– С гостями нужно быть вежливыми, как бы они себя ни вели, – предупредила Маша.

– Я не сказала ему, что он козел. Только подумала. А сама улыбалась.

– Он смотрит на тебя не отрываясь. Иди потанцуй.

– Что? – к такому я не была готова! Вообще-то я уже свыклась с мыслью, что этой ночью я в безопасности. Раздеваться не нужно, ходи себе да общайся с гостями. Маша была права – я им нравилась даже без танцев. Вот бы так и продолжалось!

– Ты хотела устроиться танцовщицей? Это твой второй шанс. На первом ты споткнулась – сейчас не смей облажаться.

Похоже, Алиса все-таки знает не все об этом клубе. Этот гость – явно странный. Важный. Машу знает лично, она будто боится его мнения. Иначе с чего бы ей менять своей решение, заставлять меня танцевать? Все сомнения я отбросила – приказ нужно выполнять. Сегодня я начну танцевать, завтра или через неделю – какая разница?

Увидев, что я решилась, Маша сказала:

– Зайди в гримерку. Выбери красное платье, любое, в котором будет комфортно.

– Хочешь, чтобы я привлекала быка красной тряпкой? – я пыталась пошутить, но Маша нахмурилась.

– Смотри, чтобы он тебя не растоптал. Не будь слишком вызывающей. Простой эротичный танец, вроде того, что ты мне показывала. Никаких резких движений, прыжков и дерганий. Не раздевайся. В конце танца подойди к нему, только не вздумай залазить, как эти дуры, – Маша показала на сцену.

Я отправилась в гримерку. Красное яркое платье, развевающаяся юбка, как у цыганских нарядов – только выше колена. Больше похоже не на платье даже, а на сарафан. Никогда их не различала.

Через несколько минут я вновь стояла перед шторами-кулисами. Музыка смолкла. Я знала, что следующая песня – моя. Чувствовала, что на этот раз не должна упасть. Почему-то верила, что от этого мужчины с граненым стаканом зависит мое пребывание в клубе.

– Кира, твой выход! – напомнила Элен.

Я проскользнула между темных штор. Увидела, как десятки мужчин смотрят на меня. Кажется, даже разговоры смолкли: остальных девушек они уже видели, а я – уникальный товар. Новый, загадочный.

Несколько четких шагов до пилона. Стук каблуков слышу даже сквозь музыку – или это сердце так громко стучит? Обхватила шест руками, задержалась на миг. Не упала в этот раз – прогресс! Эта маленькая победа придала сил.

Несколько плавных движений. Отдалась музыке – так нас учили. Так я умела забываться. Даже дома танцую со шваброй, вспоминая об уборке лишь пару песен спустя.

Я очнулась от танца к концу песни. Я крутилась рядом с загадочным гостем. Он смотрел на меня, не отрываясь. Съели, девчонки? На вас-то он ни разу не взглянул за весь вечер!

Набравшись сил, я спустилась со сцены и подошла к нему. Что дальше? Покружиться у стола, наброситься на гостя? Отойти обратно?

Он решил все за меня. Схватил руку, притянул, заставляя нагнуться к нему. Нарушил резким движением всю плавность танца. Он открыл рот, желая что-то сказать, но промолчал. Я почувствовала резкий запах водки. Его рука коснулась меня сзади, какая-то бумажка оказалась под платьем. Мерзкое прикосновение грубой руки – но закончилось все так же быстро, как началось.

Он так ничего и не сказал мне. Музыка закончилась. Раздались аплодисменты – здесь хлопали каждому первому танцу от девочек. Я поспешила в гримерку, стараясь не показывать брезгливость. Меня не раздели – но зато полапали! Разве я на такое соглашалась? Хотела бы заработать таким путем – пошла бы в проститутки, а не в танцовщицы!

В гримерке из трусов все-таки вытащила свернутую зеленую бумажку. Не кэш. Настоящие сто долларов! Всего за один танец и две секунды отвращения?

Я спрятала купюру в маленькую сумочку, которую прихватила из дома. Чтобы никто не увидел и не стащил.

Сто долларов! Я их только в фильмах видела!

Хоть он и ведет себя как мерзкий тип, но хотя бы за настоящие деньги нужно его поблагодарить. Подойду, скажу «спасибо» и уйду.

Но когда я вышла в зал, загадочного человека с граненым стаканом уже не было.

