Его товарищи бродили где-то в окрестностях деревни. Бродили сами по себе. Но это было не важно. Теперь они не нуждались друг в друге. Они уже не зависели друг от друга. Они были самодостаточными. Они знали, что всегда, когда в том будет необходимость, они с успехом отыщутся, чтобы объединиться. Разрозненность – это не беда, это пустяки.

Паша качал ногами и смотрел в небо.

Вдруг он необычайно чутко уловил далёкий девичий голос. И с его лица сошла блуждающая улыбка. Он серьёзно, но спокойно посмотрел в ту сторону, откуда донёсся звук, и стал ждать появления девочек.

Наташа и Ира заходили за подружкой Мариной – из её дома они и появились. Тёмненькой Наташе было пятнадцать лет, каштановой Марине – четырнадцать, а светленькой Ире – тринадцать. Они весело болтали-щебетали, пока не вышли на дорогу и не увидели Павла.

Три девочки были в воздушных светлых платьицах.

"Какие они нарядные… и каждая по-своему хорошенькая, – в который уже раз за лето подметил Паша. – Даже и не знаю, кто мне больше нравится… Наверное, всё же, Наташка, потому что она взрослее. Только она очень строгая. Но Ира, её двоюродная сестра, кажется милой… а вот Марина – вертлушка, правда, внешне она как-то попроще… Если не быть очень придирчивым, тогда легче всего забаловать с Маринкой. Но можно попробовать и с Ирой… только мальчики для неё – не главное, у неё на уме всякие пустяки".

– Паша, а ты здесь чего сидишь один? – спросила Ирина, подбежав и беззаботно плюхнувшись рядом с ним на скамейку.

– Сижу.

– Гм… А где твои товарищи?

– Там.

– Где?

– Где-то там.

– Ты чего такой скучный?

– Гляжу.

– Куда?

– На небо.

– А!.. А вас чего стало совсем не видно?

– Гуляем.

– Где?

– В лесу.

– А что вы там делаете?

– Играем.

– Как?

– Охраняем.

– Кого?

– Лес.

– Зачем?

– Потому что он так хочет.

– Как это?

– Так. Мы ему нужны. Ему без нас плохо.

– Почему это? Он всегда сам по себе.

– Не скажи. Он растёт в земле, а мы ходим по земле. Мы вместе. Но мы ходим, а он нет, поэтому он от нас зависит, как и мы от него. Мы вместе. Запомни это.

– Ладно… Интересная должно быть игра?

– Ну тебя! Иди себе. Тебя подружки ждут.

– Да ладно тебе! Ты чего?.. Обиделся? – Ира поднялась. – Приходите сегодня вечером в клуб, будет интересное кино, – сказала она и убежала к Наташе и Марине, скучающим поодаль на дороге. – Пока! – Присоединившись к подругам, радушно улыбнувшись, Ира помахала Паше ладошкой.

У девочек не было определённых планов, поэтому они не уходили – стояли, отвернувшись от Паши, и пытались что-либо придумать.

"Какая всё-таки хорошая девочка – эта Ира, – подумал Паша. – Но зачем они таскаются со старшими ребятам? Валька обещал проучить их… вот только потом мы их ни разу не встретили".

Паша твёрдым взглядом упёрся в хорошую девочку Иру, и ему захотелось прикинуться ветром, чтобы задуть её, запорошить её уличным сором.

Паша растворился в своей фантазии…

Девочка Ира поскучнела, замерла. Она будто бы к чему-то прислушивалась, будто бы почуяла она что-то подкравшееся к ней, вставшее за нею.

Паша сидел смирно. Паша смотрел пристально.

Паше казалось, что он устремляется вперёд быстрым ветром. Он закручивает воздух вихрем и поднимает с земли пыль и песок.

Паша был ветром.

Вот он снова кувырнулся и основательно смешал застоявшиеся слои нагретого солнцем воздуха. Он взвил настоящий маленький пылевой вихрь. Тот зашумел, подметая неровную, в рытвинах и выбоинах, деревенскую дорогу, и тихонько приблизился к трём подружкам, и ненароком вздул платье Иры.

Марина и Наташа оторопели. Они указали Ире на приключившийся с нею казус. Но та молчала, и даже не двинула головой, не скосила на них глаза – стояла, как изваяние, а ветер трепал поднятую ткань.

