Спасайся.

Истинно спасаются только кающиеся, а не кающиеся – погибают

Понеже печаль, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает[166], по апостольскому учению, то в сей нужно нам всегда поучаться и иметь ее, да принесем Господу нашему жертву живу – дух сокрушен. Того ради и я еще о том же пишу, да вкоренится она в сердцах наших, – что наипаче от рассуждения Божиих свойств почерпаю и тебе сообщаю.

1) Из Святого Писания видим, что Бог наш так велик есть, что весь свет и вси языки[167] пред Ним как ничто; когда вси люди и весь свет как ничто пред Ним, кольми паче един человек. Но сия бедная тварь, малая горсть земли, прах и пепел, так великого Бога, когда грешит, раздражает. Кто дерзнет земного царя раздражить? Бога, Царя небесе[168] и земли, непостижимого в величестве, человек смертный не боится раздражать.

2) Бога нашего так страшная[169] слава есть, что Его вси Ангели боятся и трепещут, повеления Его с радостию и со усердием исполняют, поклоняются Ему и Трисвятую песнь поют Ему: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, полны суть небеса и земля славы Его[170]. Человек, земля и пепел, не трепещет славы Его, но не престает раздражать Его!

3) Бог наш везде и на всяком месте есть: почему, когда человек грешит, пред Богом грешит, а тако не отдает Ему должного почитания. Кто дерзнет пред царем земным бесчинствовать? Разве безумный. Ибо бесчинием бесчестие и досаждение царскому лицу делается. Человек согрешающий не стыдится и не ужасается пред Божиим присутствием бесчинствовать, и тако бесчестие и досаждение Ему показывает.

О, когда бы показалася хотя мало человеку Божия слава, неотменно бы пал бездыханным, якоже апостоли, услышавше только Божий глас, пали ниц и убоялися зело[171]. Но ослепленный не рассуждает сего.

4) Бог наш истинен есть, так что когда обещает что, тое неотменно будет, и чим грозит нам, то непременно сбудется: обещает вечный живот и грозит вечною мукою, но грешник тому не верит, ибо не кается истинно, без чего и муки избежать, и вечный живот получить невозможно. Кающийся бо истинно спасаются только, а не кающийся погибают. Не кается же, яко от грехов отстать[172] не хощет. О, ежели бы он истинно, действительно и живо уверился о вечной муке и вечном животе, в непрестанном бы сокрушении и печали был, убегая всякого греха, и всячески старался, и воздыхал, и молился Богу, дабы муки убежать и вечный живот получить, – что на истинно кающихся примечается. Но, к своему бедствию, не верит, и так Бога истинного лживым делает. Не веруяй Богови, лжа сотворил есть Его[173]. Такожде, когда слышит в Писании Святом, что Бог, яко праведен, воздаст всем по делам их – благотворцам добро, а злотворящим зло, – не внимает и не верит тому. Ибо ежели бы верил, непременно бы уклонялся от всякого зла и тщался бы творить всякое добро, надеяся от Бога обещанное добро получить и от зла избавиться. Человек обещает и верует тому, яко видит, что обещается, и боится того, чем грозит, яко пред глазами его обращается; Бог обещает и грозит, но он не верит, яко не видит, что обещается и чим угрожается, и так хулит Бога. Сего ради неверие тяжкая есть хула на Бога и корень всех злых[174].

5) Бог наш есть высочайший Благодетель: создал нас, питает, одевает, сохраняет нас, солнце на нас сияет и дождит, домы и покой нам и прочая благая Своя подает нам – и не любим Его, но раздражаем и преогорчеваем Его. Человека-благодетеля, который не своим, но Божиим добром благотворит нам (все бо Божие есть добро), любим и благодарим; но Бога-Благодетеля, Который Своим добром всегда и на всякую минуту снабдевает нас, так, что без добра Его и минуты прожить не можем, – не любим и не благодарим, но паче оскорбляем и прогневляем. Толикая наша к Богу неблагодарность!

6) Писание Святое как благоприятное Послание чрез пророков и апостолов послал нам, в котором волю Свою святую открывает нам, и как светильник нам, во тьме неведения пребывающим, постановил, и как врачебницу ради исцеления немощей наших подал, и как хлеб духовный, питающий души наши, и как источник живый, прохлаждающий нас, даровал нам: но все тое презираем и слова Его и Его Самого не любим, но паче раздражаем.

7) Единородного Сына Своего ради нас в мир послал, да благодатию Его спасемся, – что верх есть всех благодеяний, – но мы как посланного Сына, так и пославшего Отца не любим, не благодарим Ему за так великое дело Его[175]. Какая большая может быть неблагодарность? Сего ради самое небо и земля, вси святии Ангели и избраннии Его вознегодуют на нас за сию нашу неблагодарность, аще не обратимся к Нему с чистым покаянием и жалением и сокрушением сердца.

8) Бог весьма желает, и аки алчет и жаждет нашего спасения, так что и Сына Своего Единородного нашего ради спасения не пощадел, но за нас всех предал Его[176]. Но мы нераскаянным нашим житием сей Его спасительной воле противимся и так весьма Его оскорбляем. Такая наша слепота, развращение, злость, и такая тьма и ожесточение объяли сердца наша! Что Бог мог соделать более нам, когда и Сына Своего ради нас не пощадил? Но мы всю тую Его благодать пренебрегаем. Так нас сатана уязвил! так помрачил тьмою своею! так ожесточил злобою своею! Рассуждай сии пункты, наипаче во уединении и в нощное время, испомощию Божиею породится дух в тебе печали по Бозе, сокрушения и умиления.

Спасайся.

В том ли ты сумнишься, что не верит христианин слову Божию, который зле живет? Воистину, ответствую тебе, тако есть, воистину нет надлежащей в нем веры. Примечай и рассуждай следующая ^[177].

1) Кто дерзнет пред царем бесчинствовать, яко[178] видит его пред собою? Кольми паче дерзнул ли бы христианин грешить и закон Божий нарушать, когда бы точно верил, что Бог с ним есть, Который, как слово Божие учит, на всяком месте есть и все – и самое тайное помышление, начинание, намерение, не токмо явное дело – видит; не всегда ли бы трепетал и всякого зла уклонялся, ради присутствия Божия, да присутствующего Бога не прогневает? Но ослепленный не видит того, не помышляет. Пред царем земным, человеком, трепещет: пред Богом ли, Царем Небесным и страшным, Который и самим царям страшен, не будет трепетать, ежели верою видит Его пред собою?

2) На суд человеческий, где много может хитрость, красноречие, злато, сребро и предстательство, позываемый как приготовляется – думает человек, чтобы не посрамиться и временной казни не подпасть, – сам ты знаешь: к Суду ли Христову, где Судия – Бог, и все наше дело, слово и помышление знает и судит по делам, а не по лицам и никакого извинения и предстательства и даров не приемлет, не тщался ли бы приготовляться покаянием, сокрушением сердца, удалением от всякого зла, воздыханием и усердною молитвою, что единое Оного Судию умилостивляет, ежели бы истинно и действительно верил тому? А паче, что Суд оный Страшный нечаянно[179]будет, как слово Божие учит. Человеческого суда, от которого и виноватые часто правыми отходят и который только временной предает казни, боится: Божиего ли Суда, от которого виноватые виноватыми отходят и вечной предаются казни, не будет трепетать? – Невозможное дело сие есть.