«Тебе пора съездить в Ушмаль, — сказал ему бармен в гостинице „Изабелла“, лицо его слегка напоминало изображения китайцев, вырезанные в стеле Копана. — Здесь ты просто тратишь время». Он показал на европеек, бледнолицых шведок и немок, которые убежали от своей морозной зимы, чтобы недельку погреться в Канкуне или Косумеле. А потом, прежде чем возвратиться на свой холодный полуостров, решили нагрянуть в Мериду, поглядеть на Ушмаль.
«Поезжай, Розарио», — сказал бармен. Вторую половину дня он часто просиживал в баре гостиницы — уж слишком жарко и пыльно было на улицах, — потягивал холодный «Леон негро» и посматривал на европеек, которые забегали туда после экскурсий, вспотевшие, одинокие, жаждущие общества. Он ходил в бар и потому, что бармен был майя, молодой видный парень, — европейки на него заглядывались — и вдвоем они подбрасывали бледноногим женщинам толику счастья.
Но в этот раз бармен говорил серьезно, чем немало удивил Розарио. «Поезжай в Ушмаль, — сказал он, — найди там Гонзало. Среди гидов ему нет равных. Он покажет тебе подлинное величие народа майя. Он — muy[18] майя».
Его друг был прав. Пьет он там пиво, лениво развлекает женщин — да это просто трата времени! И не без трепета, не без зубовного скрежета, но в то утро он все-таки сел в автобус и покатил на поиски… нет, не деревни и не Гонзало, он, как и прежде, продолжал искать ключ, который откроет ему источник столь могучих познаний древних, хотя почти не верил в успех. Вместе с туристами он обошел ворота, постоял в очереди у киоска, чтобы утолить жажду, взобрался на плато около Черепашьего Дома, откуда открывался прекрасный вид. Что и говорить, вид впечатляющий. Пирамида Волшебника хорошо сохранилась, фоном для белого известняка была плоская тарелка джунглей и ясно-голубое декабрьское небо. Цветовая гамма напомнила ему Монте-Альбан. Внизу виднелось поле для игры в мяч, за ним храм монахинь. Да, все это впечатляет не меньше, чем Чичен-Ица или Монте-Альбан, но особой притягательности, магии места он почти не чувствовал. Он стоял долго, надеясь, что ему передадутся какие-то импульсы, — неужели это только впечатляющий реконструированный образчик зодчества майя, неужели не ощутить ему силы, что исходила из земли или небес и наполняла тела и души строителей древности, воздвигавших этот великолепный храм? Жаркое солнце двигалось по небу, двигалось и время, приехавшие полюбоваться на Ушмаль туристы муравьями сновали вокруг, они останавливались лишь пощелкать фотоаппаратами да послушать гидов, что приехали с автобусами и показывали достопримечательности. Захотелось в тень, и он, перебрался под деревья, поближе к Пирамиде Волшебника. Там он и встретил Гонзало.
— А-ра! А-ра! — крикнул тот, созывая людей. — Начинаем лучшую экскурсию по Ушмалю! Идите с Гонзало, и вы узнаете всю историю и древние тайны этого славного города майя!
Несколько туристов сгрудились вокруг этого маленького озорного человечка, почти гнома с искалеченной ногой и горбом. На нем были безупречно чистые белые брюки и рубашка пеона. Седые волосы метались по темному лицу, черные глаза пронзали тебя насквозь. Женщины стайкой окружили его, он улыбнулся, щелкнул языком и отпустил им несколько комплиментов. В другой стране он был бы Паном[19], завлекающим пастушек под сень дерев, здесь же он был карликом, который водил их по потаенным, темным уголкам Ушмаля.
— И вы тоже, — позвал он. — Идите сюда! — Он кивнул Розарио, маня его своим гипнотическим взглядом, говоря на диалекте майя, который Розарио понимал. Молодой человек последовал за озорным ушмальским гидом, который кричал: — А-ра! А-ра! Идите за мной, и я раскрою вам все тайны Ушмаля.
В своем деле он действительно был мастер. Стоя у подножия Пирамиды Волшебника, он вмиг приворожил туристок, рассказав старую историю о том, что пирамиду построили за одну ночь, построил ее карлик, который в древние времена был волшебником, наделенным недюжинными возможностями.