Я присоединилась к одному из столиков. Там и просидела до утра, бездумно потягивая сок за несколько тысяч рублей. Потом клуб закрылся. Девочки засобирались, а я зашла в гримерку, чтобы хоть немного с ними поговорить: все-таки нам еще работать вместе.

– Кира, тебя Маша зовет. Второй этаж, – сказала одна из танцовщиц.

Ага, нужно же ей отдать паспорт! Чуть не забыла. Я взяла свою сумочку с драгоценными долларами и документами и вышла.

Мой громадный рюкзак все еще стоял у охраны. Я затащила сумку, поставила под камерами – чтобы ничего не стащили. Вместе с документами поднялась на второй этаж. Там оказалось уютно: небольшой коридор, слева – темные комнаты с кожаными диванами. Как в пафосных голливудских фильмах. И пахнет чем-то сладким, будто клубничным вареньем. Наверное, это из-за кальянов – их делают где-то здесь.

Кабинет Марии оказался дальше всех. Она уже ждала меня.

– Возьми, – я протянула паспорт.

Маша пролистала документ.

– Все-таки семнадцать лет? Мне казалось, меньше. Твое молодое личико можно дорого продать. Присаживайся.

Я села напротив Марии. Нас разделял офисный стол с кучей чеков.

– Что значит «продать»? – спросила я.

– Не подумай плохо, в «Полночи» все по закону, – тут же спохватилась Маша. – Это стриптиз-клуб. Я уже говорила девиз: смотреть, но не трогать. У нас молодые девочки, не старше двадцати пяти. Но ты – моложе остальных. Это мгновенно привлечет гостей. К тому же, ты хорошо двигаешься, фигурка неплохая. Сегодня у тебя не получится выспаться, прости. Пару часов поваляйся здесь, в клубе. Можешь полежать в привате – там есть подушки. Когда придет уборщица, собирайся и позвони мне. Поедем в парикмахерскую, солярий. Потом на тренировку – будешь учиться работать с пилоном, а не просто держаться за него. Вечером, возможно, будет еще время поспать перед работой, – Мария помолчала и посмотрела на меня. – Я же предупреждала, что для этой работы придется меняться?

– Я готова!

Сто долларов за ночь. Знала бы мама – она и за две недели столько не зарабатывает.

Маша отсчитала тысячу и дала мне.

– Что это?

– Консум, – напомнила Маша. – Начнешь танцевать – будешь получать больше. Думаю, сегодня ночью и начнешь. Окей?

Я вышла из ее кабинета, держа в руках денег больше, чем за всю жизнь получила от родителей. Если до этого я жалела о своем выборе, то теперь – уверена!

Девочки уже вызывали такси и разъезжались. Алиса и еще несколько танцовщиц поцеловали и обняли меня на прощанье. Быстро же они приняли меня в свою стаю! Рюкзак с вещами я подняла наверх, в комнаты для приватов. Туда же Мария закинула тонкий плед, попрощалась и ушла. Музыка внизу стихла. Я оказалась в полном одиночестве, в темной комнате. Одна.

Попробовала включить свет, но вместо обычной лампы зажглась интимная светомузыка: алые, желтые, синие лучи мерцали в полумраке, почти не давая света. Люди платят, чтобы девушки танцевали здесь приваты? Ну и бред – с таким освещением же ничего не видно! Только раздражает постоянное мерцание.

Под тусклыми лучами светомузыки я распотрошила рюкзак. Пришлось выложить половину вещей, чтобы достать то, что искала. Рамочку с фотографией.

– Смотри, где мы оказались, Марк.

Я привыкла говорить с ним. Привыкла делать это каждый день на протяжении счастливого года вместе. И когда его не стало – не сумела разучиться. Я говорила с ним, потому что иначе не могла.

Марк разбился на машине. Он часто таскал у приемного отца ключи, чтобы покататься на стареньком запорожце. Хоть я и пыталась его отговаривать, но Марк только отмахивался: «На этом драндулете даже не разогнаться нормально!»

Разгоняться и не понадобилось. В очередной раз отказали тормоза, Марк не справился с управлением и упал с моста. Полиция сказала, что он пытался выбраться – но заел ремень в замке. Он всегда заедал, а ремонтировать руки не доходили.

Когда его не стало, я несколько недель не могла успокоиться. Каждую ночь надеялась, что не проснусь утром, но мне даже не удавалось уснуть – я рыдала, выплакивая каждую капельку боли. Прошли критичные две недели. Я успокоилась и больше никогда не позволяла чувствам взять верх. Ни печали, ни отчаянию, ни даже страху.