– Я скорее предпочту кормить полный двор приживал, чем оказаться на месте одного из них! – побледневшая графиня сжала кулачки, – И хватит! Я полжизни боролась за кусок хлеба. Я пережила бедность и унижения при герцогском дворе, пережила смерть мужа, пережила нужду во вдовстве… Это проклятое графство свалилось как снег на голову, и, черт побери, я выдержу! Так уж сложилось, что судьба рода Гроссверов теперь в моих руках, и раз нужен наследник – я добуду этого мальчишку хоть из-под земли!

– Удачи: лопата в сарае! А у меня между ног даже не ищи!

Канеша вылетела из комнаты, с грохотом захлопнув дверь. Бриида рухнула в кресло и сжала ладонями виски. Голова болела пуще прежнего.

Канеша решила, что будет жить в самой высокой башне, едва увидев замок. Раньше единственную комнату под крышей занимал придворный маг, но он безропотно перебрался в противоположное крыло Грос-ан-Рока. Это место никогда не служило жильем для господ. До парадного входа отсюда было далеко, зато имелся отдельный выход – на задний двор. Им девушка регулярно пользовалась.

Канеша сбежала по ступенькам на первый этаж замка и пошла по бесконечному коридору. Дыхание сбилось, в глазах саднило, но она не давала волю чувствам. Стиснув зубы, прошла мимо кучки придворных, которые увлеченно что-то обсуждали за карточным столом в крошечной гостиной. Когда требуется, молодая леди тоже умеет держать себя в руках… Девушка взлетела по винтовой лестнице, хлопнула дверью и оказалась в своем убежище. Комната в форме начатого сырного круга давно успела привыкнуть к девичьим слезам.

Она ревела, сидя на полу. Потом всхлипывала, распластавшись на кровати. Затем глотала слезы, уставившись в окно. После – ополоснула лицо водой из кувшина на ночном столике и впустила служанку, которая принесла второй завтрак. Закрыв дверь за девкой, молодая леди упала в кресло, сделала глоток какао, надкусила булочку – и снова дала волю слезам.

Замуж Канеше хотелось, как и любой девушке. Но не сейчас и не так вот сразу. Она, конечно, не на острове выросла и знала, как заключают браки между людьми. Любовь далеко не всегда в приоритете при выборе жениха, тем более для знатных особ, к которым она теперь хочешь-не хочешь, а относится. Тут правят бал расчет, устаревшие (по ее мнению) понятия о родовой чести и престиже, но никак не чувства. Редкая дворянка может рассчитывать на счастливое замужество. А уж если речь идет о продолжении угасающего рода…

Искали жениха – вот вам, пожалуйста! Старый, нищий, некрасивый наверняка. Каким ничтожеством надо быть, чтоб на склоне лет пойти на брак с незнакомкой, да еще поступиться собственной честью? Отказаться от родового имени – разве можно представить больший позор для мужчины? Даже ей несладко пришлось.

Фамилия отца не была особенно престижной, хотя в Борске его еще помнили. Мать не советовалась с нею, когда приняла это решение. Просто однажды утром вот так же пригласила себе и за чаем спокойно объявила. Будто ничего особенного не случилось. Будто той Канеши Мемерик никогда и не было, а есть теперь молодая леди Гросвер, будущая графиня и наследница старинного рода. Тьфу!

Если для матери это так важно, сама бы и шла за него. Она-то настоящая леди, просто готовая графиня. Кому из здешних приживал придет в голову, что новая госпожа еще прошлой зимой вела жизнь еще более унизительную, чем их собственная. В огромном Борске родовитых дворян почти совсем нет, так что она была желанной гостьей во богатых домах. Она умела выгодно подать себя, поддержать беседу на любую тему, очаровать кого угодно – словом, настоящая светская дама.

Несколько раз мать пыталась вывести в люди Канешу, но вскоре отказалась от этой затеи. Девушка не обнаружила склонности ни к танцам, ни к музыке, ни к искусству флирта. Она усаживалась в укромном уголке и оттуда угрюмо разглядывала пеструю толпу. Общество нуворишей не привлекало ее. Самодовольные глупцы и расфуфыренные сучки! У каждой второй интрижка с лакеем, у каждого первого – шлюха на содержании.

