Орёл также не мог не посмотреть в этот момент на спутника, слишком уж громок и яростен был своеобразный призыв того повернуться. Поймав себя на мысли, что невольно залюбовался объёмом и рельефностью мышц Курска, он сразу же отвёл взгляд и, вперив его в пол, сидел так какое-то время, молясь лишь об одном — чтобы щёки не краснели ни в коем случае.

— Я удивляюсь, как он тебя ещё на тот свет не отправил.

— А я удивляюсь, как ты ещё жив с твоим слишком острым языком.

Перепалка рисковала перерасти в нешуточный скандал, но обоих олицетворений сдержала цель визита, о которой весьма кстати вспомнил сам Елец, предложив вернуться к её обсуждению, а не переходить на личности и припоминать друг другу былые обиды.

Таков был весь Елец: он легко загорался, сразу же взрывался, но потом столь же быстро и остывал. Это показало его в весьма неприятном свете для видевшего его впервые Орла. Сам-то он по характеру был совершенно далёк от нового знакомого: не кричал по пустякам, не угрожал, да и проблемы свои предпочитал решать тихим и мирным путём. Конечно, Орёл понимал, что там, во что он ввязывается, вряд ли найдутся другие такие же, как и он сам.

— Есть ещё одно дело, которое связано непосредственно с главной задачей.

— Ну что ещё?

— Нам нужен твой брат, Воронеж. Москва говорил и о нём тоже.

— Не представляю, где он может сейчас быть. Честно говоря, и представлять не хочу. Не удивлюсь, если он уже давно где-то сгинул.

— Ты, как всегда, очень добр по отношению к своим родным. — Иронично заметил Курск, словно специально давя на что-то.

— Заткнись! Той родни, которую я любил, нет уже давно!

— Так отомсти за неё! Отомсти всем ордынцам через Крыма! Это очень даже в твоих интересах.

Несомненно, Курск знал все, что произошло с Ельцом когда-то давно. Он нарочно ковырял старые раны, пытаясь показать, что, пойдя с ними, тот сможет однажды скинуть с плеч груз ответственности. Вот только он совсем не подумал о том, что за многие века концентрации своей боли в себе Елец уже сросся с нею чуть ли не полностью, принял, ощутил всем своим естеством, и вытравить её из его ослабленной души будет очень непросто.

В эти минуты он выглядел жалко даже для Орла. Тот пока ещё сам не знал всех обстоятельств, но, глядя на Ельца и слушая его, у него складывалось впечатление глубоко несчастного олицетворения, которому мог бы немного помочь даже простой разговор по душам с кем-то. Вот только ему было не с кем, а тех, кто мог хоть как-то приблизиться, Елец неосознанно гнал от себя, закрывая им вход в свою душу.

— В любом случае, найти Воронежа мы просто обязаны. Хотя бы попробовать. Москва вообще говорил, что, чем больше олицетворений мы соберём, тем легче нам будет потом, наедине с опасностью.

Елец чертыхнулся. Вот уж с кем он точно не хотел воевать рука об руку — со своим старшим братом. Но выбирать не приходилось.

— Он точно где-то на нижнем Дону. По крайней мере, перед уходом много говорил про те дали. Больше я ничего не знаю.

— Отлично. Значит следующей целью будет юг. — Вспомнив о времени, Курск добавил. — Надо поторопиться.

— Можем выехать через несколько дней, я соберу всё необходимое. — Практически безучастно бросил в ответ Елец. — Будем надеяться, что дождей будет меньше, а то размокшие дороги сильно затруднят езду…

— Ах да… — Вспомнив еще одно предложение Москвы, Курск поспешил озвучить его. — Нет ли у тебя здесь в округе каких-нибудь местных, кто был бы не против пойти с нами? Нам нужны люди, а, если можно, то даже олицетворения.

— Никого нет. — Все также безэмоционально соврал Елец. — Это все вопросы, которые мы должны были обсудить?

— Вроде да.

— В таком случае, располагайтесь. У вас теперь есть дня три на отдых.

К вечеру первого дня Курск и Орёл уже чувствовали себя в гостях у Ельца более свободно. Да и сам хозяин уже не воспринимал их в штыки, но, всё равно, был ещё весьма отстранен и замкнут. Словесные перепалки с Курском всё также случались периодически, чему Ваня, привыкнув, уже совершенно не удивлялся.

Видимо, с Ельцом нельзя было общаться иначе. Он не подпускал к себе никого, и такая манера общения служила своеобразной защитой от посторонних уже долгие годы.

Орлу не нравилось его поведение. Он думал, что Елец, если бы хотел, мог бы уже давно отпустить свою боль и жить нормальной жизнью. Но тот, будто специально, снова и снова бичевал себя ею, словно это доставляло ему какое-то определённое спокойствие. Спокойствие от того, что сам наказывает себя за былую невозможность спасти от смерти самого дорогого родственника в мире.

Раздумывая обо всём произошедшем, Орёл даже не мог сказать точно, кто из его будущих товарищей, нравился ему больше — немногословный и замкнутый Курск, привыкший полагаться только лишь на себя, или измученный внутренней болью Елец. Обещая себе подумать над этим вопросом позже, он достал свой дневник и, наконец-то, смог записать туда всё, что случилось в поездке, а также, как обычно, немного своих мыслей и чувств по этому поводу.

— Чего голову повесил? — Внезапно возникший перед глазами Елец вернул задумавшегося Орла в реальность. — Что, не нравится тебе твоя судьба, да? А я ведь вижу это. — Он сел рядом и протянул Ване кружку, полную яблочного сока. — Ты такой весь из себя чистенький, красивенький, и, я так понимаю, слабый? Не умеешь что ли ничего?

Орёл кивнул, не в силах обронить хоть слово. Кружку он взял и теперь медленно отпивал из неё напиток. Он сразу понял необычность этого сока — Елец специально налил им слегка забродивший, видимо для того, чтобы немного расслабиться.

— Не бойся, он со всеми так. Вот увидишь, притрётесь еще друг к другу. Вы же, как-никак, соседи будущие. Если, конечно, я правильно понял, где находится твоя земля.

— А ты правда знаешь, где она?.. — Лицо Орла озарило изумление. Елец же какое-то время просто смотрел на него, а потом разразился смехом.

— Ну ты даёшь! Олицетворение ещё называется! Не знать, где твоя земля — как же это так можно?

Орлу стало стыдно. И правда: он так гордился этим своим статусом ещё пару недель назад, а теперь что?!

— Неужели Курск тебе не сказал об этом и не показал её?.. — Пришел черед удивляться уже Ельцу. — У него же есть карта. Не особо хорошая, конечно, — весьма и весьма примерная, самодельная. Но для того, чтобы нормально передвигаться, сойдёт. Ты что, не знал?..

— Нет. — Осознание своей оплошности впилось острыми иглами в мысли Вани. Да знай он про карту, он бы… Он бы не задавал в пути множество глупых вопросов, он бы точно знал всю обстановку, да он бы, в конце концов, посмотрел бы хоть на рисунке на главную причину своего существования — на свою территорию! Почему, почему Курск так поступил с ним?..

— Не вини его, посмотришь ещё. — Елец отпил сок из своей кружки, которую всё это время держал в руке. — У вас ещё будет много времени. Кстати, как тебе его характер? Просто он такой: если увидит, что к нему относятся с душой, сам будет относиться также. Возьми на заметку, я же заметил, как ты смотрел на его плечо тогда, за столом.

Ваня смутился. Он и не думал, что это было видно так сильно.

— Не пугайся. Да что же ты в самом деле, а? Как зверёк в ловушке, не иначе.

— Так и есть.

— Почему?

— Понимаешь, Елец… — Ваня и сам не знал, откуда у него взялись силы на разговор. Он вдруг почувствовал, что, если не поделится хоть частью своего состояния с собеседником, уныние и отчаяние поглотят его уже совсем скоро. — Я всю жизнь мечтал быть летописцем. Летописцем, понимаешь? Я учился, старался, выработал красивый почерк… А в итоге…

— А в итоге на войну, да? — Усмехнулся хозяин дома. — Ничего, бывает. — Он легонько хлопнул Орла по плечу свободной рукой. — Вот что я тебе скажу… Твоё состояние сейчас сложное, но тебе нужно просто перебороть себя и приспособиться к происходящему. К жизни же, в целом, относиться стоит также, как и к Курску: повернёшься лицом и сделаешь несколько шагов навстречу — и она ответит тебе тем же, и уже не будет столь страшной. Работай над собой и не воспринимай придирки Курска всерьёз: как только он увидит твои успехи, он сразу же изменит своё мнение, поверь мне.