Пой, небо, верни мне ясность мыслей и истинное спокойствие, раз уж свобода мне недоступна. Вот и говорите мне потом, что не видеть ничего дальше собственного носа – это плохо. На самом деле стоит всего лишь на миг отвлечься от своих собственных тревог и чаяний – и оказывается, что по сравнению со звездным небом ты лишь мелкая сошка, значащая немногим больше, чем прошлогодний снег. Как, собственно, и все твои великие нужды и планы. Тут недолго и устыдиться! А выбора у тебя немного: либо ты возвращаешься в случайно покинутое болотце покорным куликом, либо…

Я вздохнула, снова потянулась за книгой. Раскрыла ее. Стройное повествование завершилось вместе со вступлением, дальше страницы были украшены какими-то угловатыми и бессмысленными на первый взгляд рисунками и выкладками, написанными еще более странно и запутанно, чем то, что мне уже довелось прочесть.

“Речи Фармагнуда Старшего.

Мир творит сам себя на перекрестке из четырех Сил… Мы зовем это Великим Рождением, которое длится вечно. Великим Умиранием, которое никогда не завершится. Мир начался со вспышки пламени. Мир начался со снежинки. Мир родился из Вечной Тьмы, которая никогда не будет познана. Мир произошел из Великого Света, который ничего не освещает. Ищи их следы в отпечатках копыт; на роге у быка; на шипах терновника; в слове мудрости.

Погрузи руку в огонь, желая творить; коснись льда, желая обрести целостность. Смотри во тьму, желая обрести силу; смотри на свет, желая обрести знание. Твори мир, высекая самого себя из камня собственных страхов.

Перебори свои желания, помести себя в розу ветров, чтобы они точили тебя, как скалу, помогая тебе обрести свой истинный вид. Противься же всему, что отвращает тебя от беседы с Творением. Так обретешь мир, и да произрастет из твоей души сила, как произрастает злак из земли, очищенной от сора”.

Ну! Вот это уже больше похоже на обычные рассуждения наставников. Особенно про тяжкую борьбу с собственными желаниями. Похоже, это все, что им удалось понять в вычурных изречениях этого Фармагнуда. Вся речь выглядит так, словно почтенный старец – во всяком случае, он представлялся мне именно таким – давно и плотно сидел на цветной водичке. И в то же время она оставляет после себя некий странный привкус своей бессмысленностью и – в моем, уже малость искушенном магической литературой понимании – предсказуемостью. С таким же ощущением слушаешь барда в таверне, поющего про извечные сражения Добра и Зла.

Но стали бы собирать изречения, которые годятся разве что для красивого старинного предания, в отдельный том? Только не в Адемике. Они там давно научились различать, где искусство, а где польза.

Дальше снова начинались какие-то рисунки, похожие на те, что мы иногда рисовали перьями от нечего делать. Я перевернула страницу, продолжая чтение. О, снова рука переписчика, почерк без узора и характера. Залюбуешься. Речи старца Фармагнуда были словно вырваны из другой книги, а тут все привычно и понятно.

“Из комментариев Гальдры Асагримм” — гласило заглавие страницы.

“Вас удивляет, мои дорогие ученики, малый круг нашего собрания, хотя я не скрывала их ни от кого, и вся школа знает об этих занятиях. То, что вас собралось так немного, лишь подтверждает мое убеждение в том, что отступать от стандартной программы курсов ради погружения в архаику готовы очень немногие. Вы можете сказать, что мне следовало лучше изложить цель этих факультативов, я и сама, пожалуй, недовольна тем, что мое приглашение звучит, как речь базарного зазывалы – но, увы, сказать больше мне не позволяет суть уроков. Более того, сами занятия станут дополнительным отсевом для тех, кого их цель не заинтересует.

Итак, я предполагаю, что вы учли мою рекомендацию и ознакомились с речью достопочтенного Фармагнуда Старшего, покойного главы Основы Основ. Было бы очень интересно, если бы вы нашли время для составления краткого резюме по прочитанному абзацу: это поможет мне лучше изучить ваши индивидуальные особенности.

А теперь давайте поговорим о практике Чадры. Вам всем знакомо это понятие, которое ввели наши коллеги от Просвещенного Юга? Думаю, все помнят, какие интересные метафоры для описания этого метода находит его создатель, Итрекер Яльфад: “Слово “истина”, будь оно именем, непременно носила бы женщина. Вообразите же себе красавицу, укутанную в шелка и блистающую жемчугами; собой услаждает она взоры, обращенные к ней; но стократ больше насладится тот упорный, кто решится к этим шелкам прикоснуться и – слой за слоем – сбросить их для радости более яркой, жгучей и осязаемой. Истина требует внимания; она требует времени; она требует доверия; наконец, она требует любви”.

Это кажется излишним умствованием многим практичным умам современности, согласны? Мои коллеги по преподаванию и практике предпочитают видеть истину препарированной на анатомическом столе. Если она милее вам в таком виде, то мои уроки не для вас. Практика Чадры – это выбор тех, кто желает впустить истину не только в свой ум, но и в сердце. Она не терпит над собой насилия, свойственного сухому разуму: она предлагает вам игру, где вы будете срывать с нее покров за покровом”.

Как жалко! Прихотливый, чарующе плавный слог Гальдры Асагримм успел меня захватить, но запись оборвалась. Словно наставница – она виделась мне статной, рослой женщиной без свойственной магессам Адемики напыщенности – зачитала вступительную часть своей лекции, а затем молча вышла из онемевшей аудитории. Ее слова вызывали невольную улыбку: сложно было описать отношение ученых мужей из Адемики к познанию точнее, чем это сделала она. И ничегошеньки не изменилось со времени ее удивительной лекции, уж я-то знаю! Следующая страница. Полустертая, словно бы инородная, поблекшая…

“Гальдра Асагримм, адепт Лоорэ, была лишена ученой степени и удалена из Долины Адемика в Аустеру 514 года за несоответствие своему высокому званию преподавателя и взращивание ложных идей среди учеников”.

Что?..

Я перечитала отрывок из лекции. Серьезно? Женщину, рассуждающую о любви к познанию, выгнали из Долины как недостаточно пригодную для преподавания? Отбор в учителя настолько жесткий, что несоответствия в знаниях там случиться не могло. Если перечислять все философские школы, которые в Адемике когда-либо существовали, это займет всю оставшуюся ночь. Для Долины Магов ценно все, что можно назвать словом “идея”. Пусть даже кому-то она показалась ложной. Степеней и званий там лишают за совсем другие проступки! Кому и чем могли повредить очередные безобидные рассуждения?

Или они не были безобидными?..

Я перечитала текст в третий раз. Прямо-таки руководство для влюбленного юноши. Причем неважно, в женщину или в науку. В лекциях адептов Нэль, будущего военного резерва Адемики – за который Тан-Глэйд готов отдавать едва ли не полказны каждый год, лишь бы соседи не перекупили – гораздо больше двусмысленностей. Немудрено ведь зазнаться при такой-то славе…

Что-то важное я тут упускаю, как пить дать. Что-то такое, что мой умишко не в силах даже обозреть, не то, что переварить.

Небо все пело, разбрасывая по заснеженным скалам свои сияющие шали. Прибивай меня к земле сознанием моего ничтожества, злорадно хохочущий разум. У тебя на это целая ночь.

Небо над скалами серебрилось рассветом. У меня болели глаза, и нежное утреннее небо казалось им мучительной насмешкой. Святоша точно найдет немало причин для веселья днем, когда я буду расплачиваться усталостью и болью во всем теле за свое упрямство, но что уж тут поделать. Мне не жалко.

Утро обещало быть величественно спокойным. Никакого тумана, никаких призраков меж скалами. Никто не собирался тревожить мой и без того измученный бесполезным ночным бдением ум. Виновника я даже не попыталась разбудить в его смену — пусть отдохнет. В конце концов, кто сказал, что не усталость — причина его странных видений? Может, пугающая загадка сама собой разрешится, если дать ему выспаться. Усталость иногда такое делает с людьми...