Может, потому что в ответ я ему так ничего и не сказала? Неужели он сомневается в моих чувствах? Но разве можно его не любить? Доброго, весёлого, заботливого? И если я не хотела признаваться, то лишь искренне считая, что такие отношения не для меня. Что любые отношения не для меня. Я же всю жизнь мечтала о свободе, о независимости, о работе, которой я смогу посвящать всё своё свободное время. Любовь никоим образом не вписывалась в мои планы. А Романову за какие-то три месяца удалось убедить меня в обратном. Дать понять, как хорошо, когда есть, на кого опереться. Когда ты не одна в целом мире, когда есть поддержка.

Оставив бесполезные попытки уснуть, выбираюсь из постели. Подхожу к двери, боязливо выглядываю в коридор. Никого. Либо гостиница не пользуется большой популярностью, либо все порядочные постояльцы уже спят. Туже сжимаю дрожащими пальцами полотенце на груди и осторожно выхожу из комнаты. Андрей говорил, что его номер напротив. Надеюсь, что так. А иначе будет очень смешно и стыдно, если я попаду не туда.

Дверь недовольно скрипит, отворяясь. Сдерживая дыхание, боясь, что кто-то услышит гулко бьющееся сердце, крадучись, захожу в комнату. А вдруг не он? А вдруг ошиблась? Нет, не ошиблась. Свет погашен, но мне хватает тусклого отблеска уличных фонарей, проникающих в окно, чтобы его увидеть. Он лежит в кровати, закинув руки под голову. Глаза закрыты. Спит уже, наверное. Я подхожу ближе, натыкаюсь коленкой на что-то твёрдое. Стул, похоже. И Андрей открывает глаза. Садится, не отрываясь, смотрит на меня.

— Что случилось? Что ты здесь делаешь? — он снова хмурится, и мне становится не по себе. Разве так встречают ту, которой недавно признавался в своих чувствах? Или уже понял, остыл, передумал?

— Я не могу уснуть одна. Мне страшно, — стараясь не обращать внимание на его недовольство, подхожу к кровати, забираюсь под одеяло. Ближе, стремясь почувствовать его тепло. Согреться.

— Чёрт, Ева, это плохая идея, — почти стонет он, тем не менее обнимая меня, прижимая к себе, — я же не железный, девочка моя…

Я почти не слышу его слов. И мало что понимаю в эту минуту. Сама прижимаюсь сильней, провожу руками по его груди, по мускулам на руках. Касаюсь губами плеча. Сама не понимая ещё, чего так жаждет моё тело. Знаю только, как сильно хочу его. Его руки, его губы.

— Ева, ты меня с ума сводишь, — он больше не страется держать дистанцию. Жадно целует, укладывая на постель. Я едва успеваю следить за передвижением его губ, за руками. Кажется, вся моя кожа одновременно начинает гореть под его прикосновениями. Полотенце летит в сторону. Теперь моё тело полностью открыто для него. А мне уже и не хочется скрываться. Хочу, чтобы он любовался мной, хоть здесь и темно. Хочу, чтобы ласкал везде. Сама глажу его по спине, спускаясь к ягодицам, а он в ответ спускается губами вниз. И еле слышный вздох в тишине:

— Моя Ева… моя!

Всё-таки прогулка на январском морозе в одном только тоненьком платье не прошла для меня бесследно. Я это почувствовала, едва проснувшись следующим утром. Но тепло Андрея рядом, и собственное тело, обнажённое, расслабленное, с трудом позволяют сконцентрироваться на перщащем горле. Зато он, пошевелившись, лениво обняв меня и зарывшись лицом в мои волосы, сразу всё чувствует. Приподнимается, касаясь кубами моего лба, и тут же еле слышно вздыхает.

— Ты вся горишь! Тебе врачу нужно показаться! У вас в городе есть приличные больницы?.. Чёрт, тебе ведь и переодеться тут не во что.

Я и сама чувствую, что со мной не всё в порядке. Нос заложен, горло болит. И такая усталость, что двигаться вообще никуда не хочется.

— Не паникуй, это просто простуда, — сажусь на постели, заворачиваясь в одеяло, — здесь я в больницу не пойду. У меня и документов нет с собой никаких. Отвези меня в общагу. Я переоденусь, а потом пойду к врачу.

