– Назовём тебя Алекс, капитан Алекс! Почему Алекс? А чтобы никаких притянутых за уши ассоциаций! Ты теперь индивид, личность!

Искин проговорил несколько раз имя вслух, потом расплылся в улыбке.

– Ржавый якорь тебе в печёнку! Мне нравится! Да будет так! Капитан Алекс отбывает для дальнейшего прохождения службы! Спасибо, Максим.

Уже несколько позже, после разговора с Искином, теперь уже Алексом, Максим никак не мог отключиться от темы имени, не пролетел ли он с ним в таком важном деле. И тут в голову пришла интересная ассоциация насчет аббревиатуры имени Алекс на английском языке – ALgorithm EXtended (расширенный алгоритм). Нда, случайно получилось со смыслом.

Макс очень радовался успехам своих знакомых, хоть у кого-то жизнь налаживается и бьёт ключом. Отдельной задачей он поставил ежедневно разговаривать с Симбионтом, рассказывая ему о своей прошлой жизни на Земле, и не забывая тренировать связь между ними. Связь появилась, Макс уже снова ощущал это шестое чувство, но какое-то одностороннее. Хотя неподдельный интерес с той стороны явно прослеживался. Периодически его приглашали в отдел по Симбионтам, для проведения исследований. Но так как он отныне имел неотключаемый извне имплант-переводчик, то никто при нём не откровенничал.

Так прошла пара месяцев. Возможно, прошло бы и больше. Но всё изменил случай. Максима пригласили на мнемопрограммирование универсального языка. Как уяснил для себя бывший программист, мнемопрограммирование позволяет воспринимать все известные языки Вселенной, как родные, но зато болезненно и чревато в процессе обновления, а имплант легко дополнять новыми конструкциями в случае встречи с неизвестной Расой.

Утро сразу не задалось. Никто не пришёл с обходом и не разбудил, что уже необычно, Максима. Соответственно, тот проспал завтрак. Нет, это не смертельно, но организм уже привык к определённому распорядку дня за прошедшее время. Максим побурчал немного себе под нос по поводу голодных тёток, потом махнул рукой на распорядок и решил провести разведку боем, то есть пойти самостоятельно в пункт питания, несмотря на позднее утро. Однако его тут же отловил дежурный по отделению и отправил обратно, сказав, что к нему скоро зайдут и будут готовить к процедуре мнемопрограммирования. Максиму оставалось только кивнуть и вернуться в палату. Он помнил, что Слот упоминал эту процедуру как очень болезненную и рискованную. Из мнемопрограммирования ему обещали в ближайшее время только обучение трансобразу. Усевшись на ложе и приготовившись ждать хоть до второго пришествия, Макс стойко выдерживал жалобы голодного живота на пропущенный завтрак и нервное ожидание обещанной неприятной процедуры.

Скоро к Максу пришёл второй из тех санитаров, что доставляли его в Центр с космического корабля, санитар-нянька и затянул нудную, но важную лекцию. Он обрисовал в целом, какая процедура ожидает Максима, о чём стоит или не стоит переживать. Главное, это не кушать перед ней, чтобы не оконфузиться во время программирования, а остальное – мелочи жизни.

Сами процедуры мнемопрограммирования играют важную роль в ускоренном обучении. С помощью таких процедур можно вносить любые знания в мозг Разумного. Количество внедряемой информации и эффективность её усвоения сильно зависят от способностей каждого конкретного экземпляра мозга. Информация записывается в закрытую область и остаётся там какое-то время. Но это не значит, что запрограммированный Разумный сразу может ей пользоваться. Знания всплывают постепенно, при столкновении обучаемого с областью, где они применяются. Только тогда освоенные знания закрепляются и оседают в обычной части головного мозга, как будто Разумный получил их путём стандартного обучения. Если не закреплять записанную информацию практикой, то через какое-то время, опять-таки индивидуальное для каждого, она начнёт исчезать, оставляя всё более и более рыхлые сведения, пока, наконец, не пропадёт. Такое поведение является защитной реакцией мозга на внешнее вмешательство в тонкие структуры. Процедура программирования сопряжена с определённым риском стать "овощем", если мозг не перенесёт запись, поэтому применяется не так часто. А последствия мнемопрограммирования часто выражаются сильными головными болями в течение некоторого времени, головокружением, носовым кровотечением, тошнотой и рвотой. Уменьшить эффект отрицательных побочных эффектов можно, если выполнять процедуру на голодный желудок и предварительно вколоть стимулятор. В связи со всеми этими особенностями и спецификами желающих получать дармовые знания практически нет, только в экстренных случаях, когда нельзя получить их стандартным обучением.

