— Что ты теперь будешь жить со мной.

беспокойство. Теперь наши отношения, или как ещё это можно назвать, уже не сохранишь в тайне. Вот так значит. Чётко и спокойно. Тон, не подразумевающий лишних вопросов и возражений. От которого мне, как ни странно, стало легче. С ним, так с ним. Сама догадывалась, что к этому всё и идёт. Страшно немного. Никогда раньше с парнем не жила. Но так-то все через это проходят.

— А ещё она рассказала мне кое-что о твоей семье, — после минутного молчания, словно решив вываливать на меня эти новости постепенно, продолжает он.

А вот это уже серьёзно. Рука замирает на полпути, не донеся вилку с омлетом до рта. Замираю и я сама, не двигаясь, упрямо смотря в одну точку перед собой. Что она могла рассказать? И зачем? Я ведь и ей рассказывала под юольшим секретом, чтобы больше никому! А тут такой удар в спину, да ещё от человека, от которого ожидаешь этого меньше всего.

Вздрагиваю, когда моей руки касается его тёплая ладонь. Отбирает у меня вилку, аккуратно положив её обратно, на тарелку. Дотрагивается до моего лица, крепкими пальцами обхватывая подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза. Я не сопротивляюсь, чувствуя себя безвольной куклой.

— Ева, я даже спрашивать не буду, почему ты сама мне всё не рассказала, — с неожиданной мягкостью произносит он, — но хочу, чтобы ты знала. Больше я тебя туда одну не отпущу. И с тем придурком видеться тоже больше не будешь. А если он сюда посмеет приехать, остатки зубов повыбиваю. Не посмотрю, что он нарик конченый, не соображает, что творит.

— Ты видел Смолякова? — сегодня точно день сюрпризов. По крайней мере, для меня. При мысли об этом женихе так называемом, мне чуть плохо не становится. Снова вспоминаю тот ужас, который испытала, оставшись с ним в закрытой комнате.

— Пришлось пообщаться, — хмуро отвечает Андрей, а я замечаю на его правой руке, возле костяшек, несколько ссадин. Словно он ударился обо что-то. Или ударил кого-то. Неужели он ездил в мой город? И ударил Смолякова? Боже мой, понимает ли он, как опасно злить Николая Даниловича? Да его даже мой отец боится!

— Андрей, ты знаешь, кто его отец? Он очень влиятельный человек. С ним лучше не связываться! Он же всё, что угодно может сделать!

По нему совсем незаметно, чтобы моя пламенная речь достигла цели и он хоть немного испугался. Даже наоборот. Откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди, посмотрел на меня слегка насмешливо:

— И что же он может сделать мне, как ты думаешь?

Вот же чёрт! Я ему о серьёзных вещах, а ему смешно. Бросив еду, резко отодвигаю стул и выхожу с кухни. Неужели сам не понимает? Даже Вера говорила, что Смоляков-старший страшный человек, опасный. Кроме официального бизнеса занимается какими-то незаконными делами, причём далеко не самого мелкого уровня.

Андрей вышел за мной практически сразу. Молча подошёл, обнял сзади, прикоснувшись губами к затылку.

— Ничего он мне не сделает, котёнок, не переживай. В вашем городе он, может, и большой человек. Но здесь никто. А что касается его сыночка, то он самый настоящий наркоман. Причём не первый год. Об этом многие у вас знают. Он даже лечиться пару раз пытался… И зная ою этом, мне как-то не совсем понятно, как мог твой отец отдать тебя этому уроду…

— Ты просто не знаешь моего отца, — грустно улыбаюсь сама себе, — ему на всё наплевать, кроме своей карьеры… А я у него в любимчиках никогда и не ходила. Как он говорит, сплошное разочарование…

— Зачем тогда ты к нему ездишь?

Хороший вопрос. Я и сама не один раз его себе задавала. И всё не находила ответа. Зачем езжу? Почему раз и навсегда не оборву связь с семьёй, которая меня и за человека-то никогда не считала? Наверное, потому, что это всё равно моя семья. Какая есть. Другой я всё равно не знаю. Но Андрею этого не понять. Его родители идеальны. В этом ему очень сильно повезло.

Я так и молчала. Но Андрей, похоже, и сам всё понял. Или не понял, но решил не продолжать нелёгкий разговор. А в следующую секунду я почувствовала его губы на своей шее, скользнувшие затем к плечу. Руки на моей талии напряглись. Одна рука переместилась на живот, отчего внутренности словно узлом завязались. Стало трудно дышать.

