Честно говоря, плохо помню ту встречу. Засмотревшись на Стёпку с его Раиской, Вика налетела на какого-то парня, а потом и обхамила его за попытку познакомиться. Вот внешность молодого человека я, к сожалению, и не запомнила. Но какая разница, если он нравится Вике и она с ним забыла про Ускова?

— Насколько я помню, он тбе тогда совсем не поравился. Ты ему нагрубила, — ехидно напоминаю ей в надежде выведать самые горячие подробности знакомства, — как вас угораздило?

— Ну, на следующий день мы столкнулись снова, и Лёша попросил мой телефончик, — вся светясь от радости, принялась рассказывать Вика, — я, естественно, не дала. Потом мы снова встретились, и он позвал меня в кафе… Ну так, слово за словом, мы разговорились, и потом всё… Ев, он такой хороший, такой замечательный, такой…

Снисходительно кивая, я слушала Викины похвалы её новому парню. У неё сейчас стадия влюблённости, и всё, что связано с этим парнем, кажется ей самым-самым. Остаётся надеяться, что со временем она в нём не разочаруется.

— Ну а что насчёт тебя? — закончив расхваливать своего Алексея, Вика, сложив руки на груди, пристально смотрит на меня.

— А что насчёт меня? — это что, откровенность за откровенность? Не, мы так не договаривались!

— Ничего! — поняв, что я всё равно не хочу ничего рассказывать, Вика сразу сникла. А я почувствовала себя виноватой. Ну да, давно следовало всё рассказать. Всё равно ближе Вики у меня никого нет. Может, она даст мне какой совет, как вести себя в этой ситуации?

Следующую пару нам пришлось пропустить. Взяв себе ещё по кофе с пирожными, мы уединились в углу столовой, подальше от любопытных ушей буфетчицы с уборщицей и прочих праздношатающихся личностей. Напрасно я боялась, что мне будет тяжело рассказывать ей об Андрее. Ничего подобного! Слова так и лились из меня, словно мне давно уже надо было выговориться.

Вика слушала, не перебивая, с широко открытыми глазами, лишь изредка кивая, когда я останавливалась, чтобы перевести дух.

— Ев, да это же всё как в романе! — восхищённо проговорила она, едва я закончила и замолчала, — а я ведь догадывалась, что не всё у тебя гладко с этим твоим репетиторством… Странно только, что Людмила Денисовна мне ничего не рассказала… Вот и приключение у тебя получилось… А ведь это я посоветовала тебе поработать у Аральской. Прямо как сводня! Знаешь, ты просто обязана теперь позвать меня в крёстные вашему первенцу!

Чего?!! Смотрю на её довольную физиономию и не верю своим глазам. Она в своём уме? Какая сводня? Какая крёстная? Какие, чёрт возьми, первенцы?

— Ау, Вик, ты меня плохо слышала? — от возмущения я забываюсь и начинаю повышать голос, но тут же умолкаю, встретив заинтересованный взгляд буфетчицы. Только этой старой сплетницы мне ещё не хватало, — сказала же, что у нас договор такой. Я делаю вид перед Людмилой, что мы с ним типа вместе, чтобы она перестала знакомить его со своими подружками. А он договаривается с Галинкой, чтобы она мне зачёт поставила. Не знаю, правда, как он это делать собирается, ну да это, собственно говоря, его дело. Но это всё! И не надо мне тут ничего выдмывать!

— Но он же тебя поцеловал! — Вика произносит это таким тоном, словно я получила признание в вечной любви, ну и руку с сердцем впридачу. Слишком уж она романтична. В наше время и сексом можно просто так заниматься, безо всяких условий и последствий. А тут простой поцелуй. Подумаешь.

— Ты думаешь, это что-то значит? — вот именно это мне и хотелось понять. Зачем он это сделал?

— А сам он что говорит? — немного подумав, спрашивает Вика, а я в ответ могу лишь плечами пожать. Да кто ж его знает, что он говорит? Вернее, я бы знала, если б нашла в себе храбрости ответить хоть на один из его бесконечных звонков. Ведь звонит, не переставая, уже четвёртый день. Мало того, мы и в коридорах института уже несколько раз сталкивались. Но ведь тут не поговоришь. Андрей пытался ко мне подойти, но мне взглядом удалось напомнить ему о нашей договорённости не «светить» наши отношения на публике. Понял, отступил. А я снова трусливо сбежала.

