— He-а, не встанет, — загадал Филимонов, с интересом наблюдавший за борьбой человека с круговращением планеты.

Я болел за жука, но сегодня был чужой праздник. Подергавшись, толстяк клюнул синюшной щекой в пол и затих. Кудрявый официант и два добровольца из зала выволокли обмякшее тело на свежий воздух. Пухлую пожирательницу коктейлей все происходящее, казалось, совсем не волновало… А может, она пришла сама по себе, а толстый пристал позже…

Тем временем мир вокруг начал меняться. Сначала из чужого превратился в родной. Представьте, как после долгого отсутствия вы приближаетесь к дому, где прошло детство. Там воздух уже пятьдесят лет хранит ваш запах… А потом по родному миру детства красным светом разлилась тревога. И красные фонари, облизывавшие лучами молоденьких танцовщиц, здесь были ни при чем. Тем более, что они перемешивались с синими и зелеными вспышками.

Что-то до боли знакомое сгустилось в зале.

Ах ты, дьявольщина! «Чашку кофею я тебе бодрящего налью…» Музыка, под которую прыгали девчонки, была без слов, но я вдруг узнал в ней песню из сегодняшнего сна.

С другой стороны, чего я так разволновался? Наверняка я слышал ее раньше по телевизору, но не обратил внимания, а она во сне всплыла из подсознания. А в том, что ее сейчас исполняют и вовсе нет ничего странного.

Они танцуют под песню Марины Хлебниковой. Про которую я, кстати, опять не уверен, что такой человек существует в действительности… Сейчас, как во сне, появится небритый мужик и голосом Преснякова споет про кофей… Хрен там — никто не собирается петь. И между тем я ее уже вижу… Ту девушку из больничного морга — с синим лицом и австралийским именем Аделаида. Ножки у нее немножко полноваты, хотя это на любителя… Широкие скулы… Короткий прямой нос… Совершенно точно, что одна из танцовщиц этой ночью лежала на каталке под желтой простыней, а потом ожила.

— Ты с кем-нибудь из сумасшедших знаком? — спросил я Филимонова.

— В каком смысле?

— Попадались тебе по жизни психи? Ты способен различить, где псих, а где нормальный гражданин?

— А что здесь сложного?.. Хотя иногда…

— Я, например, похож на психа?

— Вряд ли. Наоборот, я бы сказал, что ты патологически нормальный тип.

Диагноз Филимонова меня не успокоил. В девушке на низеньком подиуме кафе «Лебедь» я узнал гениальное, в смысле необыкновенно яркое и отчетливое, произведение моего ночного бреда — труп по имени Аделаида.

Не исключено, что Филимонов сам шизик. А я у него консультируюсь — ничего умнее не придумаешь.

Где-то я читал про загадки мозга. Натыкаешься на какое-нибудь явление и уверен, что уже видел это во сне. А на самом деле происходит подмена памяти. Никакого сна не было. Явь чертовски быстро перестраивает прошлое в твоем сознании…

— Слышь, ну и ну! — вдруг воскликнул Филимонов.

— Что?

— Да мужик-то, оказывается, кони бросил.

— Какой мужик?

— Который только что здесь валялся. Вон за столиком говорят…

Из-за соседнего столика паренек, один из тех, кто вытаскивал потерявшее опору тело, подтвердил:

— Точно. Мы думали, пьяный, а он не шевелится. «Скорую» вызвали, да что толку? Посинел, как…

Подыскать сравнение он не сумел.

Я обернулся. Расфуфыренная тетка исчезла.

— А женщина с ним была — она ему кто? — спросил я.

— Похоже, подруга. Тоже посинела, когда узнала. Сначапа-то, вроде, гордая была, дескать, напился, как свинья, так ему и надо… Теперь, наверное, жена обо всем узнает. Разборки пойдут… Они, похоже, знакомы, работают вместе, что ли… Я имею в виду — подруга с женой…

…Незаметно ушел из жизни еще один из ее членов. Посинел, как поганка, и ушел. Член жизни. Теперь лежит за стенкой, а всем — пофиг. Народ продолжает пить и травить анекдоты… Девчонки танцуют… А ведь были и у него желанья. И он строил планы. И ничего не успел. Родил двух детей. Оставил жену, любовницу и пустые хлопоты по своим собственным похоронам… И наверняка, как ни рвался, так и не попал на чудесный берег, где прямо с пальм льется теплый душ.

