Божии бо слова не суть тщетны, праздны и суетны, но истинны. Что обещает, тое непременно будет, и чем грозит, тое последует нераскаянным и ожесточенным. На тое бо и Суд Страшный в Писании Своем объявил, дабы люди каялися и, покаявшеся, убежали страшного изречения; на тое геенну и прочия казни объявил, да покаемся и не впадем в геенну. Так и к покаянию всякого грешника, малого и великого, призывает, да вси покаются и получат от Него милость. У кого великии и многии грехи, на того кающегося великую Свою милость и множество щедрот Своих изливает, яко у Господа милость, и многое у Него избавление[218]. На сие имеем много примеров: кто был Манассия? – великий грешник; Петр отрекся трижды Христа; Давид тяжко согрешил прелюбодеянием и убийством: но, покаявшеся, получили у Господа милость. Такожде читаем и в церковной истории, что многия блудницы, разбойники и прочий тяжкии грешники покаялися и получили у Господа милость. Кто подражал им во грехах, да подражает им и в покаянии, и тако получит милость. На тое бо и примеры сии написаны, да подражаем их покаянию и с ними помилованы будем. Бог бо на лица не смотрит, но всех равно милует кающихся. Не величество убо, не множество грехов погубляет грешника, но нераскаянное житие. Многие и великие и тяжкие грехи со делавший спасется, когда истинно покается: но хотя кто и меньшие грехи делает и нераскаянный пребывает – погибнет. Бог бо судит не согрешивших, но согрешивших и не покаявшихся и не смотрит на тое, как кто жил, но как ныне живет и кается и какое усердие, и какое расположение сердца имеет; не смотрит, что́ делал, мыслил и начинал, но смотрит, что делает, мыслит и начинает, то есть требует пременения и исправления внутреннего и обновления сердечного; и судит человеку не по тому, что делал прежде, но что делает и в чем кончина его постигнет. Тако и правда праведника не помянется, когда совратится, и беззакония беззаконника не погубят, когда беззакония оставит и чистосердечно покается. В чем кончина человека застанет, с тем и пред Судом Божиим явится. Сего ради никому, ни малому, ни великому грешнику, не должно отчаиватися и ожесточатися, но должно всякому чистосердечно обратитися к Богу, и просить, и несумненно ожидать от Него милости, и, пременивше состояние внутреннее на лучшее, от чего и внешния дела добрыя будут, стоять в том начатом добром деле, и противу всякого греха подвизаться, и не попущать никакому греху над собою царствовать, чего истинное обращение и покаяние требует. Рассуждай сия и, всякое сумнение и уныние яко бесовское дело оттрясши, кайся и стой в том до конца – и спасешися: чего как себе, так и тебе от сердца желаю.

Спасайся.

Вижду[219] я, что тебе и тое не очень понятно, что́ есть переменить внутреннее состояние. Сего ради я тебе, по силе моей, и тое изъясню. Случилось мне в единой книге читать, что некий юноша жил с блудницею, скверною любовию с нею связан; потом, хотя от того скверного дела отстать, удалился от нея[220] на время и несколько в удалении промедлил, но когда почувствовал в себе угасшую к ней любовь, возвратился в дом и, по случаю сретившись с нею, молча мимо прошел, и когда на другий день, сретившися с нею, такожде ничего не говоря ей, мимо прошел, она ему сказала: Что ты не узнал меня? ведь-де я тая-то. На что ей он отвещал: Но я не тот. Видишь перемену внутреннего состояния в юноше? Не тот сделался, который прежде был, из любодея стался целомудренным. Надобно и всякому грешнику не тем сделаться, каковым прежде был, когда хочет истинно покаяться; надобно умереть греху, когда хочет жить Богу; не работать миру, когда хочет работать Христу. Ибо и греху и Богу жить, и миру и Христу работать – невозможно[221]. В человеческом сердце злонравие крыется[222], то есть гордость, ненависть, зависть, гнев, злоба, нечистота, сребролюбие, или