– Я почти пятьдесят лет хранитель библиотеки Гамфри! Каждая книга, каждая газета присутствующая здесь, находится под моим контролем! Под моей защитой. Они, если хочешь знать, мои дети, будь то старый обшарпанный фолиант, или новенький том современного издательства. И ни разу книги не покидали стены данного зала навсегда, если не считать тех случаев, когда барон лично дарил тот или иной экземпляр.

– Но ведь, наверняка есть несколько совершенно одинаковых книг, копий. Может хотя бы их можно?..

– Нет! – категорически запротестовал старик. – Ни за что. А если барон захочет одну копию подарить, а второй туточки уже не будет? Это какой непоправимый урон будет нанесён библиотеке.

В общем, к несчастью, договориться с дотошным в своём деле библиотекарем не удалось. Михаэлю лишь осталось извиниться за навязчивость, пообещать, что обязательно еще зайдёт, дабы продолжить работу над биографией и быстрым шагом отправиться в свои апартаменты, чтобы оставить там тетради и письменные принадлежности, после чего пойти на ужин. И при всём при этом, самое главное, постараться не заблудиться.

Скромный, как убивался распорядитель, приготовленный на скорую руку ужин, на деле вышел довольно обильной трапезой с множеством самых разнообразных блюд. В небольшой зале, видимо специально предназначенной для небольших, малолюдных застолий накрыли стол на три персоны, и назвать его скудным, или, допустим, не вкусным, смог бы, пожалуй, лишь самый привередливый гурман. Михаэль же таким привередой не был и потому отдал должное всем приготовленным яствам, до которых дотянулась рука. Так что, распорядитель сильно приврал, говоря, что не успеют приготовить достойную пищу. Успели! Или он просто скромничал, или поистине достойный ужин, в понятии распорядителя, являлся, как минимум, королевским пиром.

Когда Майер добрался в нужную залу, барон уже восседал за столом, но увидев гостя, поприветствовал того, встал навстречу и по-братски обнял немца за плечи.

– Как добрался, Михаэль? – поинтересовался Генри, приглашая садиться.

– Спасибо, всё хорошо. – Михаэль припомнил все перипетия недавней поездки, но акцентировать на том внимание не стал.

Барон задал ещё несколько ничего незначащих вопросов, рассуждая о погоде, и расспрашивая о делах гостя. Иначе говоря, изображал доброго и радушного хозяина. Впрочем, немец чувствовал, что вся доброта и забота от владельца замка не наигранная, а самая, что ни на есть искренняя. Ему стало неуютно и стыдно, и он поспешил извиниться:

– Я приношу извинения за ту подлую статью, напечатанную в газете после Рыцарского бала. Я, правда, не писал всех тех громких, обвинительных строк. Редактор исправил её, не уведомив меня. Я узнал об этом, только когда газета уже вышла в тираж. Мне искренне жаль…

– Да перестань, – отмахнулся барон, махнув рукой, и останавливая речи собеседника. – Нашёл, за что извиняться! Ты себе не представляешь, сколько всякой разной грязи на меня выливали за мою жизнь. Стоит ли обращать внимание на подобную чушь? Люди всегда, во все времена, пытались очернить других людей, особенно известных, чтобы на их фоне самим выглядеть белее и чище. Так всегда было, и так всегда будет.

Сэр Генри наполнил кубки вино, и, выпив на пару с Майером, продолжил:

– Если на каждые такие обвинения обижаться, или тем более расстраиваться, то не останется время жить. А пожить я ещё хочу. И не важно, на радость близким или назло завистникам и недоброжелателям!

Барон рассмеялся. Михаэль тоже довольно улыбнулся, но всё же не спешил снимать с себя вину.

– Понимаю. Но всё же, эту статью писал именно я. Вдобавок, ты отказался от интервью, как бы по-дружески. По человечески. Будь на моём месте незнакомый репортёр, возможно, ты б не стал отказываться.

– Прекрати уже, а? – недовольно заворчал хозяин замка. – Сколько можно? Сказал ведь, я не сержусь на газетную писанину. Да и ты тем более, сейчас извинился и всё объяснил. А у меня нет причин тебе не верить. Так что, закрыли сию тему.

