— Я от тебя даже черепашку не хочу! — задыхаясь от страха и злости, прошипела ему в лицо, — не дай Бог никому такого отца-урода, как ты! Хватит и того, что мне с родителями не повезло!

— Ай, как грубо, милая, — он присасывается к моей шее, а рука тем временем ползёт вверх, задирая подол платья. Фу, как противно. Пытаюсь оттолкнуть его с утроенной силой, но он лишь смеётся над моими жалкими потугами. Извращенец хренов!

— Убери руки! Ненавижу тебя! — сил оттолкнуть его не хватает. Ну почему я в детстве не ходила на какие-нибудь курсы самообороны? Сейчас бы здорово пригодились. Плюнула ему в лицо, но в ответ получила такую пощёчину, что в глазах всё потемнело. Удивительно ещё, как голова надвое не раскололась. Перед глазами запрыгали чёрные и белые точки, а во рту появился солоноватый привкус крови. Животное!

— Любишь игры пожестче, девочка моя? Сейчас мы с тобой поиграем! — захохотало это животное, одним движением разрывая мне платье на груди. Миг, и я оказалась уже на кровати.

— Помогите! — заорала изо всех сил. Плевать, если гости увидят нас в таком виде. Плевать на всё. Только бы вырваться от всего этого ужаса.

— Помогите! — передразнил меня Смоляков и снова захохотал. Да что же это такое? Неужели никому и дела до меня нет?

Заиграл телефон, брошенный мной на кровать. Это ненадолго отвлекло моего мучителя. Наклонившись, он взял телефон и издевательски просюсюкал:

— Это женишок твой что ли волнуется? Сейчас я ему объясню, чтобы оставил чужую бабу в покое… Аллоу… Еву? А Ева занята! Не до телефонов ей сейчас… Где, где… Сексом она занимается. Всё, и не звони сюда больше. Евка моя баба…

Выключив телефон, швырнул его со всего маху об стену, улыбнувшись тому, как он разлетелся на осколки. Затем снова повернулся ко мне:

— Ну, моя милая, на чём мы там с тобой остановились?

Наклонился так близко, что я почувствовала его дыхание на щеке, затем лизнул щёку, спустился к уху. А у меня голос пропал от страха. Только и могу, что глазами, полными ужаса, смотреть на его самодовольную физиономию. Рука его спустилась вниз, больно сжала грудь. Я дёрнула ногой, целясь ему в пах. Попала, судя по его скривившейся морде. Но тут же следом на меня обрушился удар такой силы, что снова всё помутнело.

— Ах ты, маленькая гадина, я тебя научу, как нужно с будущим мужем обращаться, — прошипел он со злостью и ещё раз хорошенько ударил по лицу. Сил сопротивляться почти не осталось. Неужели всё? Никто и не поможет?

— Ева, открой! Ева, ты там? — Вера с коридора решительно забарабанила в дверь. Впервые в жизни я так рада слышать её голос.

— Пошла вон, кошёлка крашеная! — заорал Смоляков.

— А ну, открывай дверь, нарик несчастный! А то полицию вызову! — твёрдо сказала Вера, а в её голосе зазвучали несвойственные ей твёрдые, уверенные нотки. А уж упоминание полиции немного привело Смолякова в чувство. Не сильно, впрочем. Продолжая изрыгать проклятия в мой адрес и угрозы в адрес Веры, дверь он всё-таки открыл. И этого мне хватило, чтобы выскочить. Оттолкнула Веру, протягивающую ко мне руку. Позже я обязательно поблагодарю её за помощь, но сейчас мне хотелось убежать подальше и от этого дома, и от моих так называемых родственников.

Вниз по лестнице. Проскочила гостиную, замечая растерянные взгляды немногих оставшихся гостей. Ну конечно, не самым лучшим образом выгляжу: платье разорвано, лицо в крови. Сволочи! Все же слышали мои крики. И ни у кого не хватило духу подняться ко мне на помощь.

— Ева, дочка! — мама попыталась ко мне подойти, но я отскакиваю от неё, как от прокажённой. Нет, хватит. Пыталась я играть в послушную дочку. Много лет пыталась. А в ответ ни одной благодарности. Сплошные упрёки. Ну вас! Больше я не собираюсь идти у вас на поводу.