— Ты не представляешь, что я думал, пока ехал к тебе, — прошептал он мне на ухо. Я таяла в его объятиях. Его руки, скользившие под майкой, на голой коже, обжигали, дыхание гоняло стаи мурашек по всему телу. Не в силах больше выяснять, кто прав, кто виноват, я сама повернулась к нему, смело встречая его затуманенный страстью взгляд.

— Ты такая красивая, — произнёс он прежде, чем его губы накрыли мои. Сначала медленно, едва касаясь, а затем всё крепче. Его руеи прижимали меня к нему с такой силой, что казалось ещё немножко, и рёбра хрустнут, но больно не было. Наоборот, хотелось быть ещё ближе, чтобы ничего нас больше не разделяло.

Сама запустила руки ему под футболку, коснулась горячей кожи. Слегка царапнула ногтём. Затем провела ладонью по гладким мыщцам спины. Когда же моя рука пробралась вперёд, легка к нему на живот, он судорожно выдохнул:

— Может, нам уже пора отправляться в спальню?

Разумеется, никаких возражений у меня не нашлось. Самой хотелось испытать всё снова. Там, в гостинице, я была слишком напугана и взбудоражена, чтобы здраво соображать. А потом проболела несколько дней, когда могла думать о чём угодно, кроме его поцелуев. Зато теперь, отдохнувшая и полная сил, я сама стремилась к его ласкам и поцелуям…

— Нужно будет позвонить твоей сестре. Сказать ей, что я выздоровела и могу снова приступить к занятиям с Никиткой, — я вспомнила про свою работу чуть позже, когда мы обнимались, лёжа в кровати. Андрей лениво водил пальцем по моей спине, вычерчивая там какие-то, одному ему известные узоры. А я, думая о том, как странно мы познакомились, как раз и вспомнила про его сестру. А ведь теперь от отца уж точно не будет никакой помощи, так что придётся мне полностью обеспечивать себя саму. У Андрея на шее тоже сидеть не слишком хотелось, ведь мне дорога моя драгоценная независимость.

— А мне казалось, что теперь у тебя нет такой острой необходимости работать, — как я и ожидала, возразил он, — ты бы лучше учёбой вплотную занялась…

— На учёбу мне времени хватает, спасибо, — сварливо отозвалась я, отодвигаясь от него, — а вот стипендия маловата, так что приходится подрабатывать. И можешь даже не говорить, что я должна теперь жить за твой счёт, потому что меня это совсем не устраивает.

И сразу же почувствовала, как он напрягся. Да уж, что и требовалось доказать. Почему-то все мужчины мечтают засадить своих жён, девушек дома. Словно наслаждаются их зависимостью. А мне так жить совсем не хотелось. Видела на Верином примере к чему это приводит.

— А значит, у нас уже началось твоё-моё, — хмуро усмехается он, — может, ещё и брачный контракт составим?

Меня коробит его насмешливый тон. Словно не важные дела со своей девушкой обсуждает, совместное будущее, можно сказать, а разговаривает с неразумным ребёнком. Свысока, снисходительно, слегка раздражаясь его глупости.

Приподнимаюсь на локте, закутываясь в одеяло.

— Я буду работать. Мне нужно работать. И если ты против, чтобы я занималась с Никитой, я найду себе другого ученика!

Говорю это со всей твёрдостью, на какую только способна. Похоже, дело продвигается к ссоре, но мне сейчас всё равно. Я до последнего готова отстаивать свои права. И чёрта с два, если я снова попаду к кому-нибудь в зависимость. Пусть даже этот кто-то мой любимый человек.

Зато Андрей, судя по всему, ссориться со мной не собирается. Протянув руку, он слегка взлохматил мои волосы, затем беззаботно улыбнулся:

— Ну что ты опять нахохлилась, воинственный цыплёнок? На пустом месте готова права качать. Хорошо, если для тебя это так важно, можешь продолжать работать у Люськи. Только ездить будешь со мной. Не хватало ещё, чтобы ты по маршруткам болталась…

Не ожидав, что он так легко уступит, я растерялась. Ну вот, только настроилась повоевать немного, как всё, война окончена. Неужели и все наши остальные ссоры будут заканчиваться так легко и просто? Если они ещё будут, конечно. Благодарная Андрею, я потянулась было к нему, чтобы обнять, но остановилась, наткнувшись на его неожиданно появившуюся лукавую усмешку: