— А почему не кулинарную книгу или пособие для парикмахеров? — насмешливо отозвался другой.

— Нет, именно научно-фантастическую повесть, — твердо повторил первый.

Его собеседник с выражением крайнего удивления потянулся к коробке с сигаретами.

— Ты что, серьезно?

— Я всегда говорю серьезно, — ответил первый и поспешно убрал со стола сигареты.

— В таком случае я отказываюсь.

— Твое дело.

И они расстались.

Спустя два дня они встретились снова.

— Ты знаешь, эта твоя идея… насчет повести… совсем не дурна…

— Пустая трата времени. Я раздумал.

— Ты что, серьезно?

— Я всегда говорю серьезно.

Еще через два дня они сели писать. С этого момента начались разногласия.

— Кто тебе сказал, что ты имеешь хоть какое-нибудь отношение к науке? — ехидно начинал один.

— А ты откуда взял, что хоть вот столечко смыслишь в фантастике?

— Вычеркни эту фразу! Она все портит.

— Ни за что!

— Тогда я ухожу.

— Скатертью дорожка!

Дверь яростно хлопала, заглушая возглас: «Бездарность!» Очень скоро все это повторялось в другой квартире, на другом конце города, к великому удовольствию соседей.

— Нет, нет, все это чушь… Фантасмагория…

— А насчет рыб, это что? Классика?

— Нет, я все равно не согласен!

— Твое дело.

— Ноги моей больше не будет в этом доме.

— Отлично!

Дверь захлопывалась с возгласом: «Бездарность!» И все-таки наступил день, когда с валика пишущей машинки была снята последняя страница. Вздыхая, один из них подумал: «И зачем я только связался с этим самонадеянным хвастунишкой! Все, что есть хорошего в этой книге — мое!» Второй же с грустью заключил: «Все слабое в этой книге — его дело!» Однако же все могло бы кончиться благополучно, если бы не случилось следующего:

— Был в издательстве.

— Ну?

— Собираются печатать!

— Ай-ай-ай!.. Что мы теперь будем делать?

— Да что, не такая уж плохая книжка.

— В сущности, это так. В ней есть и хорошие места.

— Ну разумеется! — подтверждение это сопровождается самодовольной улыбкой.

— Но есть и дрянные…

— Гм, что же поделаешь… У семи нянек…

Все это давно кануло в вечность. Мы сидели вдвоем за столиком и угощались на остатки гонорара. Впервые за столько времени мы, без неприязни и даже улыбаясь, поглядывали друг на друга. Мы уже собирались уйти, как вдруг кто-то спросил:

— Извините, эти места свободны?

Перед нами стояли четверо посетителей. Мы недоуменно взглянули на них, ибо кругом было много свободных столиков, и ответили:

— Да, да, пожалуйста. К тому же, мы уходим.

— Не спешите, мы хотим побеседовать с вами!

— Вот как? А не хотите ли, чтобы мы еще угостили вас?

— Вообще-то, полагается.

Мы просто онемели.

— Вы что, не узнаете нас? — спросил один из них.

Мы пригляделись к ним внимательнее. Обыкновенные молодые люди. Правда, одеты они были довольно-таки странно. Но не это нас смутило, а выражение их лиц.

— Не припоминаем, — ответили мы.

— Слышите, они нас не узнают, — воскликнул самый высокий из них. — Я, впрочем, так и предполагал.

— Мы не обязаны знать всех, не правда ли?

— Но нас — обязаны!

Это уже было слишком.

— Мы не любим глупых шуток.

— И вкладываете их в уста своих героев.

— Это наше дело.

— И наше, потому что, представьте себе, мы и есть эти герои.

— ?!

— Да, да. Мы именно те люди будущего, которых вы посылаете на разные далекие планеты, которым повреждаете космические корабли, когда вам заблагорассудится, которых заставляете испытывать всякие ужасы. Мы те, кого вы делаете всемогущими, как боги, или беспомощными, как дети, дабы ваше сочинение стало более увлекательным. Выдумываете роботов, которые превосходят нас во всех отношениях, материализуете сознание, изобретаете такие технические чудеса, которым сами поражаетесь. И в конце концов, что самое важное, вы заставляете нас обитать в другом мире, не спрашивая на то нашего согласия, не соображаясь с тем, возможен ли подобный мир вообще. Ну, что вы скажете в свое оправдание?

