Кайтен энергично растирал руки Таара, пока они не стали совсем горячими, после чего надел на него меховые варежки. Потом разрезал веревки на ногах и стянул сапоги. Ступни, как и следовало ожидать, ледяные. Конечно, в темноте было не разобрать, но Кайтен был уверен, что на коже уже образовались белые пятна. Изверги, все-таки. Связывать человека веревками зимой, в неотапливаемом помещении, да так туго! Подумав, Кайтен надел на учителя собственную, уже нагретую обувь, а сам натянул холодные и немного тесноватые ему сапоги стража.

Следовало провести хотя бы беглый медосмотр, пусть Кайтен не представлял, что с этим делать дальше. Развязав пояс, он сунул руку под куртку Таара, ощупал рубаху. Ничего особенного на ощупь определить не удалось. Вот шишка на затылке хорошо ощущалась пальцами. Ладно, бабушка Мару поставит его на ноги. Быть такого не может, чтобы она не справилась. Главное – довезти.

Необычайно покладистый сегодня Гаонок сам лег на брюхо рядом со своим хозяином, и Кайтен без особого труда взгромоздил Таара на спину ящера и следом взгромоздился сам. Стража он усадил перед собой и обхватил руками, надеясь, что так они оба не свалятся. Гаонок трусил теперь достаточно осторожно, надо полагать, отлично чуял опасения Кайтена, и ему не хотелось, чтобы любимый хозяин падал на землю.

К месту стоянки выбрались, наверное, за полночь. Ящеры устали и еле плелись. Кайтен тоже устал, но больше от нервного напряжения. Да еще месяц скрылся за тучей, и стало вовсе ничего не видать, только белый, словно светящийся снег, а остальное – сплошное черное пятно. Он ни за что не отыскал бы шалаш без ящеров, которые ориентировались в лесу намного лучше городского человека. Только когда они остановились, Кайтен различил в темноте смутные очертания своего убежища.

Остальное было проще. Первым делом Кайтен отволок учителя в шалаш и накрыл одеялом. Тот по-прежнему не шевелился, но дышал ровно, словно спящий. Только вот любой спящий проснется, если его будут так тормошить, и это пугало Кайтена. Что же с ним на самом деле? Он решил, что спать не ляжет, будет следить, хотя не представлял, что сможет сделать, если Таару станет хуже. Впрочем, проблемы следовало решать по мере поступления, и, рассудив так, Кайтен занялся костром. Ящеры обессилено развалились на своей лежанке, подобрали хвосты, протянули морды к огню. Кайтен торопливо принялся скармливать им кусочки подмерзшего мяса. Гаонок хватал нетерпеливо и жадно, едва не с пальцами, Кидиан же брала деликатно, словно понимая, насколько опасен ее грозный клюв для тонких рук человека.

Когда ящеры наелись, Кайтен еще немного подумал, потом поднялся, взял свой топор и срубил несколько больших еловых лап, которыми и прикрыл сверху Кидиан и Гаонока. Те еще немного повозились, тесно прижались друг к другу и затихли. Кайтен подбросил дров в костер. Эти двое изрядно набегались, потратили много сил, им будет трудно согреться.

Теперь можно было вспомнить и о себе. Кайтен подтянул сумки поближе к костру, нашел котелок, наполнил снегом. Из пайка ящеров бесстыдно урвал кусок мяса и принялся поджаривать его на огне. Ночь предстояла длинная.

========== Разведка ==========

Таар открыл глаза, увидел над собой переплетение веток и резким движением сел, чтобы немедленно разрешить это недоразумение. Скорчившийся у огня Кайтен устало на него обернулся.

– Ты? – невнятно со сна выговорил Таар. – Откуда ты взялся?

– Очнулся, наконец, – проворчал ученик, пытаясь спрятать облегченную улыбку. – Я уж паниковать начал.

– Почему? – удивился страж.

– А как же? Валяешься, как мешок с мукой, а дело к полудню. Что с тобой такое?

– Заставили выпить снотворное, – сообщил Таар и принялся растирать лицо варежками.

– А затылок как?

– Ничего страшного.

Он выбрался из шалашика и сел к костру, попутно потрепав клюв Гаонока, который вытянул шею навстречу хозяину, но из своего убежища вылезать не спешил. Кайтен подумал, что его ждет выволочка за самодеятельность и неоправданный риск, и уже начал подбирать слова в свое оправдание, но страж молчал. Он поднял кружку Кайтена, валяющуюся у костра, зачерпнул уже остывший чай из котелка и стал пить.

