– Не беспокойтесь, – прокомментировала хозяйка мои действия. – Здесь все друг друга знают. Это не в вашем Ленинграде. Никто к вам не полезет. Тем более я всех соседей предупредила. А это кто? – тут она бесцеремонно кивнула в сторону валявшегося в кресле бесформенным кулём Верницкого. – Супружник, или хахаль?

– Муж, – краткостью ответа я дала понять, что не намерена обсуждать эту тему.

– Ну и ладно, – согласилась хозяйка. – В общем, отдыхайте. Телефон я оставила, если что, найдёте меня. Газ есть, свет есть. Телевизор работает. Магазин рядом. А до горы двадцать минут ходу. Вон в ту сторону, – и она неопределённо махнула в сторону окна. – Тогда я пошла?

Напоследок хозяйка скорбно поджала губы, неприязненно взглянув в сторону спящего Верницкого, выразила мне соболезнование взглядом и удалилась, не забыв, впрочем, взять аванс и оставить взамен ключи.

А я подошла к окну в комнате и раздвинула занавеску, чтобы посмотреть окрестный пейзаж, да так и застыла. Напротив дома, метрах в ста, угрожающей, отвесной стеной нависла чудовищная гора. Ее вершина терялась в свинцовом небе. Снег лишь местами удерживался на крутом склоне, и там где его не было, серыми лишайными пятнами обнажалась голая порода. Мне сразу же стало неуютно. От горы исходила угроза и опасность, и я задумалась, а каково здесь жить постоянно? Я, конечно, не специалист, но по системе фэншуй, ставить подобным образом дом, означает полностью блокировать энергию ци. Да уж, хорошо хоть что мы здесь проведём всего семь дней, и ничего плохого с нами не случится…

…Я распаковала вещи, распихав их по шкафам, убрала продукты в холодильник и затеяла общую уборку. В квартире было чисто и опрятно, но наведение порядка позволило мне успокоиться. Вообще для меня уборка заменяет релаксацию. Так что вскоре я уже смотрела на происшедшее более снисходительно. Ну, напился Верницкий, ну слаб человек. Сама виновата, что не проследила. Главное, что до места добрались!

Я решила вознаградить себя за труды праведные свежим чаем, и пока закипала вода в чайнике, присела к кухонному окошку. Оно выходило на внутренний дворик, образованный соседними домами. Весь двор был заполнен невероятным количеством снега. И хотя почти все сугробы выше человеческого роста – дорожки аккуратно расчищены. Я и днём-то, пока мы ехали по городу, восхитилась таким аккуратизмом (не в пример питерским дорожным службам), а потом поняла: стоит хоть один раз не убрать снег, и катастрофа неминуема. Всё понятно – Север есть Север!

Уже давным-давно стемнело, но фонари исправно освещали двор. И ни души вокруг! Только малыш лет пяти в одиночестве катался на ледяной горке. Он съезжал по ней на попе, всякий раз прилежно подкладывая под себя фанерку. Остановившись в конце ледовой дорожки, несколько секунд сидел неподвижно, падал набок, и только тогда поднимался и шёл обратно. Все это он выполнял с методичностью робота, размеренно, без эмоций. Я по привычке начала примерять на него возможные отклонения в психическом развитии, но потом вспомнила, что начался отпуск и, чертыхнувшись, отвела от малыша взгляд.

Из комнаты послышалось кряхтенье и скрип дивана. Это очнулся Верницкий. Вскоре он появился в кухне, держась за голову и постанывая:

– Ох, как голова болит! Дай, пожалуйста, какую-нибудь таблетку! И чего я так напился? А все ты виновата. Остановить не могла вовремя.

Типичный мужской подход к проблемной ситуации – перевернуть все с ног на голову. Я воздержалась от комментариев и молча кивнула в сторону стола, где несчастного страдальца уже дожидались таблетка анальгина и стакан воды.

Осуществив приём лекарства, Верницкий подошёл к окну и прижался лбом к холодному стеклу, блаженно застонав при этом. Минут через пять он поинтересовался:

– И давно этот пацанёнок катается? Он же еле ноги передвигает.

– А ты пойди и спроси у него, – злорадно посоветовала я. – А заодно отыщи местный супермаркет, я тебе уже приготовила список, что надо купить, и деньги.

– Ну, куда я в таком виде пойду? – взмолился супруг. – Я вообще передвигаюсь с трудом.

