить и закашлялась.

– К тому же, – продолжил Михаэль, – я, может, увижу незамеченные улики, новый взгляд иногда бывает полезным. Да и в своей статье, я могу написать о вашем приюте… много придуманного, раз вы не хотите немного прогуляться со мной по зданию.

Директриса громко фыркнула, выражая своё мнение по поводу «нового взгляда», но ничего не сказала и молча прошла к двери, махнув Михаэлю следовать за ней.

Впрочем, директриса оказалась права. Экскурсия по сиротскому дому ничего нового Михаэлю не дала. Они прошли всё здание насквозь, заходя даже в кладовые и ванные комнаты, видимо, мадам Джонс делала это специально. Но ничего требующего особенного внимания Михаэль не заметил. Большинство комнат было отдано под группы, в которых находилась детвора примерно одинакового возраста. Гуляя по коридорам, Майер и мадам Джонс сквозь окна в стене наблюдали за такими группами. В некоторых воспитатели проводили какие-то занятия, в двух Михаэль увидел спящих в кроватках малышей, наверное, для них наступил тихий час. Но много комнат попадалось, где дети оказались, предоставлены сами себе. То есть, никаких воспитателей там в данный момент не было, а ребята занимались, кто, чем хотел. В одной даже началась драка, где двое мальчишек пытались повалить третьего на пол, но тот отчаянно сопротивлялся. А остальным детишкам было всё равно, мало кто наблюдал за этой потасовкой. Директриса, кстати, тоже не стала обращать на это внимание, скорее всего, такое событие, считалось в порядке вещей. Только немного быстрее, чем обычно, увела Михаэля оттуда.