Он всё-таки паникует, суетиться. Приносит из соседнего номера моё порванное платье. С минуту смотрит на него, а потом также молча уносит обратно. А мне даже в голову не приходит о чём-то его спрашивать. Такая уверенность, что он сам всё решит, обо всём позаботится. Я снова сворачиваюсь клубочком под одеяло и погружаюсь в сон.

Андрей вернулся очень быстро. Снова склонился надо мной, проверяя температуру. А я, открыв глаза, успеваю увидеть его хмурое лицо.

— Что, всё так плохо?

— Ничего хорошего. Выпей таблетку. И одевайся поскорее. Тебе к врачу побыстрей надо попасть. Вдруг это что-то серьёзное… Убью тогда гада!

На тумбочке у кровати тёплый чай и таблетка на блюдечке. От температуры, наверное. Глотаю, поморщившись немного из-за саднящего горла. Но это мелочи, на которые не стоит обращать внимания. На самой кровати, в ногах, замечаю новую одежду для меня: бельё, джинсы, кофта и куртка. На глазах сами по себе выступают слёзы. Смотрю, а у самой слов нет, чтобы поблагодарить за всю его заботу…

— Надеюсь, угадал с размером, — чуть смущённо поясняет Андрей в ответ на мой удивлённый взгляд, — не идти же тебе в вечернем платье…Дорогу обратно я уже благополучно проспала. Немаленькая температура даёт о себе знать. С трудом открываю глаза лишь когда чувствую, что машина остановилась. Вот оно, знакомое серое здание с отваливающейся местами штукатуркой. Бережно поддерживая под локоть, Романов вывел меня из машины. А я в своём полукоматозном состоянии даже не додумалась спросить, зачем он отправился в общагу вместе со мной. Да ещё так уверенно, словно каждый день сюда ходит.

Поздоровался с вахтёршей, а она и не пикнула, что нельзя сюда посторонним. Может, и правда частенько появляется? Мало ли, одна из девушек очередных тут жила? Или даже не одна. Спросить его? Ну нет, не хочется что-то портить себе настроение из-за того, что было давно. Всё, что было в прошлом, пусть там и остаётся. А я буду верить, что пока я для него единственная.

— Где твоя комната? — спрашивает он, поднимаясь по лестнице. Узнав номер, сворачивает на нужном этаже. Тут же натыкаюсь на удивлённые взгляды соседок. Да уж, не оставят они меня вечером в покое. Несложно догадаться, какой допрос пристрастием мне устроят.

— О, Ева! Что случилось? Что с тобой? — Вика, мирно читавшая в комнате книжку, вскакивает и испуганно принимается суетиться вокруг меня, едва только мы заходим. Неужели я так плохо выгляжу? Смотрюсь в небольшое зеркальце у шкафа. Да уж, не модель, не спорю. Лицо какое-то раскрасневшееся, и глаза блестят. То ли лихорадка, то ли засмущалась слишком.

— Ев, потом будешь на красоту свою любоваться неописуемую, — ворчит Андрей, — где твои документы? Бери скорее, и поехали… Заболела твоя подружка, сейчас к врачу её повезу…

— Мне с вами можно? — Вика сама достаёт из шкафа нашу с ней коробочку с документами, ищет мой паспорт и медполис, — может, чем помогу?

— Спасибо, я сам справлюсь, — Андрей уже собирается меня уводить, но резко тормозит у порога, — кстати, у нас тут Евин телефон немного пострадал, она пока без связи. Запиши мой номер, и звони мне, если что понадобится. Потом купим ей новый…

Вместо районной поликлиники, где прикреплены большинство студентов, и я в том числе, Андрей привёз меня в платную. Сказал, что не собирается полдня сидеть в очереди. А тут меня приняли очень быстро. Доктор послушал лёгкие, посмотрел горло и выписал мне полный покой и огромный список лекарств. Честно говоря, мне сейчас больше хотелось первого.

После больницы отправились домой. Именно домой, а не в общагу. Домой к Андрею. А я даже спорить не стала. Всё равно всё к этому и шло. Днём раньше, днём позже. А тут такой шикарный повод — больная, о которой нужно заботиться.

Против такой заботы я ничего не имею против. Мне хотелось только отоспаться, и я прекрасно отсыпалась целых два дня, просыпаясь, чтобы только поесть, сходить до туалета и принять лекарства. Давно я не вела такую спокойную, ленивую жизнь. Ни работы, ни учёбы. Красота. И Андрей от меня почти не отходил, лишь изредка куда-то уезжая. Работать, наверное. Ну или в институт. У него-то нет больничного.