Однако процедура внесения знания универсального языка крайне необходима и оптимизирована, ведь никто из простых смертных, кроме разве что Мыслящих, не сможет освоить трансобраз обычным путём. Количество производимых с её помощью "овощей" практически равно нулю. Если Максим настаивает на её отмене, то может сразу прощаться со статусом кандидата. На этой оптимистичной ноте санитар вколол стимулятор Максу, и они отправились в мнемолабораторию.

Войдя в лабораторию, Максим сразу же огляделся. Округлое помещение с возвышающимся посередине аппаратом, центр которого занимало глубокое кресло с поддержками-креплениями для рук, ног, головы. За подголовником кресла находился приподнятый обруч с подсоединёнными к нему прозрачными оптическими кабелями. В небольшом закутке слева от входа сидел нелюдимый специалист, который короткими рублёнными фразами уточнил что-то у сопровождавшего Макса санитара и указал на кресло. Даже не поздоровался, гад, будто тут мышку занесли для опытов. Санитар кивнул ему, и молча взяв Максима под локоток, повёл к аппарату. Усадив подопечного в кресло, он попросил того поместить руки-ноги в требуемые места, после чего пристегнул крепким скрипящим поясным ремнём. Макс оглядел себя, сиденье, и поставил ноги на подставку, а руки положил на подлокотники. Санитар позвал специалиста. Тот подошёл, хмуро оглядел получившийся шедевр "Мышка в клетке" и нажал пару кнопок. Аппарат загудел и кресло приняло форму тела своего седока, сделав пребывание в нём весьма и весьма комфортным. А вот следующее действие очень не понравилось, потому что на руках и ногах застегнулись широкие браслеты. Санитар постарался сразу успокоить Максима, заявив, что эта предосторожность крайне необходима для безопасности самого пациента, который от боли может потерять самоконтроль и нанести себе и окружающим повреждения. Далее санитар зафиксировал голову Макса с помощью ремней, прижав её к подголовнику, дал ему в зубы капу из мягкого пластика и опустил обруч. Тот занял пространство над головой, словно нимб. Хмурый вставил кристалл с программой изучения универсального языка в аппарат, запиликал сенсорными кнопками, после чего буркнул какое-то слово, Макс не расслышал, и отошёл к своему закутку. Санитар встал чуть поодаль, приготовив гигиеническое полотенце, так, на всякий случай.

Максим увидел периферийным зрением, как засветился обруч, и закрыл глаза, с подспудным страхом ожидая обещанной боли. Пульс участился, дыхание стало поверхностным и скорым. Аппарат еле слышно засвистел в высокочастотном диапазоне, прогреваясь, просигналил тональный отсчёт и издал последний длинный свисток предупреждения, после чего загудел в голове программируемого церковным органом.

Потом пришла боль. Нет, не так. Потом пришла БОЛЬ. Она впивалась в череп Максима, будто сжимающийся терновый венок, раскалывая и дробя кости, буром вкручивалась в мозг, раскалёнными иглами прошивала его, смыкаясь где-то внутри черепной коробки и выжигая разум. Тело Макса выгнулось, насколько позволяли крепления. Если бы не капа, то крепко сжатые зубы уже раскрошились бы, наверное. Из уголков губ стали появляться пузыри, выдуваемые сильными вдохами-выдохами между задержками дыхания. Мышцы по всему телу напряглись, под кожей выступили вены. Лицо налилось кровью, вены на висках запульсировали.