Середина июня 1571 года, Александровский кремль.
Личные покои Тулы.
— Ванька! — Сказать, что Курск был рад увидеть Орла, значит не сказать ничего. — Что ты здесь делаешь? — Он был ещё и удивлён, ведь, знай он, что его подопечный всё это время был поблизости, он бы, скорее всего, нашёл минутку встретиться с ним раньше.
— Глеб! — Орёл полностью разделял его чувства, и потому, недолго думая бросился к Курску. Он очень хотел обнять командира, но, вовремя смекнув, что Тула всё ещё в горнице, ограничился лишь радостными воплями. — Я так рад, что ты жив!
— Конечно, я жив, а иначе-то и быть не могло. — Улыбнулся севрюк. — А почему, кстати, ты думаешь, что я был в опасности?..
— Ну… — Неуверенно начал Ваня. — Когда Крым догнал меня у моего центра, я подумал… Ох, я подумал, что вас всех, тебя и остальных, уже нет в живых… — Его голос задрожал. — Иначе как бы Бахчисарай смог оказаться так глубоко внутри страны?..
— Это… — Курск замялся и даже немного смутился, вспоминая собственную глупость. — В общем, он нас обдурил… Ну, просто прошёл мимо и всё… А я, старый дурак, даже не подумал, что он может такое выдать… Благо, посланные на поиски Морша и Елец нашли следы… — Он нервно усмехнулся. — Давай не будем об этом, а то я уже получил от царя… Гораздо важнее то, как ты тут оказался. Я совершенно этого не понимаю…
— Это долгая история… — Орёл покосился на мать, и та, стоявшая чуть поодаль и слегка недоумённо смотревшая на обоих парней, понимающе кивнула и вышла в коридор. — После того, как Бахчисарай меня настиг, я, думая, что ты… — Он запнулся. — Думая, что вы все погибли, решил… — И сдавленно засмеялся. — Отомстить за вас, получается.
— Это правда?! Ты… В одиночку… Пошёл против него?! — Заметив ошарашенный взгляд командира, Орёл и вовсе был готов провалиться сквозь землю. — Не испугался?!
— Д-да… Ну, теперь-то я понимаю, что это было не лучшим решением…
— Он тебя избил?! Где?! Сильно?! Ну я ему устрою!
Бросившийся было к Ване, Глеб был мягко остановлен самим Орлом.
— Не надо, всё уже хорошо… — Ваня улыбнулся. В тягучем полумраке позднего вечера, уже начавшего скапливаться в помещении, эта его улыбка показалась Глебу даже немного загадочной.
— Если он тебя хотя бы пальцем тронул, тогда я, я…
— Меня Калуга спасла.
— Что?.. — Не сразу понял севрюк.
— Ну, Крым, взяв меня в плен, поехал в тётины земли… Ну, и мы, конечно же, встретили её саму…
— И что она, напала на него?.. — Не понимал Курск. — Ты говоришь, что она спасла тебя, но… Как?
— Она выкупила меня за сведения об обороне столицы… После она выхаживала меня, но я сбежал. Поехал сначала в Москву, но туда я уже не успел… Потом узнал, что все здесь…
Сказав это, Орёл опустил взгляд в пол, будто не желая видеть реакцию Курска. А тот так и остался стоять на месте, рядом с Ваней, не в силах сказать ничего больше. Потребовалось несколько минут долгого и мучительного ожидания, прежде, чем севрюк пришёл в себя.
— Так что, это всё из-за неё?! Вот это вот всё, да?! — Испугавшись, Ваня снова посмотрел на него. Курск был взбешён. Нет, более того, он был в ярости. Орёл никогда раньше не видел наставника таким, и потому смотрел на него испуганно и даже как-то побито.
— А что, было бы лучше, если бы меня продали в рабство, да?! — Решился возразить он.
— Нет, но… — Курск схватился за голову. — Как же это сложно… Но… Почему ты? Что в тебе такого особенного, что за тебя можно даже продать столицу, не говоря уже об опасности всему царству?!
— Ну, вообще, она на пару с Тулой вырастила меня… Но, Курь, — не зная, как подойти к самому главному, тянул время Ваня, — кажется, я знаю, что могло стать ещё одной причиной. Успокойся и послушай…
— Хорошо. — Под влиянием ровного тона Орла Курск, казалось, и правда угомонился. Однако самому Ване такое притворство далось с некоторым трудом.