— А зачем ее построили? — спросила полногрудая рыжеволосая женщина.
— Прославить богов, — ответил Гонзало с улыбкой. — Все здесь было построено в честь богов. Люди и сейчас говорят, что этот волшебник не умер, он явится опять и построит новые пирамиды в честь богов!
Женщины заохали, а Гонзало ухмыльнулся и подвинулся к одной туристке, шведке средних лет, которая явно путешествовала одна.
— Понимаете, милая моя, — зашептал Гонзало, — о древних майя мы знаем очень мало. Об их нравах, обычаях можем только догадываться. Но я прямой потомок народа майя и нутром чувствую: история о старом волшебнике — это чистая правда. Некоторые антропологи и археологи считают, что среди развалин много фаллических символов, кое-кто даже полагает, что и Пирамида Волшебника — фаллический символ. А что, так ли далека эта мысль от истины? В любой мифологии человека говорится о богах, которые спустились на Землю, чтобы навестить женщину и создать новую расу людей. Разве человек не жаждет вырваться за пределы земли, разве не сгорает он от желания призвать сюда богов и воздать им должное, как своим отцам?
Он ухмыльнулся. Улыбнулась и шведка, но отошла в сторону. Она поняла намек, но ее это не интересует — так решил Розарио. На него вдруг накатила усталость. Солнце над головой раскалилось докрасна. Наш друг Гонзало — всего лишь шарлатан; может, лучше было бы остаться в cantina гостиницы, пересидеть шумиху, связанную с солнцестоянием и последующими рождественскими празднествами.
— А-ра! — закричал Гонзало, чтобы группа не расползалась. — Идите за мной, я покажу вам другие тайны. Смотрите сюда! — воскликнул он и указал на полукруглый замковый камень, закрывающий арку. — Другие гиды скажут вам, что древние майя не знали круга. Но это не так, видите? Этот замковый камень — настоящий полукруг!
— Почему же они не построили колесо? — спросила угловатая учительница-американка. Она подтолкнула на лоб очки, которые все время сползали на нос.
— Круг — это знак богов, — нараспев произнес Гонзало, — это их священный символ. Майя были достаточно мудры, чтобы не обесценивать круг, не брать его форму для какого-то колеса!
Учительница кивнула и стала что-то записывать. Остальные отошли подальше, к киоску с напитками. На Розарио все это не произвело большого впечатления. Он много объездил, много повидал, чем-то удивить его трудно. Верно, этот старик был хорошим, не без вдохновения, актером, в нем чувствовалась сила, его жесты и тембр голоса привораживали туристов, но басни его были пошлы и банальны. Розарио отвернулся, но тут на плечо ему легла рука старика.
— Все мы братья под солнцем, — негромко произнес он, потом ухмыльнулся и глянул на женщин. — Несчастные бледные курочки приехали к своим шоколадным петушкам, а?
— Лично я в Ушмале не для того, чтобы охотиться на женщин, — ответил Розарио с легким презрением, но тут же устыдился. Не этим ли он занимался последние недели?
— Для чего же вы в Ушмале? — спросил Гонзало, вперившись в Розарио своими темными глазами.
— Я, я ищу… — вот и все, что сумел выдавить из себя Розарио. Гонзало не сводил с него глаз.
— Да, вижу, вы здесь, чтобы постичь волшебство, — кивнул Гонзало. — Что ж, тогда идите за мной, я вам открою кое-какие тайны. — Он обернулся и снова принялся созывать группу: — А-ра! А-ра! — и повел туристов к ушмальскому полю для игры в мяч. На земле лежали огромные камни и строительные перемычки, все пронумерованные — чтобы не гадать, что куда ставить.
— Задолго до того как был изобретен ваш бейсбол или футбол, майя играли на этом поле в мяч. Посмотреть игру собиралась местная знать, потому что играли здесь в честь солнца, бога света, — объяснял Гонзало. — Считалось, что победившие стоят ближе к богам, и их делали жрецами. — Он выждал минутку, — но никто из порядком подуставшей группы не спросил о проигравших — и добавил: — А те, кто проиграл… считалось, что они далеки от богов, и сердца их вырезали в жертву божеству-солнцу. Так они сразу становились ближе к богам, верно? — Гон-зало улыбнулся.
