— Вы говорите о женитьбе, мисс Эмили?

— А почему бы и нет? Разве вы против брака, Аарон?

Я с трудом находил слова:

— Против? Нет, почему… Только я никогда не задумывался… Не знаю, пора ли мне…

Она придвинулась ко мне ближе, ее плечо коснулось моего, и я почувствовал, что от нее исходит такая же сила, как от ее отца.

— Не называй меня больше мисс Эмили, — сказала она. — Теперь я для тебя просто Эмили. А если говорить, готов ли ты к женитьбе в свои двадцать пять лет, так ты, дружочек, давно опоздал. Будь ты капельку умнее, ты бы понял, что подсказывают мысли, которые бродят в твоей голове.

Ничего подобного, признаюсь, мне никогда не приходило на ум, и, когда она сказала эти слова, у меня точно камень с души свалился. Внезапно мне показалось, что ее плечо, тесно прижатое к моему, — это тоже предопределено, и моя рука, обнявшая ее талию, — самая естественная в мире поза. Но мою радость скоро нарушила тревожная мысль.

— А что скажет Исцелитель? — вырвалось у меня. — Я ему обязан всем и не сделаю ни шага без его согласия и благословения.

Мисс Эмили задумалась.

— Я его единственная дочь, Аарон, — сказала она, — и отец хочет держать меня на привязи. Не лучше ли нам ускользнуть и пожениться, а уж потом сказать ему?

— Нет, — ответил я. — Это будет хуже, чем змеиный укус. Нам нельзя так делать.

— Нельзя?

— Да, нельзя. Нужно, чтобы все было, как положено, или совсем отказаться.

Мы сразу пошли к Исцелителю. Он сидел за столом в глубине большой палатки вместе с Чарлзом Фишем и двумя-тремя другими помощниками, которые подсчитывали пожертвования и готовили их к сдаче в банк на следующий день. Когда они ушли, я чистосердечно рассказал обо всем Исцелителю. Мисс Эмили, бледная и притихшая, сидела рядом со мной.

— Ни одному человеку не дано судить о себе, — закончил я. — Достойный я человек, или нет, это вам виднее.

Ему наша затея не понравилась, это я сразу понял. Некоторое время он сидел молча, туго сплетя пальцы, а когда заговорил, его голос звучал уныло.

— Поверь мне, брат Менефи, — сказал он, растягивая слова, — у меня нет сомнений, что ты достойный человек. Достойнее трудно найти… Но ведь дело не только в этом. Эмили единственное дитя, дарованное мне Богом, и она унаследует все, что мне послал господь. А я могу признаться тебе, брат Менефи, он многое послал мне за эти годы.

— Что ты! — вмешалась Эмили. — Он хочет жениться на мне не из-за денег. У него и в мыслях нет…

— Я не о том, — сказал, раздражаясь, Исцелитель. — Вам вот что надо понять: я держу в руках большое дело, очень большое дело. Тут и сбор пожертвований на молитвенных собраниях, и доходы от радиопередач по всей стране, от продажи молитвенников, а скоро будут еще поступления от нашего храма, когда мы его откроем. Обо всем надо позаботиться. Работы по горло. Только крепкий человек может тянуть эту лямку вместо меня…

— Знаю, о ком ты. Это Чарли Фиш! — воскликнула Эмили. — Сто раз говорила — не выйду за него, будь он единственный мужчина на Земле.

Исцелитель перегнулся к ней и похлопал по руке.

— Ну хорошо, хорошо. Пусть не Чарли Фиш, а другой человек с его способностями, если тебе придется по вкусу. Сила, которой я наделен, позволила мне собрать богатую жатву. Придет время, и все это будет в твоих руках, Эмили. Твой муж должен быть способным партнером. Брат Менефи достойный человек, но для этого не подходит. Я не могу дать согласия на этот брак, он не сулит ничего хорошего. Больше я о нем и слышать не хочу.

У меня сердце упало, как тяжелый камень.

— Я верю вам, Исцелитель, но трудно мне придется теперь. Ни одну женщину я не любил так сильно и, наверно, никогда не полюблю.

— Вера может сдвинуть гору, — сказал Исцелитель. — Полагайся на веру и забудь думать о мисс Эмили. Я распоряжаюсь ее поступками, пока живу на земле. А когда умру, она сможет сама выбирать свой путь, но до этого еще далеко, брат Менефи, я еще долго буду жить, судя по моему здоровью и заложенной во мне силе. На твоем месте я положил бы глаз на другую, более подходящую тебе женщину.