– Ничего, ничего. На улице минус десять, как раз быстро придёшь в себя. Давай, одевайся, – погнала я его в коридор. – Помнишь семейное правило номер один? Ни один твой проступок не должен остаться безнаказанным!

– Может, вместе сходим? – продолжал канючить Верницкий. – А то смотри, упаду в сугроб и замёрзну там на фиг.

– Ты не ямщик, и здесь не степь, – отшутилась я и вытолкала его за порог.

Ф-фу! Зря я, конечно, на него ругаюсь. Так-то он у меня хороший! И ведь не пьяница. Но в компании, по его собственному признанию и моим наблюдениям, не воздержан. Пока он на морозе выгуливал своё похмелье, я отправилась почитать прихваченную из дома литературу. Как это приятно, полистать книгу, в лежачем положении, зная, что у тебя впереди – семь дней восхитительного отдыха! И никто… И НИКТО не посмеет мне его испортить!

Я с удовольствием погрузилась в мир, раскрываемый передо мной очередным западноевропейским интеллектуалом. Мир чистых отношений и политкорректности, где герои в маете бесцельности существования совершали высокохудожественные поступки. Самым приятным в книге были многочисленные цитаты и зашифрованные отсылки к произведениям других авторов. Я включилась в предложенную игру и очнулась примерно через час.

Верницкий так и не пришёл, хотя отведённое для похода время уже истекло. Я забеспокоилась. Сама я супермаркет не видела, но судя по описаниям хозяйки, до него не больше пяти минут ходьбы. Может быть там очередь? Мне рассказывали про Кировск, что этот городок – заповедник социализма. Я подумала, а вдруг тут и вправду царят прежние времена? Вдруг в магазине выкинули что-нибудь остродефицитное? Например, омаров, или страусиные яйца? И Сергей покорно выстаивает в общей очереди?

Когда истекли контрольные пятнадцать минут, и настенные часы пробили ровно девять часов вечера, моё беспокойство возросло десятикратно. Ну что могло случиться? Знакомых за Северным полярным кругом он встретить не мог. Это исключено. Утонуть в сугробе, приморозить ногу, по есенинскому методу? Бред сивой кобылы. Я же видела, что он просто придуривается, а на самом деле очень хорошо соображает. Так что несчастный случай тоже исключается. Заблудиться он не мог. В этом городке очень хорошо с освещением. Тогда что?

Может, на него напали грабители? И он уже давно лежит в больнице, в реанимации, а я здесь с книжкой прохлаждаюсь? Типун мне на язык! Какие грабители в такой холод? Хотя, может быть, выследили нас с вокзала. Решили, что приехали богатенькие спортсмены. Дождались и двинули Серёжку по голове? Нет, чтобы с ним вместе прогуляться! На двоих бы не осмелились напасть.

Нет! Это он скорей всего обиделся на меня и решил проучить. Я здесь места себе не нахожу, а он в местном кафе здоровье поправляет. Точно. Наверняка, уже там с кем-нибудь познакомился и сидит себе, в ус не дует, пивко попивает. Ну, вернётся, я ему устрою! Он ещё пожалеет, что женился на мне!

Но часы показали двадцать два ноль ноль по московскому времени, а Верницкий так и не вернулся. И тогда я, одевшись, выскочила на улицу его искать.

Куда бежать, кого спросить – ничего не понимаю. Абсолютно пустынные улицы. Хорошо, что вскоре отыскалась автобусная остановка, рядом с которой припарковалось такси. Я уточнила у водителя, как пройти к супермаркету и, получив подробную инструкцию, поспешила туда. Идти и вправду оказалось недалеко. Вскоре передо мной открылся типичный центр капиталистической торговли со всеми атрибутами цивилизации. И, разумеется, никакими очередями здесь не пахло и в помине. Впрочем, судя по времени и откровенно скучавшим продавщицам, кировчане в такое время уже не охотно занимались покупками.

Ряд проведённых консультаций с работницами свёлся к всеобщему отрицанию:

– Как вы говорите? Темно-русый полноватый мужчина лет сорока? Чуть выше среднего роста? Глаза серые, нос с горбинкой? Виски седые? Как интересно. А одет как? Синяя «Аляска» и черные джинсы? Не, не помним. А что хоть купить должен был? Вы это лучше скажите.