«И вот он мне говорит: завтра тебе снесут голову, куда я с детьми денусь?»

«Ну Тиргитао, ну сука! Два абола!»

— Как ты меня нашел. — Ярмес засунул кинжал Уммы себе за пояс. — Как ты вообще попал в Цемесс?

Согнувшись, они двинулись вдоль плетневого забора к коптильне и только за ее глинобитной стеной выпрямились в полный рост. Но не успели спутники сделать и пары шагов, как им на встречу от стены отделились две фигуры. Крадучись, они шли к хижине, которую только что покинул пленный. Вероятно, гости не ожидали наткнуться на чужаков. От неожиданности женщины взвизгнули, но не успели закричать громко. Ярмес вскинул бронзовый нож и одним длинным ударом полоснул обеих по горлам. Жертвы, как подкошенные, рухнули на землю.

Даже в темноте старик заметил, что их грубые безрукавки мехом внутрь не похожи на кожаные туники меотянок.

— Это Собаки? — с удивлением прошептал он. — Зачем они…

— Все-таки я был прав. — Ярмес кивнул своим мыслям. — Что ж, по крайней мере Умма теперь может спать спокойно.

Беглецы торопливо миновали рыбачье предместье, оставили в стороне кибитки кочевников и, обогнув Цемесс, двинулись к реке.

— Так как ты здесь очутился, Харс? — вновь потребовал ответа Ярмес.

— Я и не чаял тебя встретить. — отозвался старик. Его беззубый рот, так же как и впалые глазницы, напоминали молодому охотнику черные дыры. — После того, как тебя поймали Собаки, мы не знали, как подступиться к их стойбищу. Ты удрал?

— Если бы. — невесело хмыкнул спутник. — Мое первое бегство, сам видишь, увенчалось полным успехом. — в его голосе звучал едкий сарказм. — Собаки нашли меня уже в Дубовой яйле и едва не забили до смерти, чтоб больше не пришло в голову бросать родичей. Но потом опомнились: кому охота кормить калеку? — Ярмес снова зло хмыкнул. — Однако за пределы стойбища я больше не выходил. Спасибо, на веревке не держали. Но все котлы, камни, бревна, которые им надо было перетащить, передвинуть, отмыть или взгромоздить куда-нибудь, были мои. Короче, — прервал он свои излияния. — Где наши?

— Ты слишком тороплив. — с неудовольствием заметил старик. — Я ведь не ответил на твой второй вопрос. Или ты думаешь, что старый Харс и правда торгует голубями?

Его спутник поморщился.

— Здесь в горах над Цемессом живут разбойники. — продолжал старик. — Наши мужчины, оставшиеся в живых, присоединились к ним. Их главная крепость в Фуллах, по ту сторону пролива, и там, по слухам, целая армия. Одни боги знают, к чему они готовятся, но, — Харс поднял палец, — нас приняли с радостью. Ну и мы, понятное дело, готовы оказать помощь тем, кто поделился с нами лепешкой. Меня, как видишь, послали вниз, в Цемесс, разведать, что тут и как. Много ли народу? Есть оружие? Хотят взять поселок. Еды в горах и сейчас не густо, а прикинь зимой?

Ярмес кивнул.

— Я — старик, подозрений не вызываю. Выходит не зря ходил. Целая сотня меотянок свалилась, как снег на голову. Обождать бы денек-другой, пока уедут, а там можно и деревню брать.

Ярмес снова поморщился.

— Ты-то с ними как? — допытывался Харс.

— Они помогли мне уйти от Собак. — уклончиво ответил охотник. — Ты знал, что родичи моей матери людоеды?

— Что ж такого? — старик глухо захихикал. — В голодные годы всякое бывает. И мы колдуны…

Ярмес резко схватил его за руку.

— Запомни, Харс, я до сих пор не знаю, правильно ли мы поступили, убив их всех? — даже в темноте лицо охотника казалось суровым, а в глазах застыл упрек. — Может быть, был другой путь? Но ты заставил нас пойти этим. И мы поверили тебе.

— Вам всем не терпелось под нож? — свистящим шепотом осведомился колдун.

— Но мы могли заставить их подчиниться. — сухо заявил его спутник.

— Этих нет, — Харс был тверд. — Тот, кто помнит свою власть, никогда не уступит. Или затаится, чтоб потом вернее ударить в спину. — он похлопал Ярмеса по плечу. — Эхе-хе, молодые мужчины! Всех-то вам жалко!

Но охотник сбросил его руку.

