– Это всё вода чудотворная, – зачарованно прошептал Ямадзаки, держа в одной руке глубокую тарелку с горячим супом-рамэн, а в другой палочки, – Ты все о деньгах, да о деньгах. А я тебе давно говорил, что наша вода не из городского водопровода, а из животворящего ключа, образовавшегося триста лет назад после последнего извержения Фудзи. Вот ради такого чуда и стоит жить!

Выражение лица старушки изменилось, когда её взгляд сфокусировался на дымящейся тарелке. Вложив невероятным образом появившуюся жизненную энергию в прыжок, она попыталась выхватить тарелку из рук Ямадзаки. Однако силы покинули женщину также внезапно, как и появились. Все еще находясь под впечатлением от увиденного, Ямадзаки перешагнул через распластавшуюся по татами тещу и подвёл итог.

– Это знак! Бюджет будет увеличен. Да, и я теперь буду работать дома. Офис сделаю в её комнате, – Ямадзаки указал палочками на тело тещи и поспешил в ванну для фундаментального изучения причин сверхъестественного феномена.

Муж-неудачник увеличивает домашний бюджет, оплачивает пребывание тещи в доме престарелых и при этом уходит с работы – все это недвусмысленно говорило о том, что в жизни её супруга появились деньги. В один из тех самых дней, когда Ямадзаки был на "важной рабочей встрече", Ацуко проверила банковскую книжку мужа и нашла подтверждение своей догадке: сумма была бешеная. Жизнь научила Ацуко ничему не удивляться, а решительно действовать. Набравшись терпения, в течение следующих месяцев она методично записывала на диктофон голос Ямадзаки. Из собранного материала была склеена фраза, смысл которой сводился к следующему: чрезвычайно больной Ямадзаки прийти сам в банк не может и передает супруге печать для совершения денежного перевода. Пришепетывающий диктофон помог Ацуко нарисовать более чем убедительную картину для менеджера банка, который накануне запоем переболел всеми распространившимися видами гриппа. Поэтому отсутствие мужа в банке было встречено не только с пониманием, но и с глубочайшей душевной благодарностью. В тот же день половина всего, что находилось на банковском счете Ямадзаки, перекочевало к ней. На предложение менеджера ознакомиться с рекомендациями банка о выгодном вложении денег, Ацуко отреагировала так, как её научили в училище: деньги остались лежать на счете мертвым грузом. Впервые за долгие годы замужества Ацуко осознала, что наконец-то может посвятить себя самой себе. Теперь для этого у нее были все моральные права и материальные возможности.

Ацуко прислушивалась к себе: чего же она желает? С чего начать новую жизнь? Поменять наудачу иероглифы в имени? Сделать операцию по коррекции линий на ладони? Или, чего там мелочиться, обновить группу крови? Чем заняться-то в жизни? Она готовилась к выступлению на общегосударственном саммите по дизайну канализационных люков, когда в голове промелькнула провокационная мысль – мне нужен любовник! Уже на семинаре "Гендерная дисфория: первый шаг из сумрака" подоспела и убедительная мотивировка: мало того, что она точно знала, что её никто никогда не любил, не было уверенности в том, любила ли она сама кого-нибудь. Поначалу Ацуко испугалась такой откровенности. В одно мгновение её охватили появившиеся из ниоткуда сомнения: а как теперь этим занимаются? Хорошо бы, чтобы свет был потушен. Раздеваться ли ей первой, или он разденет её? В каком виде теперь предстают перед мужчинами, или им так же все равно, лишь бы поскорее? Вопросов возникало так много, что, казалось, проще отказаться от этой идеи, нежели искать ответы. Но немного успокоившись, Ацуко сообразила, что источник всех вопросов – страх. Она дошла до того, что стала бояться осуществления собственных желаний. Э, нет! Раз решила, а она решила, что твердо решила, – надо действовать! И чтобы не было сожалений, действовать кардинально!

