Поверьте, подноготной этого чувства множества эмоций совсем иных, нежели желание любви.  В моем понимание, сама любовь – ненасильственна и нетребовательна, она движима во вне, и ее нельзя ни коем способом избрать, найти, приобрести. За чувством одиночества прячется отнюдь ни желание любви. В нем прячется целый сонм – от зависти до стыда. Стыд перед другими, что ты одинок. Стыд перед другими мужчинами, которые инфантильно похваляются своими успехами у женщин. Стыд перед родственниками, что до сих пор «ни пустил веточку на генеалогическом древе». Зависть другим, кто создал семью. Зависть тем же героям-любовникам. Зависть подругам, если вы женщина. Чувство самонаказание за «неправильность» своей жизни. Чувства страха перед жизнью, что ты не сумеешь быть одной или одним. Чувство страха перед будущем. Чувство «тоски» по родительской опеке. Чувство желания «найти новых родителей в потенциальных любимых»… Мне возразят, а как же чувство, когда осознаешь, что вновь и вновь ложишься спать, а рядом никого; когда просыпаешься по звону будильника, а рядом никого?  Жалость. Это просто жалость к себе, что ты вот такой или вот такая – несчастный, несчастная. Просто становиться жалко себя порой до слёз, и ты – нет, не любви – желаешь безопасного осознания, что всё как у всех.  Не любви, а чувства одобрения самого себя, что всё как у всех. Безопасности перед осуждением общества, возможности сказать всем – у меня всё как у всех. Мы часто говорим, хочется кого-то любить и быть кем-то любимым. Но, вслушайтесь, кого-то, кем-то…

Разве любовь товар на рынке счастья? Любовь может быть только к определенному человеку, к одному единственному. Если вы его пока не знаете – его сейчас нет, нет вообще. Нельзя желать того, чего не существует. Во вселенной нет пустоты, даже вакуум всего лишь разряженное пространство с меньшим количеством атомов, но он не пуст. Одиночество – это мифическая пустота, незаполненность. Даже материи противопоставляют антиматерию, пустоты в принципе не существует. Существует любовь – нелюбовь не существует. Нелюбовь – нечто иное, злость, страх, печаль, но не чувство одиночества. Нельзя желать любви, можно только любить. Любовь – глагол настоящего времени. И если нельзя желать любить, да и чувство одиночества абсолютно надуманно, это горе по неутраченной утрате, эгоцентрированная потребность. Если встретил человека, почувствовал резонанс, вспыхнула любовь, будь счастлив. Если не встретил – то и остального нет, как и нет обратной крайности  – одиночества. Чувство одиночества – всего лишь переживание о том, чего не существует. Поверьте, это не звучит пессимистично или оптимистично – это просто никак. Ни хорошо, ни плохо – это просто никак. А если так подумать – а что мешает быть счастливым сейчас, в данный момент времени? Просто взять и разрешить себе быть сейчас счастливым? Нет же разницы в том, что ты один или нет. Что не дает «одинокому» человеку быть счастливым? Да, только чувство одиночества. И только им человек себе напоминает, что он одинок. И только им себе напоминает, что он несчастлив.

Он – увы – страдает от иллюзии, что его счастье зависит от кого-то другого. Он не в силах прибывать здесь-и-сейчас, не в силах позволять себе находить радость в любом проявлении жизни. Он просто сконцентрировал свое внимание, что счастье это только одно, противоположное – это несчастье. Он не в силах разорвать стереотипы общества – эти извечные должнования, что считать нормой. Разве может быть нормой то, что человек изводит себя тем, что просто не встретил того, с кем бы испытал любовь? Он просто не встретил. Он просто сейчас один.  Что мешает ему встретить? – сейчас не о том, это отдельная тема, глубинная и индивидуальная. Сейчас о том, что необходимо (боюсь таких слов, они отлиты порой из тех же стереотипов) осознать, что муки эти иллюзия о том, что как должно быть сейчас. Поверьте, как оно есть сейчас, так и должно быть. Речь о спокойном принятие того, что сейчас нет того, что хотелось, чтобы было. Ну, нет, просто нет. Сделай, попытайся, чтобы было, но мучить себя, переживать – отдаваться иллюзии неутраченной утраты, попытка прикончить себя наказанием за то, за что и нет причин наказывать. Вместо дел, мы занимаемся перетаскиванием из прошлого в настоящее этого чувства. И оно нам лжет, что мы несчастны. Оно говорит, что мы как-то отличаемся от других людей. Поверьте, это неправда – все несчастны настолько, насколько несчастны вы, и счастливы настолько, насколько счастливы вы. В каждый данный момент времени, в каждое здесь-и-сейчас, все друг от друга отличаются набором событий в памяти, не более того.

