— Моя королева, завершено расследование в отношении человека, подозреваемого в разглашении сведений о местоположении Дитяти Цветка.

— Быстро у шпионов это получилось, — оценила Невеньен. — Они выяснили, чья это вина?

— К сожалению, вещественных доказательств нет, но есть свидетели, которые могут подтвердить, что слышали в таверне отрывки чересчур вольнодумной беседы, которую вел один из королевских гвардейцев.

Она хмуро оглядела потупившегося Окарьета. Это был не тот результат, который Невеньен ожидала и который хотела бы слышать.

— На ритуале с разрешения настоятеля присутствовало десять жрецов. Десять, — тихо напомнила она. — Со стороны Рагодьета существовали еще посвященные в тайну люди. Неужели их всех проверили и все они чисты от подозрений?

— Моя королева, обвинить их — это действительно в наших интересах, — согласился Окарьет. — Однако мы не можем сделать это беспочвенно. Все сведения, которые предоставил настоятель Рагодьет о своих помощниках, были признаны достоверными, а их связи — безупречными. Беспокойство нашим шпионам внушил лишь эпизод с королевским гвардейцем. Если вы прикажете, за всеми подозреваемыми установят более пристальное наблюдение…

— Не нужно, — перебила Невеньен.

Такая мера потребовала бы долгого времени, к тому же в ней уже не было смысла. Дочь Цветка умерла, а ее тело сожгли — Рагодьет, невзирая на ссору с королевой, совершил погребальный ритуал при ее доверенных людях, уничтожил окаменевший Бутон и вернул неизрасходованные кристаллы, демонстрируя, что не будет использовать свой шанс подставить Невеньен. Все-таки настоятель был по-своему честным человеком, хотя отношения между ними теперь были навсегда испорчены. Особенно после того, как гвардейцы забрали у Рагодьета все книги и записи, касающиеся Дитяти Цветка, а над участвующими в ритуале магами поставили регулярное наблюдение. Что с ними делать, Невеньен все еще размышляла.

— Так и у кого из гвардейцев слишком длинный язык? — спросила она.

Окарьет поклонился, словно за что-то извинялся.

— У телохранителя Ваньета.

То есть у одного из тех гвардейцев, которые считались наиболее надежными… Невеньен закрыла ладонью глаза. Ваньет в самом деле вел себя в последнее время странно, и началось это после того, как она необдуманно взяла магов в святилище, не последовав совету Рагодьета. Видимо, вера оказалась для гвардейца важнее, чем клятва молчать обо всем том, что он слышит и видит на службе у королевы. И винить в этом Невеньен могла только себя — ее ведь предупреждали.

— Ваньета уволить и наказать, — приказала она.

Телохранитель обязан понести кару за нарушение клятвы. А наказание Невеньен будет таким, что ей придется просить у Рагодьета прощения. Делать это не хотелось, но так будет правильно.

— Кого назначить телохранителем вместо него? — Окарьет с готовностью снял с планшета лист бумаги, легший перед Невеньен поверх прочих документов. — Я имел смелость заранее подготовить для вас список кандидатов.

Она скользнула взглядом по именам. Самые лучшие, самые преданные… Так ли это? Ваньет тоже считался "самым" и в итоге не оправдал это звание. Занять его место мог только тот, кто уже был проверен временем и тяжелейшими заданиями. Невеньен знала подходящего человека, но в список его не вставили — калека не имел права называться лучшим.

— Составь приказ на имя Дьерда Адэлла.

— Но он… — кудри Окарьета взвились над головой облаком, когда секретарь с непониманием всплеснул руками.

— Калека? — Невеньен изогнула бровь. — Да. Зато я могу быть уверенной в том, что он не станет трепать языком и провоцировать этим бунты. Немаловажное качество, по-моему.

— Как скажете, моя королева, — покорно ответил Окарьет. — Но вы уже подписали приказ о его переводе из гвардии в один из отрядов армии магов. Вы отмените это решение? Позвольте напомнить, что он подавал вам личное прошение о переводе и отправке в Кольвед.

— Поменяй только назначение.

Секретарь вопросительно посмотрел на нее.

— Как ваш телохранитель сможет исполнять обязанности, если будет находиться настолько далеко от вас?

— Он не будет далеко. Я тоже поеду в Кольвед.

Что бы Тьер ни говорил, там она способна принести больше пользы, чем здесь, давая одобрение давно принятым другими людьми решениям и допуская ошибку за ошибкой. К тому же Иньит останется позади, и его не придется видеть каждый день. А если Дети Ночи победят армию магов, то у Невеньен по крайней мере будет прекрасная возможность умереть за свой народ.

Сони кто-то потряс за плечо. Он дернулся и замычал, не желая просыпаться. Его потрясли снова, и перед глазами вдруг с живостью предстали обрывки сна: мертвецки тихий, заполненный трупами город. Гудение в ушах — стук крови. И тянущаяся к нему длинная черная лапа, криво улыбающийся провал-рот, готовый поглотить его душу…

Вздрогнув всем телом, он подскочил.

— Спокойнее, спокойнее, сейдар, — северянин в потертой коричневой форме предупреждающе выбросил вперед руку.

Сони опустил взгляд туда, куда указывал мужчина, и вдруг обнаружил, что инстинктивно схватился за нож. С проклятием убрав его, он осоловело огляделся. Тренировочный зал Кольведской крепости был заполнен упражняющимися солдатами и стражниками. Грохот от оружия и доспехов стоял такой, что впору оглохнуть. Пречистые Небеса, как ему тут вообще удалось заснуть? Сони помнил только то, что сначала безуспешно пытался овладеть навыками боя на мечах, выполняя приказ капитана Оллета, временного командира, а затем плюнул на это, поработал с ножами и присел отдохнуть. Интересно, сколько времени он так «просидел»? Спину и ноги у него свело, словно он продрых в неудобной позе несколько часов, а во рту было кисло.

— Мне стрелковые мишени нужны, что под твоей задницей, — посмеивался в желтый ус разбудивший его северянин. — Небось перепутал их с лучшей постелью в доме твоей матушки, а?

Несмотря на кажущуюся издевку, тон у него был миролюбивым. Сони знал этого человека — как-то раз их вместе отправили в наряд. Знакомство было поверхностным, он даже не запомнил его имя, зато хорошо запомнил, как напарник признался в нелюбви к жителям центральных земель, которая длилась ровно до тех пор, пока Невеньен не пришла на выручку Кольведу с целой армией тех самых презираемых сейдар, совершенно не обязанных складывать свои жизни за эле кинам.

— Ну давай же, шевелись, парень, — северянин похлопал Сони по плечу, подтверждая свое дружественное отношение. — Опять в ночную ходил? Иди в казармы поспи.

— Извини. Для сна рановато — еще дел много.

— Вот ведь работяг к нам прислали, — с оттенком уважения усмехнулся солдат. — Но потренироваться-то нам дай, а то лейтенант с меня шкуру спустит, если я эти шасетовы мишени не притащу.

Он кивнул и подвинулся. За узкими окнами густели сумерки, значит, не так уж долго он и спал. Около четверти часа, наверное. Через пару часов Сони снова отправят на дежурство, а пока оставалось свободное время, его следовало потратить на что-нибудь полезное. Например, прогуляться в лазарет к Калену.

Не удержавшись, Сони широко зевнул, чем вызвал очередной смешок возящегося с пыльными соломенными мишенями северянина. Следовало бы поспать, но, как всегда, находилось что-то поважнее этого.

В Кольведе было совсем не так, как в Квенидире, и особенно все изменилось с приходом возглавляемой Невеньен армии магов, однако работы оказалось в разы больше, чем там. В Квенидире лихорадочно доделывали самое необходимое, причем на многое просто плюнули, потому что было уже ничего не исправить. В Кольведе к нападению када-ра готовились основательно — проводили массовые учения, регулярно прочесывали город в поисках мародеров, наводили порядок в соседних поселках… Безумие, которое поразило Квенидир, здесь отсутствовало. Было, конечно, много всякого неприятного, но наученный горьким опытом Ламан подошел к организации людей совсем по-другому. Да и власть в Кольведе кардинально отличалась от безалаберного Нендамьела — ратуша целиком осталась на своих местах (пусть и говорили, что чинуши сделали это под страхом смерти), а лорд Гарас Лейвен, владелец Кольведского замка, не стал покидать горожан и собственнолично занимался размещением прибывших на помощь солдат.