— А мы даже и не думаем оправдываться. Разве вы сами не мечтаете о будущем?

— Зачастую вы не предоставляете нам этой возможности. Вы создали нас, по вашему мнению, совершенными! Но с нашей точки зрения, мы далеки от совершенства. Мы хотим предложить вам отправиться с нами в тот мир будущего, который вы выдумали!..

— Спасибо, нам и здесь хорошо.

— Может быть, вы боитесь?

— Нет, не боимся, но если мы отправимся с вами в этот мир, нам не о чем будет мечтать… Мы уже не будем там, так сказать, настоящими людьми… Лучше уж ошибаться, но мечтать о будущем.

— Гм… Верно… Но что касается ваших ошибок, мы сохраняем за собой право остаться при особом мнении.

Мы с приятелем переглянулись. Надо было сказать еще что-то в свое оправдание. Но, повернувшись снова к нашим собеседникам, мы не увидели их, они исчезли так же неожиданно, как и появились, а перед нами, на столике, появился экземпляр этой книжки с надписью:

Юли занемог. Ничего особенного. Обыкновенная простуда. Только его большие карие глаза стали еще больше, а бледные щеки еще бледнее.

— Ничего особенного, Юли, — сказал врач.

— Ничего особенного, Юли, — повторила мама.

— Только дня три придется полежать в полном покое, — добавил врач.

— Ты слышал? Полный покой! — повторила мама.

Юли не возражал, хотя и понимал, что ему предстоят скучные дни.

— До свидания, — сказал врач и махнул рукой. — К обеду я опять загляну. — Его строгое и важное лицо исчезло с экрана.

Юли приложил большой палец к носу и, растопырив другие пальцы, помахал ими в сторону большого стенного телевизионного экрана.

— Невоспитанный мальчишка! — сказала мама, покраснев от досады. Впрочем, Юли этого не заметил, потому что экран, с которого смотрела на него мать, не был цветным.

— Ужасный доктор, — заявил мальчик. — Из-за него я теперь должен…

— Ложись моментально и спи!

Юли прыгнул на постель и натянул одеяло до самого носа. Теперь виднелась только его взлохмаченная голова и глаза, обиженно смотревшие на экран. Мама не выдержала и улыбнулась. Мальчик сразу же воспользовался этим.

— Мама, ты когда придешь?

— Ты ведь знаешь, как я занята. Пока не закончим эксперимент…

— Но ведь я же больной.

— Перестань капризничать!

— Я очень болен, — не совсем уверенно повторил Юли.

— Ничего, выздоровеешь, баловник… Но если ты будешь послушным, я попрошу профессора, чтобы освободил меня на завтра.

Глаза мальчика заискрились.

— Передай ему, что и я прошу его об этом.

— Ну, в таком случае все уладится, — опять улыбнулась мама. — А ты выздоравливай поскорее. Теперь тебе лучше всего уснуть.

Она послала ему воздушный поцелуй. Юли ответил ей тем же. Потом экран погас.

Несколько минут мальчик лежал неподвижно. Потом сбросил с себя одеяло и задрал ноги. Опустил их, потом снова поднял. Затем попробовал удержать на носу подушку. Ничего не вышло. Тогда он вскочил с постели и сел перед пультом телевизора. Нажал первый клавиш — Зоопарк. Он уже не мог его терпеть. Хотелось только узнать, как чувствуют себя новорожденные львята. Они спали.

Юли нажал второй клавиш — урок по физике. Скука и формулы. Нажал третий — средневековый город.

Островерхие крыши, узенькие улочки, неуклюжие рыцари в тяжелых доспехах. Какими странными были тогда люди! Им доставляло удовольствие тыкать друг друга железными копьями, и зрители приветствовали того, кому удавалось повергнуть на пыльную землю всех своих противников.

Юли нажимал клавиш за клавишем, но взгляд его почти не задерживался на экране. Наконец, он стал нажимать клавиши так быстро, будто играл на фортепьяно, которое вместо звуков воспроизводило разные изображения. Над телевизионной стеной зажглась красная лампочка. Мальчик усмехнулся и с еще большим азартом продолжал игру. Тогда раздался голос, телевизионного техника: