Мози пробегается руками по своим волосам и делает глубокий вдох.

─ Я действительно хочу убраться отсюда!

─ Отсюда, отсюда! ─ я повторяю движение. ─ Все были очень хорошими, но я чувствую себя как рыба без воды.

─ Как ты думаешь, Дэйл не будет возражать, если мы еще раз воспользуемся карточкой? Клянусь, я верну ему деньги. Я даже извинюсь за то, что украл его девушку.

В ответ я приподнимаю бровь.

─ Ты была моей и я вернул тебя, ─ говорит он и подмигивает мне. Его подмигивание такое дерзкое и сексуальное, что оно моментально ослепляет меня желанием.

─ Как мы выберемся отсюда?

─ Завтра утром мы собираемся ехать в аэропорт, чтобы забрать твоих родителей.

─ Что?

─ Хотел сказать, это то, что мы им скажем. Что думаешь насчет гостиницы?

─ Только если с ними будешь говорить ты! Из за нашего отъезда они посчитают нас невежественными. Ты почетный гость, ─ говорю я, поднимая Росарио и придерживая ее головку. ─ Куда мне положить ее?

─ В другой комнате есть кровать, ─ говорит Мози, направляясь к толпе, чтобы попрощаться.

Я оставляю Росарио спать рядом с ее братом, а затем раздаю около сорока поцелуев в щеку, прежде чем нам позволяют покинуть дом. Несколько мужчин провожают нас до машины. Мози снова и снова пожимает их руки. Прощание длиться так долго, что в какой-то момент мне кажется, что они начинают заново приветствовать друг друга. Я задумываюсь о том, чувствует ли он себя плохо из-за того, что нам нечего им оставить. Теоретически мы так же бедны, как все живущие здесь. По крайней мере, в данный момент. Я знаю, что у нас больше возможностей, чем у них. Я благодарна и за свое образование и за американское гражданство. Я в курсе собственных привилегий.

Вернуться в Marriot, словно вернуться домой. Удобства и услуги теперь извращенная роскошь, порождающая чувство вины. Постель и подушки, словно небесные облака. Я кручусь в постели, зарываясь лицом, как хаски (порода собак) на снегу. Мне бы хотелось, чтобы мы могли украсть кровать с матрасом и отвезти их к тете и дяде Мози.

Вместе, мы гуглим фотографии, интервью на YouTube и клипы из телевизионных выступлений. Количество материала на нее просто удивительное. Помимо того, что она копия своей матери, Бриза в точности похожа на него. Вы не смогли бы убедить меня в том, что у них разные отцы, даже при наличии генетических тестов. Ее жесты, рост, черты лица, все это те же элементы головоломки из которых состоит Мози. У них одинаковые глаза, одинаковые носы, одинаковые полные губы и широкие рты, даже их волосы той же структуры ─ партнеры в долбанной рекламе Pantene. Они оба должны быть на телевидение.   

Я чувствую непосредственную близость к ней, но так же какие-то странные уколы ревности. Мне грустно из-за ее физического состояния и одновременно с этим меня отталкивает ее популярность. Ее жизнь была намного легче, чем жизнь Мози. Так больно, что они отобрали ее и то, что благодаря их преступлению она, вероятно, получила жизнь лучше той, что была, только все усложняет.  Даже ее голос похож на голос Мози. Я не могу не заплакать.

Я пытаюсь проглотить слезы и поддержать его. Если я испытываю такой натиск эмоций, то и представить не могу, что это все делает с ним. Я хватаю его руку и тяну его на свое бедро.

─ Это должно быть так трудно, ─ говорю я, сжимая его руку.

Он кивает головой, но его глаза приклеены к видео, где она расхаживает по красной дорожке, с тиарой и огромным букетом роз.

─ Мой отец приезжал в Лос-Анджелес, чтобы увидеться со мной, когда мне исполнилось тринадцать. Я заставил его уйти. Я не хотел с ним ничего общего.

─ Ладно. И как он поступил?

─ Я просто хотел, чтобы ты узнала об этом. До того, как мы двинемся дальше.

─ Что на счет Бризы, ты хочешь встретиться с ней? Возможно, это поможет тебе и твоей маме понять то, что произошло ─ возможно, перестать печалиться…

─ Ты, черт возьми, сумасшедшая, Лана? Встретиться с ней? Ты разве не видишь, кто она? Думаешь, это так просто? Пойти рассказать ей, что я ее давно потерянный брат и сделать счастливое, телевизионное воссоединение семьи?