После таких слов Михаэлю стало так хорошо, так тепло и легко на душе, точно он вернулся в родной дом, где его ждут, любят и всегда поймут. После недавнего принудительного отцовства и игнорирования шерифа, такая перемена чрезвычайно его радовала и он расслабился.

Ужин далее протекал легко и беззаботно, за приятной дружеской беседой. Вскоре к ним присоединился третий человек, для которого оставался на столе неиспользованный набор посуды. Им оказался молодой священник, которого немец повстречал в темнице. Сэмюель Кит, наконец, представил святого отца радушный барон.

– Сэмюель мне очень помогает, – рассказал Генри, с усмешкой посматривая на парня в рясе, смакующего красное вино. – Его молитвы иногда просто неоценимы для Патрика. И хотя мои запасы вина кончаются чересчур быстро, я не могу представить, чтобы я делал без брата Кита. Ни капли злости в словах барона не прозвучало, скорее наоборот. Легкая ирония в адрес доброго друга. Священник демонстративно отодвинул от себя бокал с вином и потянулся за ножкой жареной куропатки.

– Как низко указывать человеку на его маленькие слабости, – тихо проворчал он, наигранно возмущаясь. – Один небольшой кубок пожалели для уставшего, отработавшего рабочий день священника.

Обиженный тон церковного человека показался журналисту настолько смешным, что он не удержался от смеха. Барон тоже захохотал за компанию. И лишь священник церемонно и благовоспитанно, как истинный аристократ, даже не улыбнулся, хотя в глазах плясали озорные огоньки. Короче, дружеский ужин удался, сопровождаясь шутками, интересными рассказами и немалым количеством вина от которого все трое изрядно опьянели и расслабились. Михаэль позабыл обо всех своих проблемах и заботах, подобрел, потеряв всякую осторожность, и решил признаться перед «настоящими друзьям», коими ему показались двое сотрапезников.

– Как дела у Патрика? – сперва участливо спросил он.

Барон лишь неуверенно пожал плечами и кивнул на Сэмюеля, тот культурно промокнул губы салфеткой и ответил:

– Без изменений.

– Бедняга, – сокрушенно помотал головой немец. – Вы его так и держите прикованным? Незавидная участь спать в стоячем положении…

– На ночь его развязываем, – пояснил Генри Гамфри.

Майер с удивлением глянул на него, и тот уточнил:

– Естественно, с цепями на ноге или запястье. Но цепь достаточно длинна и позволяет весьма комфортно лежать на принесённом матрасе.

«Как пёс на цепи», – сокрушённо подумал Михаэль, благоразумно «прикусив» язык.

– А знаете, я столкнулся с такой же проблемой. – Негромко заявил журналист.

Две пары глаз одинаково удивлённо уставились на него. Михаэль подробно поведал о том, как познакомился Кэрри, как она ему рассказала о бесах, которые и убили трех несчастных сироток. Отдельно добавив о том, как стал отцом по принуждению.

Когда журналист окончил повествование, в зале повисло тягостное молчание. В подобное не верилось, и, если честно, верить не хотелось. Но вопреки здравому смыслу, и Сэмюель, и тем более барон лично видели подобное тому, что сказал немец. Брат барона тому живой пример. Коли родной человек стал одержим, то нет ничего удивительного, что и животные могут быть под контролем потусторонних сил.

– Я только об одном прошу, держать в тайне то, что я вам поведал. – Предупредил Михаэль. – Кэрри меня точно убьет, если узнает, что я нарушил её запрет. А потом и до вас, может, доберется.

– Пусть попробует! – высокопарно заявил титулованный рыцарь. – Я в своём замке чувствую себя полностью защищённым.

– Мелкие приспешники дьявола не страшны служителю церкви, – не громко проговорил священник, правда, уверенности в его словах было намного меньше, чем в сэре Генри.

– Про церковников я не знаю. Судить не берусь, – сказал немец. – А вот вы барон, всю жизнь просидеть за каменной стеной не сможете, и как только покинете замок… Да и не думаю, что каменная крепость станет преградой для одержимых. Ведь даже птицы скрывают в себе ужасных демонов. К тому же, зачем что-то усложнять? Достаточно припугнуть здоровьем близких, и вы сами сделаете всё, что угодно…