«И что, я, по-твоему, должна бежать одна? Бросить тебя тут, чтобы стервы с тобой покончили? И ничего не говорить об этом месте, чтобы они продолжали похищать людей и ставить свои эксперименты?! Донни, ты за одну ночь сошёл с ума?!»

Марико в ярости вскочила с кровати и заходила по комнате. Почти тут же вошла уже знакомая медсестра и спросила:

- В чём дело?

- У меня затекли ноги, - ответила она с вызовом. – Я хотела размяться. Это запрещено?

Женщина подняла брови, вглядываясь в лицо Марико, но, видимо, не нашла возражений и просто молча вышла.

- Я не сошёл с ума, - ответил Донни, когда дверь за медсестрой закрылась. – Я просто боюсь. У меня амнезия, я живу в этой палате уже около десяти лет, полностью потеряв всякую связь с реальностью. Я даже на улице не был всё это время, и не уверен, не случится ли у меня приступ агорафобии или какой-нибудь психоз под открытым небом...

«Но я не справлюсь одна... - выговорила Марико, чуть не плача. – Даже если ты научишь меня быстро усыплять людей, я не найду выход отсюда. Меня только раз выводили из палаты, очень недалеко...»

- А ты не думала о том, что бежать придётся среди бела дня?

«Почему?»

Донни кажется рассердился:

- Потому что вечером тебе сделают укол, и ты не сможешь подняться с кровати, не то что куда-то идти! А бежать днём – полное сумасшествие! Здесь кругом натыканы камеры. Заметила? – ты только принялась ходить по палате, и к тебе сразу прибежали проверять, не начался ли психоз.

«Медсестру можно усыпить».

- Прекрасно. Ты усыпила медсестру и вышла. Ты знаешь, сколько их там, за дверью? Сколько из них в это время следит за камерами в коридоре? Сколько их набежит в этот коридор, едва ты сделаешь пару шагов? И сколько из них ты сможешь усыпить разом, не потеряв при этом сознания или не заработав инфаркт?

«Но должен быть способ! Ведь Дик как-то ушёл!»

- Дик был психопатом. Он убивал. И стервы его боялись.

Марико надолго задумалась. Но вдруг её осенило.

«Ты знаешь, однажды я нечаянно услышала, как стервы зашли в твою палату, когда мы общались. Я слышала их разговор, как бы твоими ушами... Может, у меня получится видеть глазами какой-нибудь из них? Я прослежу за ней вечером. Они ведь не живут тут, и должны уходить домой».

- У тебя хватит на это сил? Ты едва оклемалась, у тебя было несколько сердечных приступов и одна остановка. Любая перенагрузка может тебя угробить.

«Я могу попробовать, как это. А вдруг окажется легко? Ведь услышала я их случайно и без всяких усилий. Мысли читать тоже получалось легко, не всегда, но получалось. Надо только попробовать ещё раз и понять, в чём разница, почему в одном случае натыкаешься на «воздушный шар», а в другом его словно нет совсем».

- Воздушный шар?

«Ну, когда я однажды попробовала прочитать мысли одной женщины, у меня было такое ощущение, словно я продавливаю стенку туго надутого воздушного шарика. И у женщины от этого дико разболелась голова, а я так почти ничего и не услышала...»

- Ну, хорошо, допустим, у тебя получится проследить. А что будешь делать с камерами днём? Их постоянно мониторят. Попытаешься сломать – к тебе прибегут со шприцем.

«Может быть, попробовать сбежать по пути на групповое занятие?»

- Все палаты рядом. Слишком велик риск столкнуться с остальными.

«Протянуть время перед выходом, чтобы идти последними? Ну, не знаю – в туалете... А камеры... вдруг получится, как с де Линтом? Залезть в головы к тем, кто следит за ними, на расстоянии. И усыпить».

- В твоём плане слишком много этих «вдруг получится»...

«И что?!!! - Марико почти закричала от досады. - Сдаться и сидеть тут до конца жизни??!!!»

Донни надолго замолчал. Наконец, она решилась спросить:

«Донни, почему ты за столько лет не попытался убежать?»

- Потому что мне некуда идти.

«Ты мог бы обратиться в полицию, в ФБР – тебя же похитили».

- А что, если я в розыске? Тут полно ребят, выглядящих так, словно они выросли в уличной банде. И это, в общем, логично – брать сюда именно таких. Значит, и я такой...