Кто-то помнит, что он счастлив, кто-то помнит, что нет.  Кто-то помнит, что он альфонс, кто-то помнит, что он девственник – отличие только в их памяти, здесь-и-сейчас они неотличимы друг от друга. Каждый из них всего лишь тащит самоощущение из прошлого в настоящее. А настоящее – всего лишь несколько сердечных сокращений, несколько вдохов, прохлада на щеке от того, что кто-то открыл форточку, запах борща с кухни…   Так что же нам мешает быть здесь-и-сейчас, не отдаваться этому иллюзорному чувству одиночества? Что нам мешает понимать, что любовь приходит сама и случайно, а не по нашей мольбе, точно мы ее хотим выклянчить у судьбы? Что нам мешает просто довериться потоку жизни и спокойно – нет, даже не ждать – а жить и знать, что она придет, сама придет, когда встретишь того или ту единственную, встретишь случайно?

16.03.13

Сегодня мне захотелось написать легкое, светлое эссе. Наверное, все уже привыкли, что мои философские миниатюры наполнены страстными эмоциями, ураганными чувствами до боли. Но сегодня в первый день Великого поста мне захотелось говорить спокойно. Вчера было Прощеное Воскресенье, я весь день общался с любимыми друзьями, и на душе была благость. К вечеру как обычно помолясь и прочитав Отче наш перед иконой матушки Матроны, которая взирает на меня над изголовьем моей кровати в моей маленькой холостяцкой комнатушке, и укладываясь спать, я вдруг задал себе, казалось бы, несерьезный вопрос.  Но вскоре этот вопрос меня так увлек, так увел меня в мир фантазий необыкновенно, что появилось желание о нём рассказать и вам. «А каким я себе вижусь в глубокой старости?» – необычно прозвучал мой внутренний голос. Признаться,  я никогда не задумывался об этом. Не поверите, я ничуть не напрягал мысленный взгляд, воображение лавиной само явило  мне законченную картину далекого грядущего. Увидел я себя старцем, седовласым, статным и кротким. Он живёт на краю села, близ леса, живёт один. Дом его прост, без излишеств, комнаты светлые, на стенах иконы. Он крепок телом, как и духом. Каждый день проводит в труде, а вечером в молитве. Каждый день к нему идут люди с душевными ранами и тревогами, он лечит их словом. За долгие годы он овладел мастерством высокой пробы – одной встречи с ним хватает человеку, чтобы освободиться от переживаний и научиться быть счастливым.  А он сам достиг великой мудрости – он никогда не позволит себе судить о человеке в присутствие его, но более того, судить, когда его рядом нет. Он узнал, что всё, что мы думаем о другом человеке, не более, чем наши фантазии. Когда-то в молодости он еще себе мог позволить, сказать другу о другом человеке, насколько тот несчастен или счастлив. Сейчас пока не услышит из уст самого человека о своих бедах, он прочь отбрасывает все догадки, и только полностью погружается в боль собеседника, разделив ее как кусок хлеба. Порой он устает, но силы ему дают прогулки по опушке леса, силы он черпает из свежего воздуха и чистой колодезной воды. Порой он тоскует, что живет одиноко, что так за всю жизнь ни повстречал женщину, которая разделила бы его путь. Оглядываясь назад, в прошлое, он с удивлением, но не унынием, видит, что не было у него в его долгой и трудной жизни близости ни с одной женщиной. Никому он так и не сумел подарить всю нежность своего доброго сердца.  Он оглядывается с печалью, но печаль эта светлая, тихая. Он часто спрашиваем внутри себя «почему?», и всякий раз приходит ответ, который делает сердце спокойным, а душу смиренной: его любовь была огромна, но тратил он ее до капли на других, страждущих людей, что для самого себя и не оставалось.  В минуты покоя, когда его не посещают нуждающиеся в его помощи, он часто вспоминает о своей очень старой мечте, которую он трепетно пронёс сквозь всю жизнь. Когда-то, когда ему было всего лишь тридцать три, молодой с горячем сердцем, он шёл к храму к воскресной службе, и на душе было так светло, что подумалось ему: когда-нибудь встречу девушку, у нас будет семья, дети, мы будем жить праведно, вместе молиться перед обедом, ходить в храм… Увы, мечте этой так и не довелось обрести воплощение, но он не жалеет, он нес ее в сердце как драгоценность, и даже сейчас она его согревает.   За многие десятилетия в его жизни было много испытаний, многие печали и горести он преодолел смиренно и не ропща, снёс многие удары стойко, как и подобает сильному человеку, ни на минуту не усомнившемуся в вере своей в добро и честь, в вере, что главное нести людям научение быть счастливыми, и нет людей скверных или плохих. И на смертном одре он вновь окинет взором всю прошедшую жизнь и скажет: Господи, благодарю, я прожил очень счастливую жизнь, и умираю очень счастливым человеком…И вот, эссе написано, и я чувствую, что и сейчас очень счастлив, мне в душу с этим вопросом вошло какое-то необычайное спокойствие и уверенность, что если будет все так, как я рассказал, я буду несказанно счастлив.