Но тут дверь отъехала в сторону, и в купе с шумом ввалились наши попутчики, вернувшиеся с перекура. Два тридцатилетних коммерсанта невыясненной ориентации (в смысле, в чём же их бизнес заключается). Оба круглолицые, с короткими стрижками и карими глазами, спортивного телосложения (не то, что мой благоверный), в глухих, скандинавского узора свитерах и демократичных джинсах. У одного, назвавшегося Владом, красовалась тоненькая золотая серьга в правом ухе. А Стас обращал на себя внимание модной нынче небритостью. Они уселись друг напротив друга у дверей. Стас, перехватив мой взгляд, подмигнул и вновь обратил взор на своего приятеля, самозабвенно вещающего что-то.

Против воли прислушалась и я.

– …Замки навороченные, петли опупенные…, пардон, вырвалось, – сделал Влад извинительный жест в мою сторону. – Все дела! И мастер мне на прощание сказал, мудак! Пардон, – повторился рассказчик, теперь уже лишь скосив на меня глаза. – В общем, этот… мастер сказал мне, типа, что «никакой ОМОН» такую дверь с ходу не возьмёт. Накаркал, блин! Короче, в соседней квартире бабка древняя жила. Уж чем-то я ей не понравился. Древняя-то древняя, а ушлая. Взяла, да и позвонила в ментовку, что дескать в моей квартире слышала выстрелы. А это мастер у меня крепил карнизы к потолку. Прикинь, да? И менты, значит, отправились реагировать на сигнал. Все как полагается, с оружием, в бронежилетах, намордниках. Ну и чего? Сначала, правда, позвонили, да только я, мастера отпустив, музон погромче включил, а сам под душ встал. В общем, не услышал. Так эти лоси, недолго думая, кувалды притащили, и давай в четыре руки мою дверь курочить. Тут уж я в коридор, само собой, выбежал, ору им: «Прекратите, не надо, сейчас открою!». Да куда там. Я же заказывал к тому же и звукоизоляцию по высшему разряду. Вот и дозаказывался. Не слышат они меня, хоть тресни. И только «бум-м-м» по двери! «Бум-м-м!» Я ключ скорей достал. Так они же как раз в район замочной скважины лупили. Все погнули, придурки! Замок не открыть!..

Рассказчик сделал драматическую паузу и в поисках сочувствия посмотрел на меня. Пришлось проявить вежливость и поинтересоваться:

– И чем же всё закончилось?

Влад страшно обрадовался моему вопросу и жизнерадостно засмеялся:

– Ха! Известно чем! Когда все же дверь раскурочили, наваляли мне выше крыши за то, что не открывал родной милиции! Ничего не нашли и свалили. Блин! Это я уж потом узнал, что меня бабка заложила, а тогда! Ну, бардак, думаю. За что? Ни здрасьте, ни до свиданья! А за дверь кто платить будет? Да и, как говорится, моральный ущерб нынче по чём? Но на государство не наедешь, а с простыми ментами разбираться? Так они же подневольные.

Тут с верхней полки свесился Сергей и с ходу вступил в разговор:

– Это точно! Вот у моего знакомого был похожий случай. Поставил он себе дверь железную. Ему замки нахвалили – только пластитом вскрыть можно, иначе никак. Так он ключ потерял и что? По объявлению умельца вызвал, тот за пятнадцать минут замки вскрыл. А вы говорите – дверь…

И у мужчин завязалась оживлённая беседа. Они наперебой стали вспоминать различные страшилки из современного городского фольклора. Сначала они обсудили достоинства и недостатки железных дверей, оперируя цитатами из фильмов, собственным опытом, а главным образом ссылками «один мой приятель» (знакомый, товарищ, сослуживец, начальник, нужное подчеркнуть). Затем плавно перетекли на тему неправедного богатства, где новые русские бесконечно грабились и убивались, что для собеседников лишний раз подтверждало идею «высшего возмездия», хотя бы и в криминальной форме.

К этому времени Сергей уже слез вниз, уже откуда-то появилось пиво. И вся троица начала вожделенно посматривать в мою сторону, явно мечтая, чтобы я освободила им столик.

При каждой новой страшилке Верницкий теребил меня за рукав, заставляя обернуться на него, и многозначительно шевелил бровями. Дескать, слышишь, как бывает? Вот я за богатством не гонюсь, потому со мной ничего и не происходит.