Почему я так уверен, что он не попал на берег? Потому что на всех там места не хватит. Сто абсолютно свободных человек, тысяча, ну, десять тысяч со всего мира способны туда добраться…

…Филимонов тщательно, как в сказке про двух жадных медвежат, разлил остатки из бутылки — чтобы каждому досталось не больше, чем другому.

— Ну, чтобы и нам так же, — предложил он тост. — Позвал в кафе любовницу, выпил, закусил и привет. А вот еще я слышал, мужики прямо на бабах умирают — тоже хорошо.

Хорошая мысль, но сначала нужно попасть на мой африканский берег и смыть с себя вечную усталость…

Интересно, очистит ли глоток водки сознание от фантомов?..

Водка проскользнула, как вода, — выдохлась, что ли? Ничего не изменилось. И даже наоборот, показалось, что Аделаида тоже обратила на меня внимание и начала посматривать с любопытством. Я — человек-пенсионер на седьмом десятке. Ни с того ни с сего, за здорово живешь, нормальные девушки на меня так часто смотреть не будут. Что я ей, родственник, что ли? Может такое случиться, что и она во мне кого-то узнала? Способна ли девушка из сна при встрече опознать сновидца? Вот вопрос, достойный шизоида.

В конце второй бутылки я, как обычно, потерял счет времени. Девушки танцевали еще раз шесть или семь. С перерывами. Потом я увидел Аделаиду в зале между столиками, в обычном, не из шоу-программы, наряде — синей майке, легких голубых джинсиках и темно-коричневых туфельках на высоком каблуке. Она пересекала зал от служебной двери к выходу, притормаживая возле столиков и обмениваясь репликами с завсегдатаями. А может, я придумал, что это завсегдатаи. Пару раз ее хватали за руку, приглашая присоединиться к компании… Но она продолжала свое медленное, неуклонное движение и рано или поздно должна была оказаться возле нас с Филимоновым.

Я знал, что это выглядит глупо, но благодаря водке не успел слишком об этом задуматься. Когда она приблизилась, я сказал негромко:

— Хотите немного выпить?

Она должна была не услышать моего предложения и пройти мимо, небрежно усмехнуться и пройти мимо, вежливо поблагодарить и пройти мимо, бросить в ответ что-то оскорбительное и пройти мимо — что-нибудь, вроде «Ну, ты даешь, дед! У тебя ж, наверное, внукам столько лет, сколько мне!» Ее только что приглашали молодые симпатичные мужчины…

А она вдруг с легкостью согласилась:

— Почему бы нет…

Ошеломленный таким развитием событий Филимонов тут же подскочил и, следуя непопулярным ныне представлениям о галантности, принялся придвигать стул. И при этом вдруг сделался чертовски похожим на зайца из сегодняшнего спектакля. Склонился и лапки к груди прижал. Но должен признаться, что я и сам едва не сунулся с дурацким стулом, просто артист меня опередил. У него натура такая — стараться меня опередить. С видом прожженного и обеспеченного гуляки он тут же заказал еще бутылку шампанского с апельсинами. Хотя платить, понятно, предстояло мне. Впрочем, подобного рода дополнительные расходы меня не огорчили. Я бы мог и чего-нибудь подороже заказать. Денег теперь было не жалко. Но просто вовремя не среагировал. Да и привычка к дешевым напиткам и закуске во мне чуть не сызмальства.

— Как зовут юную леди? — напыщенно поинтересовался Филимонов.

— Хотите, я угадаю? — предложил я. — Аделаидой. Ведь правда?

— Какие, однако, странные у тебя идеи, — заметил Филимонов.

— Забавно, — задумчиво усмехнулась девушка из сна, — но неправильно. Вообще-то меня зовут Катей. А вас?..

…Невыносимо долго и навязчиво Филимонов нес обычную в таких случаях куртуазную ерунду, всячески намекая на свое актерское происхождение и при этом тонко обходя зоологические, заячье-мышиные детали. Чем глубже уводил его треп, тем меньше я верил, что она подсела к нам из-за меня. Я начал сомневаться, что видел ее во сне. А может, не было никакого сна? Обыкновенная девушка… Может, ей шампанского захотелось. Или Филимонов понравился. Раньше-то он точно умел нравиться. Может, и сейчас еще… Смоктуновский… Стелет-то, гад, как складно. Вот когда чувствуешь разницу между актером и подполковником.