любостяжание, славолюбие, любочестие и всякое зло, от первородного греха прибывшее, – все сие делает человека злым и нечистым пред очами Божиими. Все сие надобно человеку умерщвлять и не попущать, дабы в действие происходило, и как возрастающия отрасли на древе отрезывает садовник, так человек должен отсекать бесчинныя и богопротивныя оныя движения; и так с помощию Иисуса, Потребителя греха и всея силы вражия, очищать сердце свое; а чем тщательнее от вышереченных скверн очищать себя будет, тем лучшая перемена состояния внутреннего будет. Якоже чем более очищается источник, тем чистейшая вода будет; чем более моется и отирается тело, тем белейшее бывает; чем более обрезывается древо от вредительных отраслей, тем множайшие и лучшие плоды приносит: тако и внутреннее состояние тем лучше бывает, чем усерднее его человек тщится переменить на лучшее. Но, чтобы человеку переменить себя на лучшее, надобно, во-первых, познать бедное сердца состояние, якоже хотящему исцелитися от болезни надобно прежде познать болезнь. К сему познанию нужно чтение Божия слова и прочих христианских книг, которыя показуют и открывают бедность и окаянство сердечного нашего состояния и научают, како тое исцелять и переменять. Нужно размышление о действиях и движениях, от сердца происходящих, которое само в себе не иное что, как смрадный бесчиния и злонравия запах издает, а паче всего нужно есть[223] внутреннее и внешнее искушение: оно бо, как рвотное лекарство показует крыющиеся худые соки в желудке и извергает, так искушение показует, что́ у кого крыется в сердце; и как веред, хотя и болит и тяжек всегда, но когда прикасается и ударяется, тогда наипаче познается его болезнь и тяжесть: так и человек, хотя и знает, что крыется у него в сердце, но в нашедшем искушении более и лучше тое узнает. Искушение все тайное и сокровенное открывает и человеку самого себя пред глазами поставляет. Видим сию истину при случаях. Скажи, когда гнев, крыющийся в сердце нашем, познаем? Не тогда ли, когда нас обидит кто? Зависть когда показывает себя, разве[224] при похвале и благополучии другого? Похоть нечистая от видимой или виденной доброты[225] личной наипаче разжигается; негодование и роптание в несчастий и нашедшей беде является. Многии в счастии дерзают и великодушными себя оказывают, но в беде пришедшей упадают, малодушествуют и от боязни отчаяваются; многии мнятся в благополучии на Бога надежду иметь[226], но в нашедшей буре показуется, что не на Бога, но на человека, сребро и злато надеются, когда от тех помощи ищут в печали. Видишь, как искушение открывает, что в сердце нашем содержится, а отсюду видно, коль полезно есть искушение к познанию внутреннего состояния. А познавшему немощи своя надобно их целить истинным покаянием, жалением и призыванием Иисуса Христа, Врача душ и телес; якоже немощный телом не пренебрегает о себе, но лекаря призывает и просит от него исцеления, тако наипаче нам, христианам, видя в себе, то есть в душах наших, многоразличные недуги, которыми души наши расслабляются и к вечной смерти клонятся, не должно коснеть и медлить и нерадеть, но призывать Иисуса Сына Божия и от Него исцеления просить. Един бо Он сии недуги как ведает совершенно, так и исцеляет, не былием, но словом единым. Требуется же и от нашей стороны труд, тщание, подвиг и неусыпное старание. Тело немощное тщимся целить, хотя и знаем, что в землю обратится: кольми паче об исцелении души тщаться должно, которая есть бессмертна. Что убо пользует[227] тело здравое иметь, а душу немощную? Лучше телом гнить, а душою здравствовать, нежели телом быть здравому, а душою немощному. Лечи или не лечи тело, однако ж согниет: а когда душа здрава будет, то и тело, в воскресение общее соединившися с душою, оздоровеет, и в бессмертие облечется, и в прекрасный вид о деется.