Слушать подобную трепотню у меня уже не было сил, и я вышла в коридор, постоять у окошка. Незаметно снегопад утих, ослабли и порывы ветра. А в облаках даже появились голубые просветы. Не иначе Хибины нас встретят солнцем.

Вагон плавно покачивался на поворотах, везя меня навстречу давнишней мечте. Интересно, неужели я и вправду буду кататься на горных лыжах? В принципе это должно быть просто, в детстве же я каталась на беговых? Каталась. Так что и здесь не ударю в снег лицом!..

…Остаток пути у болтунов прошел, что называется, в тёплой, непринуждённой атмосфере. Они перешли на ты (после первой же рюмки вездесущей водки) и трещали без умолку. Поэтому я сочла за лучшее простоять все это время в коридоре, и испытала огромное облегчение, когда мы оказались на заснеженном перроне в Апатитах.

Немногочисленные пассажиры, сошедшие здесь, потянулись на привокзальную площадь. Ушли и Влад со Стасом, помахав нам на прощание. Мы же остались на перроне, дожидаться пока Верницкий хоть немного протрезвеет. Я стояла раздражённая донельзя. И впрямь, ситуация сложилась просто изумительная. Мы приехали в незнакомое место, а он лыка не вяжет. Хороший же подарочек он устроил мне прямо на Восьмое марта. А я так надеялась, что мы этот первый вечер на отдыхе отпразднуем вдвоём. Да уж, взглянула я на Сергея, накрылся праздник медным тазом. Хорошо хоть это чудо в перьях на ногах стоит.

– Ну, что ты? Ведь хорошие ребята, – попытался защитить случайных попутчиков муженёк, выпятив губы и стараясь сфокусировать на мне взгляд.

– Чем хорошие? – все сильнее распалялась я. – Тем, что наливали тебе?

– Ну, зачем ты так? Просто посидели, выпили. Сейчас все пройдёт, – обнадёжил меня благоверный, сонно моргая и делая попытку присесть на рюкзак.

Я этого не допустила и принялась навьючивать на Верницкого поклажу. В это время поезд вздрогнул, зашевелился и вскоре исчез вдали, оставив за собой снежный шлейф.

– Пойдем, наказание моё, – я с силой дёрнула его за рукав и повела к стоянке такси, следя за тем, чтобы наказание не оступилось, не поскользнулось и не упало.

– Ну что ты так со мной обращаешься? – пьяно шепелявил супруг. – Что я тебе сделал? Можно подумать, что если бы я исчез, тебе бы стало легче!

– Можно подумать! – огрызнулась я и, прислонив его к вокзальной стене, пошла договариваться с местными таксистами о поездке в Кировск.

И вскоре старенькая «четвёрка» уверенно покатила прочь от вокзала.

Судя по объяснениям водителя, Кировск был типичным рабочим городком, целиком зависевшим от фосфатного рудника, основанного в тридцатые годы. Через полчаса после старта от вокзала в Апатитах мы уже въехали в зажатое между гор местечко. В нем имелись кроме серых пятиэтажек: светофор, памятник Ленину, центр развлечений «Большой Вудьявр» и много-много снега. И, конечно, горы. Но из окна машины я их не смогла толком рассмотреть. К тому же заснеженные Хибины сливались с пасмурным небом и не произвели того впечатления, которого я ожидала. Да и не в том настроении я была, чтобы любоваться красотами природы.

Я позволила себе облегчённо вздохнуть лишь после того, как таксист помог мне затащить все вещи и беспробудно спящего Верницкого в арендованную квартиру.

Жилище в целом мне понравилось. Самый главный принцип был соблюдён – здесь было тепло и имелась горячая вода. Высокие потолки, просторная комната, большая ванная, уютная кухня. Встроенные шкафы в коридоре. Вот только некоторое беспокойство у меня вызвала входная дверь. Эту конструкцию и дверью-то назвать было трудно. При всех моих скудных познаниях в строительстве я понимала, что эта картонная пластина сможет остановить только грудного младенца; французский замок, сохранившийся с середины прошлого столетия, поражал своим примитивизмом и открывался наверняка булавкой, а то и просто на голос хозяйки. А когда я заметила щели в дверном проёме и попробовала покачать косяк, то к ужасу своему обнаружила, что дверь заходила ходуном.