– Давай сапогами меняться, – предложил Кайтен, сообразив, что обвинений не дождется. – Твои мне малы.

– Давай, – флегматично согласился Таар. – Зачем ты вообще их поменял?

– Да ты же чуть ноги не отморозил. Кстати, проверь, может и отморозил.

– Вроде нет, – Таар пошевелил пальцами. Все же, стащив чужие сапоги, он извлек из своей сумки небольшую коробочку с мазью и натер ступни, а заодно и руки.

– Что это у тебя на завтрак ничего нет? – поинтересовался он между делом. Тон был небрежный, но голод страж испытывал нешуточный.

– А я все съел, – проворчал в ответ Кайтен. – Ты же дрыхнешь. Так чтоб хоть честно.

– Ты не спал?

– Ни минуты.

– Тогда иди спать.

– Но разве нам не надо спешить? – недоверчиво уточнил Кайтен. – Мы и так уйму времени потеряли. «Из-за меня», – чуть не прибавил он.

– Нет, – Таар покачал головой. – Спешить не будем. Вчера я поспешил, и ничего хорошего не вышло. Мне нужно подумать. Спи, не теряй времени. У нас его действительно мало.

Кайтен поспешно уполз в шалаш и забрался под одеяло. Ему показалось, что он уснул прежде, чем сумел как следует устроиться на лежанке.

Когда он открыл глаза, в мире почти ничего не изменилось. Разве что солнце перебралось в другую половину неба и опустилось ниже, а Таар все сидел у костра в той же позе, и ящеры смирно лежали у него за спиной.

– Вставай, – велел страж, даже не обернувшись. – Ты мне нужен.

Кайтен отчаянно не выспался, но все же полез наружу. Таар снял с огня котелок и поставил на снег.

– Ешь и слушай, – сказал он. – Возвращаться нам еще рано. Я так ничего и не узнал там. Нам нужна разведка. Мы должны понять, что происходит, без этого нам не удастся их остановить.

– Как ты себе это представляешь? – обалдел Кайтен. – Они на тебя напали, даже не спросив, кто ты такой!

– Они знали. То есть, один из них знал.

– В каком смысле?!

И Ан-Таар рассказал о том, что с ним произошло. Не умолчал и о разговоре с Ноэном, о состоявшемся споре. Кайтен задумчиво хмурился.

– А вот… – нерешительно начал он, когда страж умолк. – Нет, я понимаю, что ты с ним не согласен. А почему? Что, если он… ну, дело говорит?

– Я не согласен потому, что мы ничего не знаем о лесе, – невозмутимо объяснил Таар. – Люди думающие полагают, что лес – это не более чем шерсть на теле земли. Или, может быть, ее дыхальца. Что, если сама эта земля живая? Она чувствует боль, когда срезают ее зеленый покров. Кто знает, может, она просто не сможет жить, когда лес будет полностью уничтожен. Подумай о том, какова может быть ее агония. Пока кто-то не представит неопровержимых доказательств обратного, я не стану проверять эту теорию на практике.

– Да, Мару говорила что-то такое, – припомнил Кайтен. – Только как-то по-другому, или это я ее не понял.

– Кроме того, скажи мне, что такое счастье? – вдруг продолжил страж тем же тоном. – В чем оно? В достижениях и открытиях, в том, чтобы летать, как птица, в вечной попытке дотянуться до луны? Или в том, чтобы проснуться утром, а у тебя все в порядке, и ты знаешь, что тебе делать, а завтра будет новый день? А может, оно для каждого свое?

– Куда тебя занесло, – проворчал ошеломленный Кайтен. – Откуда мне знать?

– Вот твое счастье – оно какое? – не унимался Таар.

– Не знаю…

– А если ты даже о собственном счастье ничего не знаешь, как ты можешь что-то утверждать за других? – веско спросил страж.

– Ну, – не уступил Кайтен, – а может этот… как его… Ноэн! Может он как раз ответил бы на этот вопрос.

– Ноэн ничего и ни о чем не знает. Он просто струсил и сбежал, а теперь пытается оправдать свою трусость вымышленными благами. Вот ты прожил среди нас довольно долго. Скажи, у тебя возникло впечатление, что этих людей нужно срочно спасать?