— Лорды южных земель выражают сочувствие вашей утрате. Вместе с этим они прислали документы для заключения нового соглашения. Бумаги содержат новые условия сотрудничества, и я бы хотел их срочно обсудить с советом. Я взял на себя смелость его созвать. Вставлены новые пункты, которые нам не стоит подписывать вообще или, по крайней мере, не сразу.

Взял на себя смелость… Действительно, смелость — во внеплановое время созывать совет имели право только два человека: король и главный советник. Наверное, стоило разозлиться, но Невеньен слишком устала для этого. Да и какой смысл, если — нужно смотреть правде в глаза — все равно лорды прекрасно решают все без королевы? Нужно сказать спасибо, что они по крайней мере ставят ее в известность об этом.

Она подняла вверх ладонь, обращенную внутренней стороной к Мелорьесу, давая ему понять, что он услышан, и повернулась к Вьиту. Малый совет будет собираться слишком долго, а Большой тем более. Правда, Невеньен подозревала, что Большой совет, собираемый самое частое раз в декаду, сильно поредел с последнего раза. Может быть, дело Вьита более быстрое.

— Торговая семья Бертренов просит немедленно выплатить ей долг за поставку оружия солдатам. Я пересмотрел наши каждодневные траты и, с учетом отъезда некоторых лордов, кажется, нашел, где мы можем сэкономить…

— Бертрены требуют выплаты? — перебила Бьелен. — Они же были готовы простить нам долг!

— Теперь уже нет, — вздохнул Вьит. — Смерть истинного короля изменила политику некоторых торговцев по отношению к нам. У меня тут письма от… — он выудил из подмышки кипу промокшей от пота бумаги. — От шести купцов.

Они даже не стали ждать окончания всеобщего четырехдневного траура. Чудесно… Невеньен почувствовала себя так, будто кто-то обрезает нити, на которых она держится. Треньк! Повисла левая рука. Треньк! Правая. Ну, кто будет следующим?

Следующим в зал вошел Тьер. Он тяжело шагал, а гордо выпрямленная спина сгорбилась. Невеньен видела его таким, только когда принесли весть о смерти Акельена. Должно было случиться что-то не менее плохое, чтобы советнику изменило самообладание.

— Прилетел почтовый голубь с перевала Катарка со срочным донесением, — безжизненным голосом сообщил Тьер, взмахнув в подтверждение клочком бумаги. — Несколько дней назад на Аримин напали Дети Ночи. Они опустошили город. Его окраины сгорели дотла. Погибших сотни, если не тысячи, население разбежалось по окрестным деревням.

— Дети Ночи? — снова влезла Бьелен. — Вы шутите. Они заточены в королевской державе, а та утеряна.

Советники и королева мрачно смотрели друг на друга. С идеей отправить отряд магов в Аримин согласились не все, но это было их решение — Малого совета, и никого другого.

— О, вот как. Все ясно, — произнесла Бьелен, поняв все по их молчанию. — Пытаясь прибрать королевство к рукам, вы его случайно уничтожили.

Ей никто не возразил. Она запрокинула голову и расхохоталась.

В миске с теплой водой отражалось осунувшееся девичье лицо. Невеньен долго смотрела на себя, а потом ударила по блестящей поверхности пальцами. Отражение пошло рябью и пропало. Так — не видя себя — умываться было легче. Эта женщина напротив происходила из совсем другой жизни, вероятно, даже была королевой, а Невеньен сейчас хотела быть просто собой.

Она окунула в миску ткань и провела ей по лицу и рукам. Траур запрещал омовения до последнего, восьмого дня, но Невеньен предпочитала думать, что не нарушает правила. В них ничего не говорилось о том, что нельзя протираться.

Умывание приносило ей облегчение, поэтому она старалась чаще проводить его. За шесть дней после смерти Акельена случилось слишком много плохого, была принята уйма неприятных решений, а будет принято еще больше. Чего стоили только появление када-ра и резкое уменьшение сторонников истинного короля. Остальные проблемы по сравнению с этими казались сущей мелочью. Но эти мелочи ее истощали.

Невеньен не до конца понимала, почему так получается. Еще несколько дней назад ее никто не воспринимал всерьез. Она до сих пор продолжала быть никем, но внезапно всем понадобились документы, подписанные именно ее рукой, речи, сочиненные как будто бы ею, а на самом деле секретарями, она строчила десятки, если не сотни писем и обещала всем светлое будущее. Лорды, которые еще декаду назад ее не замечали, сегодня выражали надежду, что она станет прекрасной правительницей под руководством своих советников.

Наверное, можно было считать все это исполнением мечты Невеньен — она наконец-то начала хоть что-то значить. Однако во взглядах лордов не появилось уважения, в лучшем случае — сочувствие ее горю. Проблема состояла и в том, что Невеньен ничего этого больше не хотела. Она оказалась не готова к свалившейся на нее ответственности. Ей ведь четырнадцать — пусть даже почти пятнадцать — лет, а лорды иногда требовали от нее понимания вещей, в которых не разбирались и сами. Как ей определить, например, сколько дохода будет приносить в следующую декаду лет Бьёргельская золоторудная шахта и какое отношение к этому имеет какой-то купец Отрелл, которому нужно установить размер бенефиций? Что вообще такое бенефиции? А сумасшедший лорд Таймен почему-то жаждал получить от нее ответ на эти и другие вопросы.

— Моя королева, — позвала из гостиной Эсти. — Вам принесли новые документы на подпись.

— Конечно, давай, — со вздохом отозвалась Невеньен. Когда это секретари успели их передать? Она даже не слышала их прихода.

Хрупкая Эсти торжественно внесла толстую пачку, которую еле могла удержать. Положив листы на стол, она попыталась их рассортировать. Очень быстро высокие стопки, которыми было заставлено все пространство, стали опасно подрагивать, грозя разрушиться.

— Оставь. Я разберу их сама, — махнула рукой Невеньен, безучастно наблюдающая за тем, как на ее столе растут горы.

— Как пожелаете, моя королева.

Служанка исчезла из кабинета, забрав миску с водой, и заняла место у входа в покои, чтобы перехватывать особенно наглых посетителей. К счастью, мужчин, пытающихся ворваться в комнаты Невеньен, стало меньше с тех пор, как Дазьен выставил дополнительных гвардейцев — рослых мужчин с квадратными подбородками и неласковыми взглядами. Капитана стоило поблагодарить хотя бы за это.

Однако Невеньен не хотелось никого благодарить. Наоборот, она бы с удовольствием кого-нибудь прокляла. В первую очередь, пожалуй, собственного мужа, который так не к сроку умер. Что ему мешало повременить с поездкой к Гередьесу? Тогда бы с перепуганными лордами Севера пришлось иметь дело ему, а не Невеньен.

На шестой день траура она испытывала к Акельену вовсе не нежные чувства и точно не печаль. Сначала Невеньен казалось, что она способна заново наплакать пруды, которые когда-то дали поместью название и которые были засыпаны, чтобы на их месте построить бараки для солдат. Теперь грусть истощилась, и не осталось ничего, кроме усталости и раздражения. Наверное, это плохо — так относиться к погибшему мужу. Но Невеньен не знала, кого еще можно винить в том круглосуточном кошмаре, который на нее свалился. Она ведь не просилась замуж за мятежника. Так почему Акельен почивает на Небесах, а она за него отдувается?

В дверь кабинета два раза стукнули. От неожиданности Невеньен дернулась и ударилась ногами об стол. Стопочка, стоявшая на самом краю, дрогнула и медленно завалилась на бок, рассыпаясь желтоватыми листочками по полу. Повезло, что упала всего одна стопка…

— Подождите, пожалуйста! — крикнула королева, уже зная, что с той стороны Тьер. Так стучался только он. Эсти должна была предупредить о его приходе, но, наверное, Невеньен опять все пропустила.

Она опустилась на колени и принялась спешно собирать бумаги. Как назло, часть залетела под комод. Невеньен провела под ним пальцами, однако выудить получилось лишь пару листов. Поборов брезгливость, она распласталась по не слишком чистому полу и прижалась щекой к каменным плитам. Ага, вот и оставшиеся документы.