Как и для любой женщины в её возрасте, положении и при неослабевающем внимании соседей, поиск мест, где можно было найти любовника, ограничивался либо работой, либо хост-клубом. Но Ацуко не работала и в нынешних условиях даже не собиралась начинать. Оставалось второе. В хост-клубе её встретили на коленях, пели романтические энка, посвящали лирические хайку, лили мед лести и почти убедили в том, что в доступных её воображению территориальных границах она единственная повелительница мужского пола. В ту же ночь в предвкушении высоких чувств и таинственного оргазма она уединилась в гостиничном номере с фонтанирующим тестостероном юношей. Между тем, молодой человек, едва успев расстегнуть ремень, резко отключился. Увлекательная беседа с администратором гостиницы и врачом скорой посеяли сомнения в адекватности её выбора. Окончательно сформировал их сам несостоявшийся Альфонс. Сперва, когда он пришёл в себя и без смущения списал досадный курьез на профессиональные издержки, вызванные ежедневными алкогольными возлияниями. И окончательно, когда потребовал за этот фарс не только денег, но и подарков никак не меньше уровня Hermes и Louis Vuitton. Одного раза хватило для того, чтобы испытать горькое разочарование в продажных мужчинах. Рассмотрев проблему под несколько другим углом, Ацуко стала членом общества домохозяек, добровольно взявших на себя опеку над общежитием иностранных студентов.

Ямадзаки глядел на аляповатую железобетонную конструкцию и поражался тому, как окружающий мир преображается под напором его внутренних импульсов. В это раннее морозное утро 23-го декабря общежитие, как обычно, дрыхло в пьяном забытьи и источало послегреховное зловоние. Но только не для Ямадзаки. Сигналы мозга синхронизировались с пульсацией сердца, и он видел перед собой дремлющего непорочным сном младенца, ни сном, ни духом не ведающего о предназначенной ему судьбе. Ничто не могло разрушить этой идиллической картины. Даже никогда не дремлющие такси, рыскающие в поисках клиентов по закоулкам и тупикам, не отвлекали своими красными огоньками. Болезненная экзальтация заполнила все уголки Ямадзаки. Так восторгаются влюбленные друг другом перед первым поцелуем. Так беснуются отцы при первой встрече с собственным ребенком. Так ликует охотник, держа на мушке свою первую жертву. Перед Ямадзаки возвышался его многомесячный труд, незаконно рождённое детище, единственный спроектированный им лично объект. Он припомнил, как в течение года по несколько раз переделывал схемы комплекса. Уж больно нестандартными были запросы заказчика. Потом проект вовсе закрыли, но все планы на всякий случай изъяли. Так вот где он был реализован! Вот так вот живешь и даже не замечаешь, что у тебя происходит прямо перед носом. Впрочем, всему свое время. Не было бы его высокого желания совершить подвиг, он никогда не заметил бы своего творения. В этом Ямадзаки увидел еще один, последний и окончательный знак.

Не замечая более ничего вокруг, Ямадзаки двинулся навстречу своей материализованной любви. Ему хотелось покрыть поцелуями все стены, потолки, плинтуса, ступеньки, все балконы с окнами вместо дверей. Достаточно было нескольких взглядов, чтобы освежить в памяти всю схему. Вот там проходят несущие стены в основных крыльях. Как раз на перекрестке блоков шахта для лифта. А вот там выход на крышу! Оголтелая влюбленность невероятно быстро сменилась чувством превосходства. Воображение в мельчайших деталях рисовало подвиг, после которого в его честь закладывают синтоистский храм. О нем обязательно создадут игру, сложат песню, напишут книгу и снимут фильм, который триумфально получит «Оскара». Ямадзаки поморщился: «Оскар» – это не наша награда! О нем снимут просто фильм и даже не один. Он удовлетворенно выдохнул, и пар изо рта, подобно выстрелу из пушки, устремился в сторону общежития. Как странно, думал он, что никто кроме него до сих пор не додумался до этого. Идеальное место. Может быть, он просто гений?! Ямадзаки шагал вокруг комплекса, избегая заходить внутрь территории. Да этого и не требовалось: деревья стояли голыми, и видимость была отличная. Выдернув сверток из мусорного бака, под карканье конкурентов в небо взлетел огромный черный ворон. Он сделал круг почета и присел на краю крыши. Мнительная птица неосмотрительно вступила в перепалку, и украденная добыча выпала из клюва. Предмет шлёпнулся в небольшой садик, расположенный на высоте ниже основной территории. Вопя что-то совсем устрашающее, ворон камнем кинулся вниз. Ямадзаки привстал на цыпочки. Внизу пластмассовые столики были аккуратно придвинуты к сделанной полукругом стеклянной стене. "Ага, там должно быть помещение под музыкальные мероприятия! Это для того, чтобы звук шёл ниже обычного уровня земли и не достигал окрестных домов". Свёрток от удара об землю разорвался, и из него, быстро впитываясь в землю, вытекала неопределенного цвета слизь. Раздосадованный ворон, громко выругавшись, улетел прочь. "Ну да, ведь завтра Крисмасу! Эти дикари не могут его не отмечать!" Не теряя драгоценных минут, Ямадзаки поспешил домой и подробным образом изложил в блоге свои последующие действия.