Мать не раз получала предложение стать любовницей какого-нибудь богача, но всегда с изяществом умела выйти из щекотливой ситуации. Вот если бы Канеше кто такое посмел предложить… Живым бы не ушел! Впрочем, чего там кривляться, в ее сторону никто даже не смотрел.

Девушка сама по себе не отличалась привлекательностью, а рядом с хрупкой изящной Бриидой чувствовала себя вовсе уродиной. Порой казалось, что мать нарочно подчеркивает разницу между ними в свою пользу. Ее легко понять: молодость уходила, а Канеша все равно не принесла ничего, кроме разочарований.

Вот и сегодня. Когда она рассматривала себя в зеркале, Бриида как будто невзначай подошла и встала рядом. Вроде бы утешает, а на самом деле просто красуется. Как всегда. Притворство, одно притворство без конца. Она бывает искренней очень редко. Во время этого разговора только в последний момент мать показала свое истинное лицо и сказала вслух, что ей нужно. Наследник… Пусть попробует его достать!

За дверью раздались шаги: по лестнице кто-то поднимался. Девушка прислушалась: это не горничная, не мать и точно не Гвендир – тот еле ползает по ступеням. Наверняка один из этих лизоблюдов! Вон как тихо ступает, прямо крадется. Какого черта ему здесь понадобилось?

Шайку графских нахлебников Канеша терпеть не могла. Она проходила мимо группы одетых в траур по прежнему графу женщин и мужчин с таким видом, будто их вовсе не существует. В ее понимании так оно и было. Человек, поменявший личное достоинство на сытный обед и крышу над головой, человеком называться не вправе.

Мать по слабости характера не могла указать нахлебникам на дверь. В конце концов, все они были грамотны, неплохо воспитаны – могли пойти в услужение или в наставники к деткам богатеев. Но придворные предпочитали проводить целые дни в безделье, развлекаясь сплетнями и карточной игрой.

В дверь негромко поскреблись. Девушка вытерла последние слезы рукавом и встала спиной к окну, чтобы не было видно покрасневших глаз.

– Войдите.

В комнату проскользнула невысокая женщина неопределенного возраста. Лицо ее было столь же невыразительным, как и наряд. Посетительница производила впечатление на редкость жалкого создания, зато всем своим видом выражала почтение и восхищение хозяйкой комнаты. Какие чувства на деле скрыты под этой маской, понять было невозможно.

– Их сиятельство изволили уведомить молодую леди…

– Я не понимаю, что вы бормочете! – рявкнула девушка.

Особой вредностью Канеша не отличалась, но придворная манера изъясняться давно раздражала ее. Особенно когда о собеседнике говорят в третьем лице, будто его и рядом нет.

– Графиня Бриида велели передать… – поспешно исправилась дама, – что отныне помещают вас под домашний арест. До приезда жениха она велит вам сидеть в этой комнате и не выходить без сопровождения доверенного лица. Внизу выставлен караул…

– И кто же будет этим доверенным лицом. Неужто вы? – осведомилась Канеша.

Посетительница молча поклонилась. Теперь ясно: под маской подобострастия она скрывала внутреннее торжество. Пусть на время, но получить какую-то власть – этим не каждый придворный лизоблюд может похвастать. Девушка с нескрываемым презрением рассматривала новую патронессу.

– Как вас зовут?

– Дама Масфила к вашим услугам.

– Бывает и хуже… Других новостей для меня нет?

– Пока нет, леди Канеша. Передавать сообщения ее сиятельству вы можете через меня либо через прислугу…

– Или вызвать вас и прогуляться до ее покоев, – прервала ее девушка.

– Именно так, – дама сохранила самообладание, как ни старалась подопечная вывести ее из себя.

Чего не отнять: придворные умели держать лицо. О отлично сами себя вышколили за карточным столом.

– Ступайте, я никуда не собираюсь. Понадобитесь – вызову, дама Мифсила.

– Масфила, молодая леди… С вашего позволения.

Присев в реверансе, дама вышла. Дверь за нею закрылась, громыхнул тяжелый засов. Канеша опустилась в кресло и скрипнула зубами в бессильной ярости. Значит, мать ей больше не доверяет. Настолько не доверяет, что перестала даже притворяться, будто это не так. С другой стороны, в этом есть свои преимущества, ведь игра теперь идет в открытую. А это значит…