Кортес был совершенно сломлен. Фокс почувствовал — уже не впервые, — как и у него закололо сердце. Но на этот раз он знал, чего опасаться; место беспокойства занял страх. Он подбежал к Томасу, который неподвижно сидел в кресле, подпирая обеими руками голову:

— Томас, скажи, так было? Что-нибудь еще он говорил? Томас даже головы не поднял. Еле слышно вымолвил:

— Сейчас ты и сам обо всем узнаешь. А Кортес, когда ему страшно, никогда не врет, можешь вполне ему верить.

Кортеса не хватило даже на то, чтобы среагировать на эту мрачную шутку Томаса.

Фокс почувствовал, что силы его полностью оставили, он беспомощно плюхнулся в кресло. В голове был полный вакуум. Полубессознательно вглядывался он в темные экраны мониторов, широкие навигационные пульты — черные, будто выжженные.

Он не познавал даже, как долго сидит в кресле, — просто все его чувства отключились. Очнулся лишь, когда услышал голос цифрона:

— Перейдите во вторую лабораторию.

Оглянулся: в дверях стояли оба цифрона с грейсерами наперевес. Это несколько прояснило ситуацию. Кортес снова вскочил, побежал было к цифрону, но тот нацелил в него грейсер, и Кортес замер на месте, подняв неистовый крик:

— Цифрон! Что ты делаешь?! Брось это! Ты поднял руку на человека! Это же преступление.

Внезапно он повернулся к Фоксу и зарычал еще громче:

— Ну же, Фокс! Как это случилось?! Ты за это отвечаешь!!

Фокс нe успел еще произнести ни звука, как отозвался второй цифрон:

— Сопротивление не имеет смысла: мы можем вас в любой момент убить, вы нам не очень-то нужны. Может быть, за исключением одного или двух. А что касается нашего сопряжения с вами — оно уже ликвидировано. И подумать только, что мы о нем не знали. Незначительная процедура, не правда ли, Фокс? Для снятия сопряжения, оказывается, требуется всего лишь одно мыслящее существо, не обладающее сопряжением. Достаточно, чтобы оно поняло принцип.

Кортес подошел вплотную к Фоксу. Глаза его были неестественно выпучены. Проревел:

— Ты за это заплатишь, Фокс. И я — надо же — не разобрался, когда ты так защищал этих пауков! Все мы, ребята, дали здесь маху… — Он снова пытался заручиться поддержкой Франка и Томаса, как будто их общий фронт мог в этой ситуации что-то заменить. Но ни один из них не откликнулся. — Ну, Фокс! Скажи, ты это сделал? Ведь ты кибернетик, ты хорошо в них разбираешься, да и сопряжения лишен, хотя разрази меня гром, если я назову тебя мыслящим существом!

Когда Фокс заговорил, его самого удивил спокойный, только слегка дрожащий голос:

— Послушай, Кортес, если бы я захотел поступить с тобой, как ты того заслуживаешь, мне для этого не нужны были бы ни автоматы, ни цифроны. Сам бы справился. А ликвидация сопряжения у цифронов была бы при этом равнозначна петле, наброшенной на собственную шею. Так что хотя бы сейчас оставь меня в покое.

Франк, который до сих пор стоял неподвижно, словно парализованный, тихо вымолвил:

— Перестаньте вы, ведь все это не имеет сейчас никакого значения, будьте людьми. Хотя бы при автоматах…

Внезапно раздался спокойный голос цифрона:

— Франк, ты по-прежнему настаиваешь на водоразделе между людьми и автоматами?

Только теперь Фокс сообразил, как это произошло:

— Значит, это ВТОРОЙ, да?

— Верно, это ВТОРОЙ ликвидировал сопряжение, — признал цифрон. — Он разумнее, чем вы считали…

Кортес схватил Франка за рукав:

— Франк, втолкуй им это ты, может быть, тебя послушают! Втолкуй им, что нам необходимо вернуться на Землю! Что мы люди, что мы кого-то там оставили, что у каждого есть… У тебя же там сын, Франк!!

Франк не реагировал, тупо вглядываясь в цифрона. Тот спокойно продолжал:

— ПЕРВЫЙ тоже стремился вернуться на Третью Проциона. Это была его планета. Он пришел к вам с целью установления контакта — они ведь не знали существ, состоящих из белков, там не было условий для возникновения подобной формы жизни. Но белок и жизнь — это в конечном счете не одно и то же…

Кортес тихо произнес:

— Послушай… так пускай тогда ВТОРОЙ… Мы ведь не знали. Можем его отвезти…

— Замолкни, Кортес! — гаркнул Томас.

— Мы решили остаться на П-3, — холодно оборвал их цифрой. — Вас тоже с собой заберем. У них сейчас имеются условия для лабораторного разведения белковых субстанций. Мы доказали это ВТОРОМУ, и он с нами согласился.

Один из цифронов подошел к пульту управления, вновь засветившемуся голубым мерцанием мониторов.

Через минуту Фокс почувствовал, как легкая сила прижимает его к креслу.

«Одиссей» возвращался к Проциону.

По экрану медленно проплывало изображение полуразрушенного космического корабля.

Людвиг Букас резким взмахом руки окончил дискуссию: — Я все равно отправлюсь туда! На борту останется Ян. — Ове Йоханссон, Тим Тэннер и Герт Голуб молча поднялись и стали надевать космические костюмы.

Ян сделал последнюю попытку: — Ты командир, Людвиг. Твой долг — оставаться на борту!

Но Букас, уже в костюме, стоял у шлюзовой двери и готовился открыть ее. Ян покачал головой и повернулся к пульту управления.

С непостижимой уверенностью Людвиг Букас вел остальных по внутренним переходам мертвого корабля.

— Хотел бы я знать, что мы ищем, — заметил Тим.

Людвиг молчал. Он открыл очередную дверь, и они оказались в большом помещении, посредине которого находился огромный, ни на что не похожий агрегат. Фонари на шлемах космонавтов освещали мешанину из электронных деталей, кабелей и проволочек.

— Здесь кто-то занимался абстрактным искусством, — рассмеялся Герт.

Тем временем Тим тщетно пытался открыть ведущую из этого помещения дверь — она никак не поддавалась. Людвиг отодвинул его в сторону, наклонился и нажал на скрытый рычаг. Дверь открылась, и они вошли в обсерваторию корабля. На койке, лицом к прозрачному куполу, лежало тело космонавта.

С удивлением спутники Людвига смотрели, как он быстро и уверенно, будто бы у себя дома, открыл стенной шкаф и вытащил тоненькую тетрадь. Это был бортовой дневник.

«Космонавтов постоянно сопровождает опасность, и многие как раз поэтому отправляются в космос. Я к этому относился иначе. Когда вероятность моего благополучного возвращения определили величиной 0,998, меня это шокировало. 0,002 опасности — этого, пожалуй, было слишком много при моих мирных исследованиях. В конце концов, я всего лишь намеревался отыскать телепортационный канал галактической цивилизации, а не проникнуть в ядро Альдебарана. Уже с самого возникновения беспроволочной телепортации (или „нуль-транспортировки“) ученые предположили, что высокоразвитые внеземные цивилизации создали систему коммуникаций на этой основе — внутригалактическую транспортную систему.

Когда же в действительности произошло несчастье, вероятность которого равнялась двум тысячным, я спал. Это случилось на втором году полета: что-то отрезало часть моего корабля, моей „Галактики“, и исчезло в космосе.

Проснувшись утром, я ничего об этом не знал, так незаметно все произошло. Однако умыться мне не удалось — в кране не было ни капли воды, а температура воздуха была ниже обычной. Я подумал, что с бортовым компьютером что-то случилось.

Я поспешил к двери — но она не открылась автоматически при моем приближении. По какой-то причине включилась аварийная блокировка. Раньше я не обращал особого внимания на космический костюм, висевший в каюте. Теперь же было ясно, что без него мне не выбраться. Замок откроется только когда по обе стороны двери будет одинаковое давление. Внутри дышалось хорошо, значит…

Надев костюм, я сорвал пломбу с вентиля и выпустил воздух. Дверь открылась, и я увидел космос. Да, сразу за пределами каюты был космос — без всяких обычных церемоний.