─ Может, для начала написать письмо? Мы могли бы позвонить в полицию?

Мози проводит по волосам кулаками, идет к мини бару и резко открывает пиво. Я вижу, как мышцы его спины сжимаются под его футболкой. Он настолько разозлен, я боюсь, он может сломать бутылку.

─ Ты осознаешь, что «семья», которая забрала ее это семейка наркобарона? Они убьют меня на секунду раньше до того, как я вообще смогу приблизиться к ней.

─ Если они любят ее, возможно, они проявят некоторое сострадание. Учитывая ее состояние, возможно ей осталось жить ни так долго.

─ Я потратил всю свою жизнь, нуждаясь в том, чтобы с ней все было в порядке.

Я направляюсь к холодильнику, достаю маленькую бутылочку рома и наливаю ее в стакан с колой. Пей одно и тоже и тогда тебе не станет плохо. Слова моей подруги Джэни эхом раздаются у меня в голове. У меня на уме опустошить весь чертов мини бар и затем уложить Мози в постель.

─ И теперь она в порядке, но возможно ей нужен ты, чтобы ей стало лучше. Это все поразительно. Могу поспорить, мы запросто могли бы связаться с ней.

─ Если ты хоть на секунду подумала, что государственные органы и политики  не в сговоре с наркобаронами, то ты ничего не знаешь о Мексике. В этой стране коррупция просочилась так глубоко, что плохие парни и хорошие здесь заодно. Расскажи полиции, и они заткнут нас до того, как мы хоть еще раз сможем открыть свои рты. 

Играет видео Кристины, ведущей кубинского ток шоу, и Бриза или Ана Мария Мирамонтес, как знает ее остальной мир, которой здесь не больше четырнадцати лет,  рассказывает свою историю. Кристина роется в информации касательно ее удочерения и подробностей ее болезни, выделяя ее хронические боли. Кристина спрашивает ее о пересадках и донорах, и Ана Мария заметно съеживается. Она признается, что ее может спасти почка только члена ее биологической семьи. Ее иммунная система слишком ослабла, чтобы принять любого другого донора. Она вытирает жирные слезы с глаз и они каскадом падают на ее блузку. 

Кристина идет на убийство и смотрит прямо в камеру. Она непрестанно моргает глазами и склоняет голову, словно пытаясь, чтобы ее мольба звучала как подлинное сопереживание, а не как приманка для поднятия рейтинга. Она начинает взывать к биологической семье Аны Марии, что если они смотрят, то должны появиться и помочь этой бедной, милой, драгоценной девочке. Она может выжить с трансплантатом, пожалуйста, пожалуйста, найдите ее. Ее приемная мать сжимает руку Кристины, обливается водой, которая выплескивается на ее хирургическим путем увеличенную грудь, и пачкает рубашку черными от туши для ресниц слезами. Ее губы полные силикона скручиваются в неприглядной гримасе. ─ Пожалуйста, ─ умоляет она. ─ Помогите нам спасти ее! ─ ее игра достаточно драматична, чтобы конкурировать с актерами тяжеловесами телевизионных сериалов. 

Я не могу не заметить, как она смотрит в камеру, что она держит за руку Кристину, а не свою дочь. Мози закрывает компьютер и встает, скрещивая руки на своей крепкой груди.

У меня скручивает живот. Уже достаточно плохо, что они разрушили его жизнь и жизнь его матери, но теперь они хотят разрезать его и начать красть его части тела. И я знаю, что это невероятно эгоистично, что я злюсь и уже скорблю из-за того, что у меня никогда не было возможности сделать так, чтобы он был моим до того, как все это случилось. Я тоже встаю и медленно иду к нему.

─ Как давно вышел этот специальный выпуск?

─ Чуть более трех лет назад.

─ Что в данный момент я могу сделать, чтобы помочь тебе? ─ мне нужны  от него указания. Я почти боюсь прикоснуться к нему.

─ Мне нужно пойти порисовать, ─ говорит он, снова пробегаясь пальцами по волосам и медленно выдыхая.

─ Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

─ Нет, мне нужно побыть одному.

И в полном одиночестве Мози уходит, чтобы сразиться с ночью.