Я ушел от него удрученный, как никогда. Проходили дни, недели, а впереди, казалось, не было никакого просвета, хоть мисс Эмили и старалась меня утешить.

— Ни за кого другого я не выйду, Аарон, — говорила она. — Буду ждать тебя всю жизнь.

Но от этого мне становилось еще тяжелее. Казалось, все обрушивается только на мои плечи, будто дьявол поддел меня на свои вилы. Пока цепляешься за них, дьявол не может сбросить тебя в пылающий внизу огонь, но и ускользнуть на свободу тоже не удается.

С наступлением весны мы повернули на север. Ничто не изменилось к лучшему к тому времени, когда мы приехали в Цинциннати, откуда рукой подать до моего родного поселка. Мое подавленное состояние навело меня на мысль повидаться с доктором Баклсом. Да я к тому же обещал завернуть к нему, если окажусь поблизости. Хоть помочь мне доктор, понятно, не мог, он всегда умел поднять настроение, если отвлекался от сквернословия и задиристых споров.

Я получил разрешение взять лимузин, чтобы съездить к доктору после молитвенного собрания, приналег на мотор и мгновенно проделал весь путь. Подъехав к дому Баклса, я увидел, что в окнах горит свет и занавески опущены. Меня это не удивило. Я знал, что доктор ложится спать поздно и не любит, чтоб к нему заглядывали в окна, когда он сидит в своей комнате наедине с бутылкой виски. Но я очень удивился, едва переступил порог прихожей. Дверь за мной захлопнулась как бы сама собой, и что-то твердое уперлось мне в самый хребет. Меня еще никогда в жизни не пихали дулом пистолета, поэтому странно, если поразмыслить, как я мог сразу догадаться, даже не оборачиваясь, что в спину мне уперся пистолет.

— Руки вверх! — приказал грубым голосом державший его человек. — А теперь иди дальше.

Он втолкнул меня в комнату и опять захлопнул за собой дверь. Тут я понял, что попал в переделку. Доктор уныло сидел в своем кресле, а на краю стола для осмотра больных примостился, свесив странно болтающиеся, будто чужие ноги, какой-то человек с искаженным от боли, смертельно бледным лицом.

Доктор удивленно взглянул на меня, как бы не веря своим глазам и покачал головой.

— Ну, зачем сюда ввалился? Нашел время, нечего сказать…

Сидевший на столе повернулся к Баклсу.

— Ты его знаешь? Что ему тут надо?

— Ничего, — ответил Баклс. — Это мой друг, оставьте его в покое. Если попали в беду, нечего портить жизнь всем другим. Я вас осмотрел и честно сказал всю правду, как перед Богом. Ваши ноги парализованы и ничего тут сделать нельзя. Я бессилен, да и никто другой вам не поможет.

Незнакомец ударил рукой по столу.

— Хватит болтать! — крикнул он и перевел взгляд на меня. — Есть другой врач в этой дыре?

— Нет, насколько мне известно, — ответил я после короткого раздумья.

Он опять ударил рукой по столу.

— Врешь! Ты от меня что-то прячешь!

— Я никому еще не врал, сколько живу на нашей благословенной земле. Зачем мне губить свою душу и говорить вам неправду?

— Ладно, ладно, — оборвал меня он. — Но кто же вас всех тут лечит, коль всерьез заболеете? Ведь не этот же старый шарлатан?

Внезапно меня озарило, будто солнце встало над нашей древней Черепаховой горой. Это тоже предопределено, как и все с того самого дня, как я впервые увидел год назад Исцелителя. Мне выпал жребий спасти доктора Баклса от вечных мук, выхватить его душу из адского пламени, как головешку из костра. Если он увидит своими глазами силу Исцелителя, он несомненно найдет путь к спасению.

Я сказал:

— Доктор Баклс опытный врач, и все же многое ему не под силу. Но тут есть кое-кто, кому всегда удается справиться с любой болезнью. Он и меня вылечил, хотя доктор Баклс ничего не мог сделать. Он каждый вечер исцеляет всех, кто к нему приходит, от каких угодно недугов.

Сидевший на столе смотрел на меня, хватая воздух разинутым ртом и полузакрыв глаза.

— Это еще что за басня?