Выбежала за ворота, и только тогда смогла немного успокоиться, перевести дыхание. Не вернусь больше к ним. Уж лучше тут замёрзнуть насмерть. Зубы тут же начинают стучать. Но уже не от страха. От холода. На дворе январь месяц, а я выскочила на улицу в одном только лёгком платье, не додумалась захватить с собой шубку. Но честно говоря, я в тот момент ввобще мало о чём могла думать. Только бы убраться подальше. Денег с собой тоже не было. Телефон мой Смоляков разбил. Нужно думать, что теперь делать. Как попасть обратно в общагу.

— Девушка, с вами всё в порядке? — из-за угла вышла пожилая женщина с собачкой на поводке. Выгуливает в такой поздний час? Наверное, кто-то из соседей. В доме отца я обычно проводила слишком мало времени и с соседями никогда не знакомилась.

— Спасибо, всё хорошо, — хочу, чтобы она ушла. Чтобы все оставили меня в покое.

Но она мой мысленный посыл, похоже, не воспринимает. Подходит ближе, участливо рассматривая мой плачевный внешний вид. Рядом с ней семенит маленькая белая болонка, осторожно переступая лапками по холодному колючему снегу.

— Милая, ну как же всё хорошо? Ты бы себя видела! Ты же здесь замёрзнешь! — произносит она, склонившись надо мной, — а я ещё из окна тебя увидела. Сначала не поняла, что это. Вот решила посмотреть, да Рикки с собой взяла, чтоб одной не так страшно было идти… Ночь же…

Её слова вызывают у меня улыбку. Она и в самом деле считает, что эта пушистая крошка сможет защитить её в случае чего?

— А у вас есть телефон? Мне позвонить нужно, — мои мозги проясняются настолько, что в голове зарождается один из путей спасения. Пусть нелепый, но всё ж.

Номер Андрея я помню наизусть, он сам всплывает в памяти. Уверенности, что он посреди ночи поедит в другой город, к чёрту на рога, разумеется, никакой. Но попытаться хотя бы стоит. А если откажет, попрошу у доброй женщины денег на такси. С обещанием вернуть, конечно.

Голос в трубке раздаётся после второго гудка. Вокруг него странный однообразный шум. Где это он, интересно бы узнать.

— Да, слушаю.

— Андрей, это Ева!

— Ева, ты где, чёрт возьми? Что случилось? Что там было по телефону? — голос у него не на шутку встревоженный. Но я всё равно мнусь, не решаясь озвучить свою просьбу. Слишком уж это самонадеянно.

— Ева, не молчи, пожалуйста! Послушай, я уже еду к тебе! Скажи только, где ты находишься? Какой адрес?

От облегчения хочется плакать. Не могу поверить, что он вот так, даже без моей просьбы, решил ко мне приехать. Что он обо мне волнуется. Слишком ново для меня. Но адрес называю. Только не свой. Не хочется, чтобы он встречался с отцом и этим кретином Смоляковым. Да и у самой нет ни малейшего желания туда возвращаться, даже на несколько минут. Называю адрес дома, возле которого оказалась. Ничего страшного, тут и подожду. Надеюсь только, не подхвачу за это время воспаление лёгких. Андрей обещает приехать как можно скорее и отключается. Я возвращаю телефон сердобольной соседке, искренне её благодарю. Не думала, что так быстро всё разрешится.

— Ну пойдём, милая, ко мне, хоть согреешься, — приглашает соседка с собачкой, — а то околеешь тут ждать.

— Спасибо, я лучше тут, — неудобно как-то по гостям посреди ночи ходить. Что скажут её домашние?

— Не бойся. Я сейчас одна. Муж мой в команировку уехал, а дети у нас давно живут отдельно. Никому ты не помешаешь, никого не стеснишь. Идём! А то у меня ж сердце не успокоится, если я тебя одну на улице оставлю, — соседка машет рукой в сторону дома, чей адрес я назвала Андрею, и лукаво улыбается, — тем более, ты своему молодому человеку всё равно мой адрес назвала. Не потеряется теперь. Ну идём же, не бойся!

Поддавшись на её уговоры, я соглашаюсь. В самом деле, у Андрея путь не близкий. Могу в сосульку превратиться, дожидаясь его. Разве захочет он потом возиться со мной, больной?

Дом у женщины намного меньше, чем наш. Но и намного уютнее. В нём чувствуется атмосфера тепла и уюта. Хозяйка быстренько приносит мне тёплый плед и удаляется на кухню за горячим чаем. Смешная болонка Рикки подозрительно обнюхивает меня, потом тихонько тявкает и убегает в сторону кухни, вслед за хозяйкой. Это что такое было? Досмотр прошла?