— А тебе не жаль никого. Потому что твои штаны давно пусты. Где мы найдем новых женщин, чтоб продолжить свой род? Наш дом мертв. Мы сами, как снег на ветру. Теперь вот прилепились к разбойникам. Что завтра?

— Завтра твои меотянки, я слышал, собираются устроить засаду у водопада. — невозмутимо отозвался колдун. — А ты даже не сказал мне об этом. Я специально сделал вид, что ничего не знаю…

— Ты и дальше будешь делать вид. — оборвал его спутник. — Или я сломаю тебе шею.

— Но как же…

— Сегодня, если хочешь, поднимемся к твоим новым друзьям. А с рассветом мужчины нашего рода уходят. Мы охотники, а не живодеры. Будем пробираться к Фуллам. Если там готовится целая армия, то надо узнать, зачем. Вдруг они хотят того же, что и мы? За право не бояться жертвенного котла я готов драться. А чтоб разнести какой-то Цемесс и сожрать все, что там осталось после бегства хозяев… — он презрительно сплюнул. — Что мы без рук, без ног и не настреляем себе дичи?

Старик молчал.

— Значит ты не собираешься рассказывать разбойникам о засаде? — наконец, спросил он.

— Ты меня правильно понял. — кивнул охотник. — И если я только заподозрю, что ты… Ты меня знаешь.

— Но почему? Ради предков! — взвыл колдун. — Что тебе эти бабы внизу? Тем более с оружием!

— Так или иначе они мне помогли, — пожал плечами Ярмес. — Я не хочу, чтоб их убили. Умму в особенности.

— Они бы тебя не пожалели!

Спутники шли той же белевшей в темноте дорогой, по которой час назад, весело цокая копытами, проскакал золотой зверь. Шум реки, огибавшей Цемесс с севера, становился все слышнее. Миновали каменный мост, нависавший не столько над водой, сколько над оврагом. Дальше тропинка круто уходила на север и начинала взбираться в гору.

Под ногами то и дело осыпалась сланцевая крошка. Ярмес несколько раз поскользнулся и выругался в темноту.

— Ты слишком тяжелый! — хихикнул Харс. — Тебя мышцы к земле тянут. К земле и к женщинам. — обвиняющим тоном закончил колдун. — Разве нужен такой вожак стае, где нет волчиц?

Элак карабкался все выше и выше к одиноко маячившему ягодному тису. Пан давно заприметил могучий ствол. Тисы любят влагу и высасывают всю воду вокруг себя. Где-то неподалеку и должен быть водопад. Хотя после жаркого лета он едва ли окажется особенно грозным. Так, ручеек-недотрога в тени жадных до воды кустов. Элак уже давно слышал слабое журчание, но хотел повернее определить, откуда оно идет.

Тис отмечал собой верхнюю точку водопада. Раскидистые ветки старика клонились к земле под собственной тяжестью. В пышной кроне Пану почудилась какая-то большая тень. Она была чернее окружающей листвы и шевелилась.

Не успел Элак прянуть в сторону, как тень взмахнула необъятными крыльями и мягко спорхнула на землю, словно большая птица.

— Я уже тебя здесь заждался! — возмущенным голосом заявил Нестор. — Представляешь, ни одно другое дерево в окрестностях меня просто не выдерживает! Позор! Все вырождается! Куда делись горные грабы? Где розовый дуб? Я спрашиваю!

От грифона на версту несло соленой рыбой, и Элак, не выносивший морских запахов, зажал нос.

— В годы моей юности…

— Слушай, хронист, — серьезно сказал сын лесного бога, — Бреселида приказала тебе сидеть внизу.

Нестор распушил перья и стал похож на огромный шар.

— Бреселида, конечно, великий командир и когда-нибудь будет царицей, но, — грифон высоко поднял коготь, — я не воинственная девка с луком из ее сотни и мне она ничего приказать не может. Я сказал, что пойду в разведку.

— Как знаешь, — недовольно пожал плечами Элак, — Но я тебя в спутники не выбирал. Хочешь распугать разбойников вонью? Я с тобой не пойду.

— А как, интересно знать, ты от меня избавишься? — хихикнул хронист. — Я полечу за тобой, вот и все.

В его навязчивости было что-то детское.

— Зачем тебе это нужно? — смягчился Элак.

— Как тебе сказать, — грифон замялся, — Мне, кажется, что я чую поблизости запах моих сородичей. Только вот не пойму, откуда. В общем, дорогой может что-нибудь и прояснится, а одному мне здесь плутать скучно. Мы, грифоны, рождены для общества. Для самого лучшего общества, если ты понимаешь, о чем я говорю.