— В чём дело, Ев? — он слегка отстранился, но по-прежнему находился слишком близко от меня, пугая и волнуя одновременно, — ты всегда так реагируешь, когда тебе в чувствах признаются? Или это я что-то неправильно говорю? Могу яснее. Ты мне нравишься. Я хочу быть с тобой. По-настоящему, а не для моих родственников. И не на одну ночь… Или я тебе настолько неприятен? Почему ты так меня боишься?

Если бы только тебя! Я, как огня, боюсь тех чувств, которые ты во мне будишь. Боюсь влюбиться, боюсь стать зависимой, потому что знаю, чем всё может закончиться. Насмотрелась. Достаточно было примеров перед глазами.

— Я не боюсь, — промямлила я, потому что он ждал ответа, потому что мне нужно было что-то сказать, — мне просто подумать надо… А сейчас зачёты, экзамены… У меня голова другим забита… Извини…

Жалкое оправдание, не спорю. Но лучше так, чем вовсе промолчать. Тем более, мне и правда не мешало бы подумать. Андрей откинулся обратно на сидение, положил руки на руль. Теперь, когда нас разделяло небольшое расстояние, мысли перестали путаться, я выдохнула спокойнее.

— Странная ты, Ев, правда. Не могу тебя понять, если честно… Но от своих слов не отказываюсь. Если хочешь подумать, хорошо. Подумай, я подожду. Твои экзамены и зачёты скоро закончатся, и тогда мы снова поговорим. Уже не отвертишься!

Экзамены и зачёты действительно пролетали очень быстро. Консультации, подготовки, зубрёжки по ночам. Я могла бы сказать, что у меня нет ни времени, ни сил думать о нашем последнем разговоре. Но это было бы неправдой. Времени на всё действительно катастрофически не хватало, но это не мешало мне снова и снова в мыслях возвращаться к нему. Сдавая зачёт по зарубежной литературе, готовясь к экзамену по техническим переводам, я постоянно думаю только о нём.

То, что он сказал мне в нашу последнюю встречу, никак не выходит из головы. Даже Вика заметила, что со мной что-то не так, а она сейчас вообще мало что вокруг себя замечает. Все её мысли тоже занимают предстоящие экзамены, и ее Лешка. Она теперь либо целый день сидит с конспектами, либо переписывается с парнем. При этом с её лица не сходит глуповатая улыбка.

— Ты хоть расскажешь, как съездила к его родителям? — поинтересовалась Вика в один из перерывов между зубрёжками, когда голод смог вынудить нас ненадолго оставить конспекты. Подруга сделала чай и бутерброды с колбасойю Не самая полезная еда для желудков, но универсальная для студентов во время сессии. Всё равно готовить некогда.

— Нормально.

— Нормально? И это всё? Ты провела с ним ночь в доме его родителей, и всё, что теперь можешь об этом сказать, это нормально? Ев, ау! Моё бедное сердечко жаждет подробностей. Желательно побольше и погорячей. Чтоб как в романе всё было, — Вика строит умильную мордашку и заискивающе заглядывает мне в глаза. Не, не поможет! Мы не первый год знакомы, и на меня давно не действуют все эти дешёвые приёмчики. А моську я и сама могу ещё похлеще скорчить.

— У них красивый дом за городом. Такое ощущение, что прямо в лесу находишься. И снег кругом! Красотища просто… — начинаю с восхищением расписывать ей красоту окружающей природы. Может, впечатлится и отстанет уже от меня со своими расспросами. Но нет, Вика воробей стрелянный, её так просто не отвлечёшь.

— А у вас там что-нибудь было? Целовались? Или ещё что-нибудь похлеще?

— С ума сошла? Ничего не было! Отстань уже от меня! — я побыстрее доедаю бутерброды, чтобы снова можно было нацепить на себя занятой вид и спрятаться за тетрадкой. Получается. Вика недовольно сопит, но больше ничего не спрашивает. Составила грязные кружки и тарелки в раковину и тоже улеглась на кровать, бурча себе под нос про особо наглых подруг, у которых всё клещами вытягивать приходится. И что можно ли вообще таких подруг считать подругами. Я же отворачиваюсь к стене, пряча улыбку. Знаю, что с первого раза она не успокоится. Да она и с десятого не успокоится, хоть и не станет так открыто наседать с вопросами, уважая чужую личную жизнь. Но рано или поздно я сама ей всё расскажу, со всеми подробностями, чтобы получить совет или утешение, в зависимости от того, куда заведут меня эти странно начавшиеся отношения. Но сейчас мне хочется хоть немного удержать это в тайне, чтобы самой сначала хорошо всё обдумать.