«А я?»

- У тебя особый случай. У тебя ведь и амнезии нет...

«А у тебя есть. Тебя положили бы в клинику, обследовали, может, даже вылечили бы».

- И что потом? Если я совершил какое-то преступление – посадили бы в тюрьму. Ну и какая разница, в какой тюрьме торчать?

«Ну... Я, может, дикость скажу, но в обычной есть телевизор, библиотека, прогулки, занятия спортом... И главное – никто не колет всякую дрянь и не убивает твой мозг и сердце. Мне это сейчас показалось бы счастьем...»

Донни снова задумался.

- Может, ты и права... Но, боюсь, у нас нет времени, чтобы как следует продумать побег. Групповое занятие уже завтра. А до следующего я могу и не дожить...

«Значит, нужно пытаться прямо теперь! Я попробую проследить за медсестрой сегодня вечером».

- Кислородное голодание повредило тебе мозг?! – возмутился Донни. – Ничего не выйдет! Ты только снова будешь валяться под кардиомонитором и капельницами.

Неожиданно даже для себя Марико пришла в бешенство.

«Мне наплевать. Я намерена выбраться отсюда любой ценой. Я не хочу тешить садистские наклонности кучки стерв десяток лет. Если ты трусишь – буду пытаться сама».

- Это не трусость, это...

«Ты со мной или нет?!!» - перебила Марико.

Донни помолчал столько, сколько требуется на глубокий вздох. Наконец, ответил:

- Да. Ты чокнутая, но я не могу бросить тебя одну. Моей амнезии маловато, чтобы забыть, что такое совесть...

«Тогда помогай мне! Пожалуйста».

Вечерний укол прошёл ещё легче прежних. Марико поразмышляла о возможных причинах: поменяли дозировку? организм привык? – но быстро оставила это. Какая разница? Если всё получится, завтра её здесь не будет.

Медсестра убрала шприц и возилась возле аппаратов. Марико осторожно потянулась к ней, закрыв глаза. Попыталась представить себя на месте женщины. Натолкнулась на сопротивление. Попыталась ещё раз. Женщина досадливо поморщилась и потёрла висок.

Марико мысленно выругалась от досады. Что-то она делала не так, но не могла понять, что именно. Наверное, она пытается пройти напролом. А нужна какая-то хитрая лазейка. Может быть, нужно поймать какое-то особое состояние другого человека, чтобы «подключиться» к нему? Но какое? Или самой нужно войти в особый транс? Опять же: как? в какой?

А медсестра уже повернулась и уходит. Марико почти бездумно воскликнула мысленно:

«Подождите!»

Женщина приостановилась и обернулась в недоумении. Марико крепче сжала веки, и тут поняла, что вполне ясно видит свою палату. Правда, с какого-то странного ракурса... И надо его удержать! Затаиться и молча смотреть...

Медсестра пожала плечами и пошла к двери, за дверь, по коридору. Зашла в кабинет старшей стервы, положила на стол папку с бумагами. Вышла обратно в коридор, пошла к лестнице и поднялась на несколько пролётов. Похоже, на два этажа. Ещё короткий коридор. Налево – полуоткрытая дверь. Медсестра зашла туда, улыбаясь и весело щебеча с троими охранниками, сидящими перед пультом и кучей мониторов. Она пробыла там минут пятнадцать, строя глазки старшему смены. Потом вышла, расстёгивая на ходу халат, дошла до раздевалки справа, там переоделась и, наконец, крикнув громко охранникам, что выходит, дождалась щелчка и открыла дверь.

Вечерний свет заливал обыкновенную улицу коттеджного района. Медсестра подошла к стоящему на обочине тротуара автомобилю и села в него. Марико, почувствовав тяжесть в голове и ускорившееся сердцебиение, открыла глаза, возвращаясь в палату.

Надо же, выход, оказывается, совсем недалеко! И даже если они не будут тянуть время, то вряд ли столкнутся с остальными, идущими на занятие – их с Донни палаты крайние, как раз возле поворота коридора, ведущего в кабинет старшей и на лестницу.

Отдохнув и дождавшись, когда успокоится сердце, Марико решила попробовать усыпить одного из охранников. Мысленно потянувшись в их комнату, она ощутила присутствие, но только двоих. Может быть, один их них куда-то вышел? Впрочем, это не важно. Надо влезть в чью-нибудь голову и заставить хозяина уснуть.