– Семьи? – девушка недоуменно нахмурилась. – Нет, погоди. Я спрашиваю, из какого вы племени?

– Племени? – в свою очередь переспросил Таар.

Они уставились друг на друга.

– Но если… – пробормотала девушка. – Ведь тогда…

И тут у обоих глаза полезли на лоб. Одновременно они воскликнули:

– Оттуда?!

========== Еще раз об истории народов ==========

– Что у вас тут происходит? – испуганно спросил Кайтен, глядя то на стража, но на девушку, но те таращились друг на друга.

– Вот это да! – Незнакомка вдруг откинулась на спинку стула и расхохоталась так громко, как, наверное, недавно веселился Кайтен. – Но это же невероятно! И вы тоже думали, что там ничего нет?

Таар кивнул.

– Так я сейчас с вашей стороны, да?

Таар кивнул снова. Кайтен потерял терпение.

– Да объясните уже!

И ему объяснили. Картина мира, уже вполне сложившаяся в голове Кайтена, снова затрещала по швам.

Оказалось, что лес рассечен пополам длинной горной грядой, протянувшейся с севера на юг. Она не дотягивается до побережий, обрываясь несколькими высокими пиками на севере и переходя в длинный ряд пологих холмов на юге. В ту давнюю пору, когда началось расселение людей на север, эта гряда им не мешала. Часть переселенцев зашла с восточной стороны, часть с западной, но сообщение между ними поддерживалось через южные дороги, проложенные по холмам. Сам хребет считался непроходимым. В нем было слишком много отвесных стен, глубоких расщелин, а на вершинах всегда лежал снег, и путешествие становилось слишком трудным. Из чистого любопытства было предпринято несколько попыток найти проход через горы, но все они потерпели неудачу, и вскоре о горах думать перестали. Тем более, что переселенцы вновь встретились друг с другом на северном конце хребта.

А потом началось вытеснение леса и образование первых государств. В какой-то момент края хребта оказались на территории разных стран, и лес разрезала надвое его непроходимая часть. С тех пор люди, оказавшиеся по разные стороны гор, ничего не знали друг о друге. И те, и другие считали, что за горами победила цивилизация, что лесных народов там не осталось. Так что Кайтен присутствовал при историческом событии: давняя ошибка выявилась.

Девушка назвала свое имя: Ретофа из племени Нилуэр. Она с любопытством выслушала рассказ Ан-Таара о том, как живут соседи, после чего заявила, что у них вообще все не так. Начать с того, что в племени только кровные родственники. Еще в племя принимают мужчин из других племен, если он женится на одной из женщин. Родство считают по материнской линии. Одним словом, в племени все женщины друг другу сестры, бабушки и тетушки, в то время как мужчины, в основном, только мужья.

Древние профессии, сложившиеся у народа Таара, существовали и здесь. В племенах были стражи, ведьмы, ученые, следящие и песенники. Здесь Таар усомнился в рациональном распределении представителей этих профессий, раз уж племена существуют только по родственному признаку. Ретофа, вздохнув, согласилась. Эти люди жили там, где родились, или там, куда женились, поэтому в некоторых племенах возникал избыток, в то время как другие испытывали недостаток. Удобно, например, когда страж в племени – женщина. Она останется с племенем всю свою жизнь. А если мужчина? Женится, и все, нет стража. Зато другое племя получит сразу двух. Но это ничего, сказала Ретофа. Не принято допускать, чтобы соседей обижали. Поэтому племена помогают друг другу, чем могут: кто следящего откомандирует пожить, кто стража, кто ведьму. Ну или так просто присматривают за чужими территориями. Селятся племена довольно компактно.

Еще эти люди изобрели новую профессию, аналогов которой нет у соседей с другой стороны гор: разведчики. В племенах рассудили, что раз они остались одни против всего белого света, придется как-то защищать свою территорию. И чтобы защищаться, они решили узнать как можно больше о соседях. Для этого стали посылать разведчиков. Это самая сложная работа, рассказывала Ретофа. Приходится покинуть свой дом надолго и научиться жить среди чужих и странных людей. Потом разведчики возвращаются, рассказывают, что удалось узнать, учат новичков. Новички приходят в цивилизованный мир не совсем уж неподготовленными, и все равно это изрядный шок. Не все выдерживают. Ретофа не была на родине восемь лет. За это время она объехала по кольцу все страны континента, посмотрев каждую хотя бы мельком.

– Понимаете, какая штука, – смеясь, рассказывала она. – Карты не точны. В некоторых местах вообще просто от балды нарисованы. И я теперь даже не знаю точно, откуда я вышла. Никто не знает, где именно проходит тот самый хребет. Здесь, на севере, несколько горных отрогов, и кто знает, какой заканчивается, а какой переходит в длинную гряду. И южное побережье сплошь покрыто холмами. Я слышала, что лес примыкает ко всем государствам, но мне и в голову не приходило, что это могут быть не жалкие остатки, покинутые людьми, а большая заселенная территория.

– Никому не приходило, – согласился Таар.

– А как же ты тогда вернешься домой? – ужаснулся Кайтен.

– Домой я вернусь, – небрежно отмахнулась Ретофа. – Мне только попасть в знакомые места. В родном лесу я не заблужусь. Придется, видимо, возвращаться через ту же страну, откуда я начинала, вот и все.

– Но как ты попала сюда сегодня? – вернулся к насущному Таар.

– Я прочитала в газете, что они собрались строить дорогу, – обстоятельно начала Ретофа. – Разумеется, тут же решила выяснить, кому это в голову взбрело. Собственно, и так все было понятно, но я хотела знать наверняка. Завела мелкую интрижку с одним министром.

– Да ладно! – Кайтен обалдел. Министр! Одна из главных выборных должностей! Кабинетом министров управляется все в государстве. Все, что Кайтен знал о них, это то, что министры – большие шишки, сидящие где-то сильно наверху.

– А что тут особенного? – удивилась Ретофа. – Министры – такие же мужчины, как и все остальные. А уж когда они чувствуют, что женщина не сядет им на шею… В общем, он был откровенен. Никаких подводных течений в этой истории не оказалось, она ясна, как божий день: премьер-министр вздумал войти в историю.

– Не понимаю, – признался Таар.

– У всех, кто стремится к высшей власти, одна мечта: однажды изменить ход истории, сделать что-то столь значительное, что этот день, а то и целую эпоху назовут его именем.

– И что же назовут его именем? – вмешался Кайтен. – Дорогу?

– Сейчас я вам нарисую, чтоб было понятно.

Ретофа и в самом деле извлекла из сумочки блокнот и карандаш. Нарисовала почти во весь лист некий бесформенный контур, немного похожий на продолговатый плод, на который наступил слон. В центре этого изображения вывела овал поровнее. Получившийся бублик несколькими небрежными росчерками поделила на дольки.

– Карты не точны, – говорила она между делом. – Поэтому я точно не скажу, где что. Пропорции не ясны. Ну да нам сейчас точность и не понадобится. И так поймете.

Кайтен невольно любовался ее уверенными движениями. Какая же она все-таки… не такая. Не похожа ни на тех женщин, которых он знал в своей городской жизни, ни на тех, которых видел в лесу. Те, лесные, они, конечно, красивые и нежные, только очень уж хрупкие. А в этой твердость и нахальство легло поверх красоты и нежности, и сочетание получилось неповторимое.

– Так вот. Здесь у нас север, – она нарисовала стрелочку. – Это лес, – она небрежно заштриховала центральный овал. – Все страны, видите, граничат только с двумя соседями, с третьей стороны – с морем, с четвертой – с лесом. Это вот Сайес, – она ткнула карандашом в один из ломтиков с северной стороны.

– Что-что? – переспросил Таар.

– Это наша страна так называется, – виновато пояснил Кайтен. Отчего-то он до сих пор так и не сказал этого учителю. А впрочем, его и не спрашивали.

– А где-то здесь, на южном побережье – Торомал. – Карандаш чиркнул ломтик напротив Сайеса. – А между ними, видите, Хайна.

Кайтен понимающе кивнул. С Хайной война не то была, не то будет, в общем, неприятные они люди.