— В общем… Когда я только пришёл сознание у неё дома, я случайно подслушал её разговор с кем-то знакомым… Она говорила о том, что я — последняя надежда всей страны… — Видя озадаченность на лице Курска, Орёл продолжил. — А потом, когда я приехал сюда, я увидел синяки у мамы на руках… Понимаешь, синяки…
— Как такое возможно?.. — Недоумевал Глеб. — Кто посмел бы?..
— Вот и я подумал также и, знаешь, к какому выводу пришёл?.. — Голос Орла дрогнул, и это изменение слишком сильно резануло по ушам севрюка, чтобы тот не заострил на нём своё внимание. — К такому, что Москва, возможно, и есть мой отец, которого у меня не было с самого детства… Понимаешь? Тогда ведь всё сходится!
— Но… Это же… — Курск уже ничего не понимал. Хотя, скорее, понимал-то он всё, вот только в голове его это самое «всё» совершенно не укладывалось. В самом деле: как его подопечный, которого сам же Михаил в прошлом году, буквально насильно всучив ему, отправил на передовую, может быть сыном Москвы, царевичем?..
— Да, Курь, я… — Ваня всхлипнул. — Скорее всего, я царевич… — Теперь он старался говорить как можно тише, опасаясь, что Тула где-то близко и может услышать.
— Постой-постой… Но, если даже и так, то почему… Почему ты плачешь?..
— Как ты не понимаешь! — Всплеснул руками Ваня. — Москва, видимо, не очень хорошее олицетворение, если позволяет себе бить мать своего ребёнка и… И, скорее всего, не только её… Вспомни всё, что было в последнее время…
И Курск вспомнил. Он поднял из памяти всё, что мог слышать про разорение Новгорода Великого, Твери, допрос и казнь многих людей Пскова, а также всё, что касалось опричнины и слухов вокруг неё…
— И… И… — Из глаз Вани крупными горошинами покатились слёзы. — Я… Я не хочу больше сражаться за него, понимаешь, Глеб?!
— Д-да, но…
Впервые за много лет своей жизни Курск переживал за один разговор столько чувств. Первые ярость и удивление сменились пониманием и сочувствием, а вот дальше возникло сомнение: а стоит ли говорить Ване о новом приказе Москвы, ведь это только сильнее ранит и так настрадавшегося паренька. Но он понимал также, что просто не сможет оставить его в стороне, ведь Орёл тоже упоминался в словах столицы.
— Ваня, послушай… — Слегка нагнувшись к подопечному, Глеб мягко и как-то по-отечески обнял Орла, пытаясь его успокоить. — Будет ещё по меньшей мере одно сражение, в котором ты должен будешь участвовать…
— Я не хочу… Не хочу… — Рыдания, взявшие верх над Ваней по началу, вскоре прошли, но он всё равно продолжал плакать, прижимаясь к широкой груди Курска, словно ища на ней спасения или укрытия.
— Не волнуйся ты так, я буду рядом, я помогу тебе… — одной рукой прижимая к себе хрупкое тельце Орла, другой Глеб гладил его по волосам. — Да и потом, ты же будешь драться не только за Москву, но и за… Маму, например. Ты ведь любишь её? Ну, и за меня, конечно…
Сдержать крутившийся на языке вопрос, столь похожий на предыдущий, далось Глебу с большим, просто огромным трудом, но, призвав на помощь всю свою силу воли, он, всё-таки, остановился вовремя.
— А помимо нас есть ещё Елец, Морша, Белгород и Воронеж. А ещё — много-много людей в Московии, которых надо защитить…
И, по мере того, как Курск говорил это, всхлипывания становились всё тише. Его слова вкупе с ласковыми движениями его руки в волосах Орла, похоже, успокоили того окончательно.
— Знаешь, Курь… — Прошептал Ваня, в очередной раз уткнувшись носом в кафтан наставника и, похоже, наслаждаясь своим положением и теплом, исходившим от Глеба. — Наверное, ты прав… На Руси есть не только Москва. Я наверное, всё-таки буду сражаться рядом с тобой и другими, но не за царя, а за маму, тебя и других его подданных! — Ваня поднял взгляд на Курска и улыбнулся, и, увидев в Ваниных глазах решимость, севрюк подумал, что теперь они просто не смогут не выиграть их самый трудный бой, пусть даже на их стороне будет от силы тридцать тысяч человек…
Но, погодите, Ваня что, и правда царевич?! Иван-царевич, прямо как в сказке?!
