Бийск, улица Льва Толстого, осень 2014 г.

Июнь 21 число. День сравнялся по продолжительности с ночью. Тишина. Прохлада. Ветер северный – любимый мной, свободный, сильный. Иду гулять. По стечению обстоятельств (мне назначена встреча у фонтана) гуляние состоится на Площади 9 января. Небольшая площадь-парк. Аллея огромных старых берёз. Клумбы, подстриженные кустарники. Скамеечки для таких, как я. В центре парка скульптура вождя всех народов – Владимира Ильича. Знаменитый мыслитель стоит на высоком постаменте в задумчивой, но устремлённой вперёд – в светлое будущее, позе.

Тёмен лик великого вождя. Черна и его монументальная фигура. Время и ядовитые испарения города покрыли бронзу неистребимым налётом тьмы.

Облакам, несущимся в солнечном небе, людям и всему миру абсолютно всё равно, что там происходит с бронзовым Владимиром Ильичом. И только голуби нахально пользуются его расположением. Голова и плечи вождя служат настырным птицам точками опоры в опасном мире. Высоко над асфальтом, на уровне берёзовых крон, на надёжных бронзовых плечах и такой же голове, голуби чувствуют себя хозяевами парка и города. Вождь им в помощь!

Бийск, Площадь 9-го января, июнь 2015 г.

И вспомнился мне Бийск, его улицы, переулочки, во времена немудрёного, хотя и непростого, детства моего сына. Маленькая деревянная двадцатая школа, где он учился в четвёртом классе. Это было время счастья! Сын тогда, конечно же, не понимал этого – просто жил, просто учился. А я даже и подумать не могла о том, что когда-то его не будет в моей жизни.

Учился он неплохо, но, когда зацветали черёмуха и сирень, когда весна сводила с ума всё живое, забывал об уроках, экзаменах, не слушал учителей. Восторг жизни захлёстывал его, и школа уходила куда-то на дальний план. В классном журнале появлялись двойки. Вспомнились его друзья-мальчишки, с которыми играл сначала в войну, потом – в футбол, волейбол, ходил в секцию самбо.

Когда подросли, все поголовно увлеклись штангой. Тогда уже вошли в моду дискотеки, и пацаны толпой ходили завлекать девчонок. Вспомнились почему-то высокие мальвы под окном дома, где мы по обмену получили квартиру в новой девятиэтажке. Я всегда, выходя из подъезда, останавливалась возле больших ярко-розовых и тёмно-бордовых кустов, рассматривала толстые резные лепестки, гладила их руками. Цветы пахли тонко и дико, словно росли не на газоне в городе, а в раздольной степи.

Нравились мне маленькие ярко-малиновые цветочки на вьющихся стеблях, ютившиеся у подножия высоких мальв. Их сложное строение, живой цвет и аромат, плотно сложенные лепестки удивляли и несли какую-то загадку – казалось, неизвестный гениальный художник создал их специально для того, чтобы люди задумались над красотой и непостижимостью живой природы. Однажды рискнула заглянуть внутрь маленького волшебного цветка, но лепестки оторвались, просыпались на землю рубиновыми чешуйками, и загадка исчезла.

Как всё это далеко – другая волшебная реальность, в которой нам с сыном уже нет места.

Было это в 1989 г.

Бийск ул. Мухачёва – 250, район Казанки, 20-я школа, 1989 г.

Далёкой зимой 1974 года в Барнауле состоялся очередной семинар молодых писателей Алтая. Это был мой первый литературный экзамен. Именно там, во время вечерних споров о жизни, поэзии и судьбе высветились люди, имена и стихи которых остались ориентирами на всю жизнь – Владимир Башунов, Геннадий Панов, Николай Черкасов, Леонид Мерзликин. И конечно, конечно – Александр Родионов.

Это было счастливое молодое время, когда уже увидела свет его первая книга стихов «Начало поля» и готовился к изданию новый поэтический сборник «Краснотал». Вот это сибирское слово «краснотал» – как раз точный портрет Саши Родионова. Огненно – рыжий, неистовый, непредсказуемый, геолог по образованию, поэт по призванию, он в то время производил впечатление степного куста краснотала.

Горное, бродячее, природное братство геологов воспитало в нём неповторимые черты – умение видеть человека насквозь и общаться дружески, если обнаруживалось родство душ. Не случайно выбрано было им название первой книги «Начало поля». Это термин, означающий начало полевого сезона у геологов.

Стихи из своей первой книги, которые он читал тогда, в 1974 году, остались в памяти навсегда. Я помню и сейчас эти короткие неповторимые строки:

В разговорах проявилось много общего. Оказалось, мы учились в Томске почти в одно и то же время. Саша лишь двумя годами раньше закончил учёбу на геологическом факультете Томского политехнического института. А я училась в это время на третьем курсе химфака ТГУ. Значит, в течение трёх лет мы жили в одном городе, ходили по одним и тем же улицам, но нигде не пересеклись. Я тогда писала стихи только для себя, что называется, в стол. А Саша общался с поэтами Томска, посещал занятия поэтической студии знаменитого Василия Казанцева.

Но поэзия – этот сильнейший магнит – всё равно притягивает творческих людей в своё поле. Вот так, спустя много лет после томского студенческого периода, произошла моя встреча с Сашей Родионовым.

Забыть эту встречу невозможно. То, что последовало несколькими часами позже, стоит описать, потому что это, казалось бы, незначительное событие раскрывает суть человека. А произошло следующее. Когда бийчане по окончанию семинара отправились на вокзал, Саша пошёл провожать меня. Всю дорогу вспоминали Томск, его кружевные старинные деревянные улочки, читали друг другу стихи.