Свободный валютный рынок – один из главных принципов либеральной экономики. По идее он должен был позволить производству встроиться в мировую экономику, создавать конкурентно способную продукцию, зарабатывать на мировых рынках. На деле же он позволяет банкам удерживаться на плаву, не снижая процентные ставки. Он выгоден зарубежному финансовому бизнесу, который может пристроить избыток денежных средств из развитых стран на новом открытом для них рынке. А вот производитель остаётся в проигрыше. Он не может торговаться с банками, у которых есть запасной вариант с валютными операциями. Он проигрывает конкурентную борьбу зарубежными производителями. Мало того, что те работают в комфортной финансовой среде, так они ещё имеют свободный доступ на российский потребительский рынок, в соответствии с теми же либеральными принципами.

Никакая конкуренция не заставляет снижать процентные ставки банкам. А кредитуемые ими предприятия не могут снижать цены, при таких условиях кредита.

Высокая процентная ставка была установлена, как средство, ограничивающее привлекательность валютного рынка. При этом просто сменился источник инфляции. Вместо ослабления рубля стимулировать инфляцию стала высокая процентная ставка. Как говорится – хрен редьки не слаще.

Получается, меры борьбы с инфляцией, спровоцированной либеральной концепцией реформ, одновременно препятствуют инвестированию в экономику, и, как следствие, её развитию. В общем, либеральные экономисты сами себя загнали в угол и теперь вынуждены признать, что сформированная модель экономики исчерпала возможности дальнейшего развития и нуждается в новой реформе. Критика предлагаемых вариантов новой реформы изложена в статье о бюджетном манёвре [7]. Там же и предложение, как через фондовый рынок повысить наполнение экономики деньгами.

В средние века правитель кроме сбора податей ещё занимался чеканкой монет. Причём выпуск денег лимитировался исключительно ограниченными ресурсами драгметаллов. Ни к какой инфляции это не приводило. Правда в оборот финансовые средства в то время шли не всегда и спокойно могли лежать в сундуках «скупых рыцарей». Тем не менее, понятно, что у бизнеса были собственные средства, в отличие от современного российского производства, сидящего на кредитах.

Времена шоковой терапии оставили нам интересные примеры, из которых бы не мешало извлекать уроки. Правда, если уж опыт строительства финансовых пирамид не подсказал чиновникам, как привлекать средства в реальную экономику, трудно рассчитывать, на заинтересованность власти поиском новых способов работы с финансами. Однако попробуем.

Во время особо острого дефицита наличных денег, был случай (может быть и не один), когда в отдалённом сельском поселении местный предприниматель рассчитывался с односельчанами за работу суррогатным заменителем законных официальных денег. На эти частные деньги в его магазине односельчане могли отовариваться. Хотя всё и держалось на негласной договорённости, всех существующее положение устраивало.

Если отсутствие денег тормозит развитие, до такой степени, что бизнес сам готов пользоваться заменителями денег, почему перед Правительством не стоит обязанность контролировать и обеспечивать необходимый уровень монетизации? В обязанности Центробанка, как главного эмиссионного и денежно-кредитного регулятора страны не входит мониторинг и обеспечение необходимого количества денег. Невольно возникает тема для обсуждения – почему?

Экономическая теория говорит, что бесконтрольная денежная эмиссия приводит не к увеличению монетизации экономики, а к её уменьшению в силу роста инфляции. Возможно, у экономиста данный вывод не вызывает никаких эмоций. Но для специалиста по управлению вопрос напрашивается сам собой – а в случае контролируемой эмиссии, при разработке специальных адресных инструментов инвестирования через те звенья финансовой системы, которые не ведут к росту потребительских цен, а, наоборот, способствуют оттоку капитала с потребительского рынка, можно добиться поддержания оптимального уровня монетизации? И положительный ответ на этот вопрос для специалиста по управлению не подвергнется сомнению. Почему же власть не берёт на себя обязанность регулировки столь важного для экономики показателя?

С другой стороны экономистов тоже можно понять. Можно ли доверять какому либо лицу, стоящему во главе такого эмиссионного регулятора. Им ли не знать, как могут предавать самые надёжные и ответственные коллеги при виде бешеных возможностей обогащения. Тут и последний пример с реформаторским переделом собственности, который мы наблюдаем последние тридцать лет, весьма красноречив.

Только и на такой аргумент можно возразить – проблему злоупотреблений всё равно придётся решать, и чем дольше, как страус, прятать голову в песок, тем больше издержек в решении этой проблемы нас ждёт в будущем.

В последнее время руководство страны стало больше уделять внимание региональным проблемам. Тотальной ротации подверглось региональное руководство. Направлены средства на реструктуризацию накопленных бюджетных долгов регионов. Программа рассчитана на 7—12 лет и это уже говорит о том, насколько всё плохо с экономикой регионов. Причём очевидно, что одной из главных причин их тяжёлого положения – ставка на кредитные инструменты, как универсальное средство финансирования экономики. Даже на федеральном уровне проблемы созданной системы кредитования решаются с трудом. А уж, что натворили в регионах нечистоплотные чиновники и аффилированные с ними финансовые воротилы, представить страшно.

После долгих лет вседозволенности банки начинают заставлять работать по цивилизованным правилам. Понятно, что при хроническом недофинансировании контролировать местную власть, и привлекать её к ответственности за неэффективную бюджетную политику было крайне затруднительно.

Если не предпринять дополнительных мер по оздоровлению региональной экономики, будет потрачено ещё обещанных 7—12 лет только для создания нормальных стартовых условий для полноценной хозяйственной деятельности в регионах.

Проблемы построения эффективной работы фондового рынка.

Далее мы продолжим развивать идею совершенствования фондового рынка. Реализация предложений, изложенных в статье [1] по реформированию фондового рынка, скорее всего, сталкивается с рядом проблем субъективного характера.

Первая из них недостаточная гибкость федеральных систем управления. Это, как в экономике, где крупный бизнес неповоротлив и консервативен. Мелкий и средний бизнес гораздо мобильнее в реакции на изменяющиеся условия. Так и центральные административные органы медленно и с трудом проходят путь реформирования. Где не получается добиться настройки эффективной работы федерального аппарата, следовало бы поощрять инициативу региональных властей по совершенствованию управления хозяйственной деятельностью.

Практика развитых экономик показывает, что широко привлекать средства мелких инвесторов может небольшое количество компаний с широко известными брендами. Это, так называемые публичные акционерные общества. В развитых экономиках именно крупные компании активно занимаются привлечением средств мелких инвесторов. Таких компаний не так много, и их известность позволяет им увеличить свою капитализацию в несколько раз [1]. В нашей стране крупнейшие компании не занимаются привлечением инвестиций через широкую рекламу. Им проще получить необходимые средства в качестве льготных кредитов от Правительства. Для системы госзакупок характерна неэффективность. Аппарат этой службы неповоротлив, склонен к злоупотреблениям. Тем не менее, крупные компании имеют возможность решить свои финансовые проблемы без фондового рынка и поэтому не проявляют на нём активность. Видимо, от рефлекса иждивенчества, выработанного за долгие годы советской власти, не так просто избавиться. Такого опыта увеличения капитализации в короткие сроки в несколько раз, как на Западе в истории нашего фондового рынка нет, и без особой нужды тратить на это время и ресурсы, рискуя не получить отдачу, в крупном бизнесе никто не собирается.