Самым страшным испытанием, как и ожидалось, стал зачёт по философии. Причём не только для меня. Галинка славилась дурным характером и могла всей группе поставить незачёт только потому, что у неё в этот день было плохое настроение. Так что в аудиторию номер триста одиннадцать сегодня все заходили с небольшой опаской. А особенно я. К Орлову я так и не перевелась, понадеялась на что-то, или на кого-то. А теперь не знала, как вредная преподаватель себя поведёт, и сможет ли мне чем-то помочь Романов. Эта неизвестность так пугает, что в ночь перед зачётом я не могла уснуть. А утром чувствовала себя совершенно разбитой. С трудом хватило трёх чашек крепкого кофе и контрастного душа, чтобы привести себя в хоть какое-то подобие порядка.

А потом минуты мучительного ожидания. Галинка раздала нам листочки с темами для сочинения. У всех разные, списать не получится. Дрожащими руками я взяла свой листочек: «Согласны ли вы с Б. Уильямсом, что бессмертие бессмысленно?»

Не сказала бы, что это слишком сложно. Недавно читала литературу по теме. Но поможет ли? Галинка дополнительными вопросами может завалить любого. А особенно меня. Уж очень кровожадным взглядом она смотрела в мою сторону. Как будто убить хотела. Или ещё что похуже.

С трудом взяла себя в руки. Что толку сидеть и бояться, если есть хоть маленький шанс спасти свою оценку. Написала всё, что знала по этой теме, стараясь изъяснятся красиво и подробно. Надеюсь, хоть на троечку. Вздохнув м мысленно перекрестившись, отправилась к столу преподавателя.

— Присаживайтесь, Русакова, — сквозь зубы процедила Галинка, смерила прямо-таки ненавидящим взглядом. Да что же я ей такого сделала, никак не могу понять! Эх, надо было к Орлову идти на поклон.

Так брезгливо взяла в руки мой листочек с сочинением, словно нечто очень мерзкое и противное. Быстро пробежала по нему глазами и скривилась. Я втянула голову в плечи. Ну всё, сейчас начнётся.

— Можно сказать, тема раскрыта почти полностью. И рассуждения здравые присутствуют…

Что? Это она про моё сочинение? Ну надо же, самой не верится!

— Ладно, Русакова, вижу, что можете, когда захотите, — преподаватель снова морщится, словно у неё нервный тик начался, — ставлю вам «зачёт». Вы можете быть свободны. И надеюсь, мы с вами больше не увидимся.

Ох, взаимно! Я тоже на это очень надеюсь. Я даже готова вашу аудиторию за несколько метров обходить, словно проклятое место. Всё ещё не веря своему счастью, хватаю зачётку и выбегаю в коридор, даже не попрощавшись со злобной мымрой. Хвала всем Богам! Самое страшное на этой сессии позади. Теперь мне и сам чёрт не страшен. Отойдя от двери на приличное расстояние, пританцовываю от радости, размахивая зачёткой над головой, с лица не сходит дурацкая улыбка. Не обращаю внимания на проходящих мимо студентов. Да они и так всё понимают. На сессии и не такое в коридорах можно увидеть.

Немного успокоившись, отхожу к окну, намереваясь дождаться Вику и Стёпку, которые пока не покинули мрачных стен аудитории. От нечего делать прокручиваю в голове своё сочинение. В основном, как мне кажется, написала я его неплохо. Но всё равно можно было найти, к чему там придраться. Тем более, Галинка в этом деле мастер. А она этого не сделала. Никак проснулись добрые чувства ко мне? Или совесть заела за то, как она портила мне настроение весь семестр? Нет, в такое, конечно, слабо верится. Неужели Андрей всё-таки смог на неё повлиять?

А вот и он сам. Замечаю его невдалеке, в компании друзей, молча наблюдающего за мной. Неужели и дикие танцы видел? Какой кошмар! Улыбается, но близко не подходит, видимо, помня мою просьбу не афишировать в универе наше знакомство. А, к чёрту всех! Сама к нему подбегаю, счастливо улыбаясь: