— Поздравь, коль надо, — сказала Лиза Блестящая этак снисходительно, будто для того только, чтоб оборвать наскучивший диалог.

— Здравствуй, Машенька. Вновь твой день рождения мы будем отмечать вдали друг ото друга…

«Мерседес» прянул в сторону, и трехлучевая звезда в кольце на капоте нацелилась на явно превосходящую мощью единицу техники – огромный, кошмарно огромный тягач несся навстречу, лениво виляя хвостом длиннющего трейлера. Прицеп не позволил бы этому дорожному мастодонту резко переместиться во избежание столкновения с камикадзе в «Мерсе», и водиле фуры только и оставалось что таращить глаза и орать что-то…

…но, не смотря на разделяющее нас расстояние, я всё так же…

— А-а-а!!! — Шурик обезумел. Он бился, силясь освободиться от ремня безопасности, чувствуя себя попавшей в силки пичугой и сдирая ногти об обивку двери в поисках то ли ручки, то ли рычага пиропатрона катапульты.

…люблю тебя и очень жду…

— Убьё-о-о-ошь! Угробишь, тварь поганая! — визжал Шурик, раздирая лицо ногтями растопыренных пальцев, меж которых вытаращенными в ужасе глазами видел, как нос тягача, всё увеличиваясь, уже заслоняет собой все и почти нависает над «мерсом» огромной хромированной – брызги солнечного света блистали на решетке – могильной плитой.

…момента нашей встречи, и уверен…

— Заткнись, мудак! — заверещал Шурик, оторвав руки от лица и колошматя по приборной панели, дергаясь в узде ремня.

…этот день настанет скоро, потому что…

Шурик схватился за руль и, упершись ногой в «бороду» под панелью, изо всех сил рванул, крутанул на себя, откидываясь назад и в сторону. Он хрястнулся головой о боковое стекло, и перед глазами замельтешили черные точки. Маша ударила по тормозам. Автомобиль резко швырнуло на «жигуленок», тащившийся вдоль обочины в попутном направлении, но скорость «мерса» была всё ещё высока, и он проскочил мимо, так что водила «жигуля» отделался испугом и пятном на ширинке. Остановившись, скатившись на обочину, водитель решил, что самым логичным он видит продолжить путь пешком, полями. С ревом тепловозного сигнала пролетела мимо фура – «жигуленок» качнуло ветром. Метрах в ста впереди съехал на обочину едва его не угробивший «мерседес». Чудом уцелевший мужик, покачиваясь на ватных ногах, привалился к машине.

…я люблю тебя.— признался «жигуленок».

— Я тебя тоже, — смущенно уверил его владелец, подумав, что стоит заглянуть к знакомому автоэлектрику: пусть посмотрит, с чего бы это радио стало само включаться.

9

Маша выключила зажигание и глянула на часы: десять минут первого.

Как раз в это время – ну, плюс-минус – она появилась на свет, без нескольких дней двадцать восемь лет назад. Иван всегда путал даты дней рождения её и её мамы.

— С воскрешением, — пролепетал Шурик, ощупывая свое тело с выражением недоверия и недоумения на лице. Коснувшись шишки на голове, шикнул болезненно.

— Спасибо, — ответила Маша равнодушно и оглянулась назад.

Вадим сидел и смотрел пустыми глазами в одну точку, выше ее головы, и багрянец стыда заливал его лицо.

— Не смущайся, — проговорила Маша сочувственно и отвернулась, чтобы не конфузить парня. — Ты ж будто в коме был. Вадь, да правда, всё нормально. Сейчас заедем куда-нибудь, шмоток купим, переоденешься… Ой, извини.

— Ладно, — ответил он едва слышно.

— Ещё бы, — сказал Шурик, и закурил. — Будешь? — протянул Вадиму пачку.

— Вадь, не обращай внимания, — Маша слегка хлопнула ладошкой по голове Шурика.

— Поехали уже, — Шурик насупился.

Авто плавно набрало скорость и помчалось к Кузьминкам, о близости поворота на каковые сообщил дорожный указатель, покосившийся, как поддатый колхозник, тормозящий попутку.

Глава V1

Иван нажал кнопку отбоя, и присел на краешек стула. Это уже не любовь, — подумал он, — скорее – дань традиции.

Неизвестно, как бы всё сложилось, не брось его Маша тогда за месяц до свадьбы. Её поступок, непонятный и неожиданный от любой другой девушки, но вполне прогнозируемый от Маши, вверг его в тоскливую злость. Каковую топил в водке что-то с полгода, деградировав за время беспросветно угарного существования совершенно. Так, что вполне слился с пропитым сообществом нахаловских алкашей, поначалу настороженно и опасливо относящихся к попыткам нормального с виду парня влиться в спитое содружество, а после уже самих зазывно машущих руками, когда он с больной с перепою головой шатался по окрестностям в поисках опохмелиться. В таком виде и нашел его однажды Григорий Иванович, представительный мужик в хорошем костюме, который выделялся среди потрепанных одежонок алкашни у «наливайки», где они познакомились, так, что Григорий Иванович мог с равным успехом стоять за перекошенным столиком в скафандре. Дело было плевым, объяснял новый знакомый: надо было только прилепить к паре столов в одной конторе по пластиковой коробочке. Промышленный шпионаж, пояснил Григорий Иванович, смущаясь и отводя глаза так, что за дымчатыми стеклами очков в золотой оправе видны были лишь белки. И расплатился авансом, сунув в трясущиеся руки ошалевшего от такого счастья Ивана сумму, эквивалентную в его тогдашнем восприятии мира морю водки. А в довесок вручил пакет с парой желтоватых коробочек, навроде мыльниц, и схему расположения мебели в офисе, с парой крестиков, намалеванных несколькими штрихами шариковой ручки. Иван решил, что избавится от коробочек, как только благодетель скроется из поля видимости – ни в какой офис он проникать не собирался, гораздо более увлекательным представлялось конвертировать полученную сумму в жидкость, гасящую сомнения, но воспламеняющую надежды. А Григорий Иванович, кашлянув и встряхнув Ивана за ворот, сказал немного смущенно, что, дескать, извиняется за вторжение в личную жизнь и всё такое, но уже позаботился о том, чтобы узнать, где Иван обретается. Именно так и сказал, обретается, что на какой-то миг всколыхнуло в душе обиду, но пара глотков крепкого пива – и пришло спокойное, понурое понимание того, что очкарик прав – жизнью это было назвать сложно. И Иван, сделав еще глоток и с видимым сожалением разглядев за темным стеклом, что в бутылке осталась лишь пена, вдруг вспомнил, что с неделю назад какая-то синяя «калина» попадалась ему на глаза повсюду, куда ни приволакивали его ноги, и он хотел даже подойти и поинтересоваться, не надо ли помочь или, ну, там, хоть на пивас выпросить. Неужто это они его пасли? Он запрокинул бутылку над головой, вытряхнул в рот горькую пену, размазал языком по нёбу. На себя было наплевать – родителей всё ещё было жаль. Мысль отказаться просто не пришла тогда в голову.

Пришлось идти. Офис не охранялся, и обнаруженный приклеенный скотчем к оборотной стороне схемки ключ без проблем открыл замок. Иван вжал голову в плечи, ожидая треньканья сигнализации или хоть сонного «стоять!». Ничего - только сквозняк зашебуршал в пластиковых жалюзи и прошелестел в листах бумаги в лотках принтеров. Иван, чиркая зажигалкой и то и дело вполголоса матерясь, когда натыкался на стулья да корзины для бумаг, разыскал обозначенные столы и прилепил коробочки к низам столешниц. Коробочки были малы, но мощности их содержимого хватило на то, чтобы на следующий день вышибить в офисе все стекла и ранить троих сотрудников, включая директора. Иван узнал об этом из утреннего выпуска городских новостей. И решил, что с этого дня ни капли в рот не возьмет. Здоровье свое он губить не намеревался, а что до тех офисных бедолаг – ну, просто им не повезло. Потом к его дому подъехала белая «ауди», из которой вышли два толстолобика в спортивных костюмах. Пацаны явно не тренажерный зал искали. Вразвалочку подошли к дому, посмотрели на табличку номера и, одновременно кивнув, затарабанили в калитку. Почти синхронно.

Оказалось – заказчики. Иван ошалел и оробел от столь стремительного роста своей популярности. И стоило бы насторожиться, но – испугался реальных пацанов больше возможных последствий. Какие бы причины ни толкали людей на тропу преступного промысла, Иван, как не раз потом себе признавался, пошел по ней из трусости. И, трясясь от страха, поджег тогда, по наущению пацанов из белой «ауди», гараж, спалив ко всем чертям неведомо чью тачку. Заплатили копейки, но и от них Иван готов был откреститься, лишь бы отвязались. Не случилось. Наоборот, работенки прибавилось.