Марина и Наташа опомнились. Они одёрнули задранный подол – тщетно. Ветер был напористым. Тогда они ухватили Иру за руки, сказали: "Дурак", – мальчику, неподвижно сидящему на скамейке у забора в тени черёмухи и не сводящему с них глаз, и быстро пошли под гору, в Нижние Устюги.

– Ух ты, – выдохнул Паша, как только девочки скрылись в низине. – Здорово! До чего же это было взаправду! – Паша был в восторге.

18 (43)

Когда милицейский УАЗик, подрагивая и дребезжа, сворачивал от магазина к пруду, Залежный Кирилл Мефодьевич увидел в боковом окне Валентина Ласкутова. Но не просто увидел, а столкнулся со сверляще-буравящим взглядом его прищуренных карих глаз. Отчего Кириллу Мефодичу стало не по себе: он почувствовал себя как-то плохо, муторно, и тут же у него ужасно заломило в висках. А через минуту, когда Валя остался позади, а в лобовом стекле машины, от качки, запрыгали люди, толкущиеся возле лежащего "не совсем" утопшего мальчика, голова у Залежного начала раскалываться от невыносимой боли так, словно кто-то мелко надробил стекло пивной бутылки и получившиеся крошки умудрился затолкать прямиком промеж извилин мозга Кирилла Мефодича!

19 (44)

От Верхних Устюгов Паша хорошо видел главную и единственную деревенскую дорогу. Она открывалась задолго до магазина и прямой лентой тянулась к просёлку, который сменял её, извиваясь по полю до самой речки Дульки, и далее, по её берегу.

Паша видел, как к далёкой толпе, что-то крича и размахивая руками, грузно переваливаясь, бежала какая-то женщина. Потом к магазину проехала белая машина, а за ней потянулась тёмная, – Паша сразу же распознал, что это за такие авто ездят по его деревне.

Когда последний автомобиль, сильно ковыляя на ухабах, спустился под горку к пруду, а поднятая колёсами пыль осела, Паша увидел фигуру мальчика. Он сразу же безошибочно и категорично понял – Валька!

Паша поднялся со скамейки и вяло направился к товарищу.

20 (45)

– Почему он лежит? Он что, совсем плох? – спросил Залежный, с превеликим мучением выбравшийся из УАЗа.

– Нет, – ответила Марья Тимофеевна. – Это я настояла. Так и ему легче, и мне удобнее осматривать.

– Понятно, – сухо сказал участковый. – Жить будет? – вдруг спросил он мрачно. И сам на себя подивился. Подобный цинизм был не свойственен натуре дородного, всегда обстоятельного и неспешного в движениях и действиях участкового.

– Он совершенно в порядке. Жить будет, – ответила Марья Тимофеевна, морщась на грубость. – И даже больше скажу, уже живёт!

– Ну-ну, Мари… не смотрите так. Всё понятно.

– Устали?

– Есть немножко.

– Так ли уж немножко? По вам не скажешь.

– Да?.. Извините.

– Может, вам чего-нибудь дать? Какой таблетки?

– Спасибо. Пока что как-нибудь обойдусь.

– Как знаете… а то…

– Нет, благодарю, не надо. Пока, во всяком случаи…

Кирилл Мефодич оглянулся на магазин – Валя всё ещё был там, но не один: к нему присоединился мальчуган, в котором участковый угадал никого иного как Пашу, Павла Дубилина.

И тут Кирилл Мефодич испытал новый приступ головной боли, и была она сильнее прежней – у него зашумело в ушах, потемнело в глазах. Он стал искать места, куда бы присесть. Ему показалась, что с ним вот-вот случится инсульт, – и это его, испугав, подавило.

21 (46)

– Где Марат? – спросил Паша, подойдя к Вале, всё это время остававшемуся на одном месте.

– Мне кажется, что он где-то там, – бесцветным голосом отозвался Валя и указал в сторону реки, на нечётную – нижнюю, ближнюю к ручью – сторону домов Нижних Устюгов.

– Согласен, – одобрил предположение Паша.

Это понимание пришло к мальчикам благодаря какому-то шестому чувству, до конца ещё неизведанному, неосвоенному ими, но уже не пугающему их и даже ставшему как будто естественным для них, – оно раньше почему-то было скрыто и недоступно, а теперь вот вдруг открылось в них и для них.