10) Надобно душе – как произошла от Бога, так и возвратиться к Богу без любви мира сего. Примечай сие, берегись мира и изыди от него, как Лот из Содома.

Спасайся.

Дивишися ты тому, что я при конце написал изыти от мира. Сие не просто надобно разуметь, но сила таяжде, какая и в вышеупомянутом письме. Непременно нам должно от мира изыти, не ногами, но сердцами и помышлениями. Сам ты знаешь, что человек, удалившийся от отечества и дома своего, делает: на чужой стране обращается, но сердцем и мыслями своими непрестанно в отечестве и доме своем имеется; всегда думает, как бы в дом здоровому возвратиться; телом и ногами ходит на чужой стороне, но сердцем и душою в дому своем; и ничего тамо недвижимого не заводит: ни строений богатых, ни садов и прочего, чего с собою в отечество взять невозможно. Мы странники и пришельцы есмы на земле, якоже и отцы наши. Отечество наше – небо, к которому мы созданы, и святым Крещением обновлены, и словом Божиим позваны. Что же нам, странникам и пришельцам, остается делать, как зде, в мире сем, телом жить и ногами ходить, пока Бог позовет нас отсюду, но сердцами и помышлениями в Отечестве своем обращаться; и ни о чем, кроме нужных к житию сему, не пещися и не скрывать на чужой земле сокровищ себе, идеже червь и тля тлит, и идеже татие подкопывают и крадут: но скрывать себе сокровище на небеси, идеже ни червь, ни тля тлит, и идеже татие не подкопывают, ни крадут. Идеже бо есть сокровище наше, ту будет и сердце наше[247]. Тамо бо наше Отечество, тамо дом, тамо Отец наш, тамо братия наша, тамо покой наш, тамо слава, тамо радость, тамо ликование, вечеря велия[248], все блаженство наше тамо. Туда сердце наше, и помышления наша, и желания наша возводить должно. Аще сия помышлять будем всегда, ничего в мире сем не будем желать и искать, что люди имеют и почитают за дорогое, красное, приятное и веселое: богатство, злато, сребро, яко земное, как землю; бисер, алмазы, яхонты и прочая. Дорогое камение, по мнению мира сего дорогое, – как по дорогам валяющееся и попираемое камение; честь, славу, титулы, почитание – как дым; украшение платья, домов, карет, коней и прочее – как ничто или как мертвечину вменим. Словом, все, что любят и почитают сынове[249] века сего, омерзеет нам; обиды и бесчестия не будем отмщевать; оставим[250] всякому, да и нам оставится; всякую противность, наносимую нам, удобно и велико душно претерпим, ведая, яко сей есть путь к Горнему оному Отечеству; от всякого греха, как от смертоносного яда, заслонимся; всякую добродетель, и малейшую, паче всякого сокровища мира сего почтим; Богу, а не людям угождать во всем будем. Тако изыдем от мира, хотя и будем в мире, пока отыдем от мира. Спасайся.

Видно, что ты еще сумнишися о том, что мир удобно презрим, когда будем о будущей жизни, и славе, и Царствии вечном уверены и всегда о том будем помышлять. Я тебе примером тое изъясняю: ежели бы тебе обещана была часть земного царства, ты бы уверен был о том: хотел ли бы ты искать подлыя[251] какия чести? Никако. Аще бы кто сказал тебе, что в таком-то месте превеликое и неоцененное сокровище сокровенно лежит, и ты бы точно ему поверил: не все ли бы свое имение продал, чтобы тое место и землю купить и тако с землею и сокровищем тем владеть? Воистину с радостию всего бы имения своего отстал, чтобы только оное сокровенное сокровище достать. Или аще бы сказано было тебе с небеси: едину седмицу сию претерпи всякое бедствие, злоключение и злострадание, а потом седмьдесят лет будешь жить во всяком благополучии, утешении, обилии и веселии, какого желает душа твоя: не с радостию ли бы избрал сие? Воистину бы все претерпел чрез так короткое время, чтобы потом чрез долгое время в великом быть прохлаждении. Как о сем, так и о вышеписанном бесспорна есть истина. Теперь рассуждай о мире, и вечной жизни, и сокровище ея. Бог обещал нам вечное Царствие, вечная благая и сокровища, вечное прохлаждение и веселие: како убо всякую временную честь, како всякое временное богатство не презрим, когда слову Божию поверим и оная надеемся получить? Како всего временно терпеть не будем, когда в вечном надеемся быть прохлаждении, утешении, радости и веселии? Никако сие быть не может. Что бо все временное и земное противу вечного и небесного? Как ничто. Царская честь и слава земная противу оныя – как тьма противу света; богатство земное противу оного – как ничто; прохлаждение нынешнее противу оного – как смрадная и нечистая вода противу чистыя и живыя воды, или, лучше сказать, ничто. Временное бо и мирское блаженство есть как тень противу истины. Что тень? Ничто есть, но показует вещь. Вечный живот, со всем своим блаженством, есть истина; но временный живот, со всеми благими мира сего, есть тень. Тень нечто показуется быти[252], пока древо стоит и солнце сияет. Падает древо, падает и тень; или сокрывается солнце, исчезает и тень; тако и житие сие. Умирает человек, отходит от него и житие, с житием все его блаженство как тень исчезает, и бывает так, как бы и человека, и блаженства его не было. Рассуди сам: где ныне цари, князи, вельможи, богатые, сильные, мудрые? где слава и блаженство их? Пали они, исчезла слава и блаженство их, как тень при падении древа или сокрытии солнца: тако все мира сего блаженство! Истина есть вечный живот, который, единожды сысканный, никогда не отходит. Подобно есть Царствие Небесное сокровищу, сокровенну на селе, еже обрет человек скры: и от радости его идет, и вся, елика имать, продает, и купует село то[253]. Село есть век будущий, в котором Царствие Небесное с своим сокровищем сокровенно. Тамо оно сокровенно, но в Святом Писании нам откровенно и зде обретается. Кто тое обретает? Тот, кто истинно и живо верит Божию слову и обещанию, и на тое верою взирает, и надеждою стремится к тому. Таковый с радостию всего в мире сем отрекается и все драгое за ничто имеет, единым желанием того неоцененного сокровища объят. Сей есть добрый и неоцененный бисер, противу которого богатство мира сего все ничто есть. Отвратим убо сердце наше от мира сего и того многоценного бисера поищем; да с прилежанием поищем, а не леностно, так дорогая вещи, которая едина есть на потребу[254].

Спасайся.

Спрашиваешь ты, что тое есть: едино есть на потребу[255]? Можешь ты сам рассудить, что тое говорится о вечном животе. Сей нам един есть на потребу: ради того в мир сей рождаемся и крещаемся и обновляемся, чтобы оный получить; ради того слово Божие нам объявлено, да из него познаем Бога и Сына Божия Иисуса Христа и, познавше, вечно спасемся; ради того Христос Господь наш в мир пришел, пожил, трудился, страдал и умер, и тем отворил нам дверь к оному животу, которую мы заключили[256] нашими грехами, и показал путь и способ к получению оного. Видишь, что един оный живот есть нам на потребу. Потребен нам хлеб, пища, одеяние, дом, покой и прочее, к житию сему нужное, пока в мире сем живем: но вечный живот так нам потребен, что без него все ничто, и весь мир сей приобретенный ничто есть. Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит? или что даст человек измену за душу свою?[257] Видишь, что спасение души, которое в вечном животе состоит, всего мира дражайшее есть, и потому едино оно есть на потребу. Того ради единого его искать неусыпно должно; а чтобы его искать и сыскать, то не должно к угодиям и суете мира сего прилепляться. Честь, славу, богатство и прочее мира сего сокровище презреть и сердцем от того отвращаться, да не суетою наполненное сердце или забудет о нем, или нерадиво и как нехотя будет искать его. Сердце бо у человека едино, которое когда временных ищет, о вечных забывает; и когда к вечности обращается и углубляется помышлениями в ней, о времени забывает, и когда печется о вечной жизни, не печется и нерадит о суетных мира сего вещах: едино из двух сих сердцем человеческим обладает. Когда в сердце попечение о вечном животе входит, тогда попечение о суетном стяжании исходит; и когда суета входит в сердце, то вечность отходит.