До пятницы мне вполне удавалось Андрея игнорировать. Звонки и смс практически прекратились и теперь я могла вздохнуть с облегчением, понимая, что на его горизонте, видимо, появилась новая, более привлекательная добыча, которой он решил уделить своё драгоценное внимание. Вот только долгожданное облегчение так и не наступало. При мысли, что он сейчас с кем-то развлекается, мне становилось не по себе. Вика покачала головой и покрутила пальцем у виска, когда я рассказала ей о своих переживаниях.

— Ревнуешь ты его просто! — с лёгкостью вынесла она вердикт и унеслась на свидание со своим Лёшей, радостная и смеющаяся, какой я её уже давно не видела.

А я, собравшись, отправилась на занятие к Никите. Ехать предстояло около часа на автобусе, поэтому пришлось выйти пораньше. Пять часов вечера, самый час пик, когда основная толпа народа едет с работы, со школ и институтов, так что я в очередной раз испытаю все прелести общественного транспорта.

Остановка возле общежития была почти конечной, автобус сюда пришёл полупустой. Заняв себе местечко у окна, я было решила, что в этот раз доеду с относительным комфортом. Ага, конечно! Через две остановки оказалось, что рано радовалась. Маленькая «газелька» набилась битком. Возле меня оказалась милая с виду и безобидная старушка в стареньком пальто и пуховом платочке. Нагружена она была сверх меры. Две огромные сумки с продуктами и третья, небольшая, с чем-то непонятным.

Глядя, как несчастная женщина безуспешно пытается разместить свою поклажу, я, по доброте душевной, вызвалась ей помочь:

— Давайте мне одне сумку, я подержу. Всё вам полегче будет!

— Ой ты, девочка моя, спасибо тебе огромное, сердешная! Я уж умаялась вся, — смерив меня мимолётным оценивающим взглядом, затараторила старушка и тут же шваркнула мне на колени свой непонятный третий, небольшой баул, — тебе яйца-то, небось, ьтяжко держать будет. Да и чай разобьёшь ненароком. Так что ты держи чё полегче!

— А что это? — осторожно спросила я и чуть не подпрыгнула, когда странный баул зашевелился. Боже мой, да что же это такое?

— Не что, а кто, — поправила меня бабуська, наконец, с удобством расположив у себя на коленях оставшиеся сумки, — кот это мой, Василий. К доктору его возила. А на обратном пути на рынок решила заскочить. Там ж всё подешевле… Да не бойся ты, деточка, Васька у меня смирный парень, не царапается. Можно сказать, джентльмен!

Может быть! Но он живой, шевелится, что-то злобно мурчит в этой своей сумке, и от этого мне становится немного не по себе. Или дело в том, что я просто не люблю животных? Даже не то, чтобы прям совсем не люблю. Скорее, я к ним просто не привыкла. В детстве у меня даже черепашки не было. Мама терпеть не могла всю эту грязную живность, как она выражалась. А отец на все мои просьбы подарить мне хотя бы рыбок, отвечал, что заводить домашнее животное можно только очень дисциплинированным, ответственным детям. И я под его критерии, разумеется, не попадала.

— Я и не боюсь, — набравшись храбрости, сообщила я, пытаясь устроить животное поудобнее. Подумаешь, кот. Некоторые вон и на львов в Африке охотятся.

И тут он громко мяукнул. И не просто громко, а так, что аж на весь автобус. Пассажиры принялись с недовольными минами оглядываться по сторонам, а водила развернулся в нашу сторону и безошибочно нашёл взглядом главного нарушителя спокойствия, вернее, его хозяйку, бабуську.

— Животных в общественном транспорте перевозить запрещается! Предъявляйте все ветеринарные справки и свидетельства! Или пожалуйте на выход!

— Ох, милок, а куда ж я пойду? Мне до дома ещё далеко! А у меня сумок много! — моя соседка растерянно захлопала глазами.

— Пешком! — безапеляционно заявил водитель, — или на такси, это уж дело ваше! А мне не нужно, чтобы всякая живность тут на пол гадила. На выход, я сказал!

Мне бабушку стало жалко. Ну в самом деле, куда она пойдёт? Такие сумки, что и молодому, здоровому донести будет тяжело. Да и кот Василий после доктора. Кто его знает, ещё простудится на холодном ветру.