И такое дело однажды подвернулось.

Алмаз «Всевидящее око», прибывший в город с мексиканской выставкой, тянул на бюджет небольшого развивающегося государства. Продать такой камень было бы, конечно, не просто, но возможно. Некоторые коллекционеры, обладающие миллиардными состояниями, не брезгуют никакими источниками для пополнения своих тайных коллекций. Бывает, что картину или драгоценный камень крадут для них из музея по специальному заказу. Петр Эрнестович не сомневался, что если он завладеет алмазом, то покупатель для него обязательно найдется.

Еще годом раньше у Кукловодова появились двое помощников — Горохов, которого звали Тимофей, и Вовчик, фамилия у которого была Ваха. Первый был интеллигентным, худыми и высоким, обиженным на весь мир непризнанным поэтом; другой — необразованным простаком, состоящим, в свою очередь, на подхвате у Горохова.

Оба понимали, что Петр Эрнестович человек серьезный и авторитетный. Они чувствовали, как в воздухе витает ожидание чего-то большого, какой-то грандиозной аферы, после которой они все трое разбегутся в разные стороны и будут жить припеваючи.

Принимая во внимание то, как щедро платил хозяин за мелкие поручения, вроде исполнения роли посредников в купле и продаже антиквариата, каждый из них рассчитывал никак не на меньшее, чем на остров в теплых тропических широтах.

С Гороховым Петр Эрнестович увиделся впервые, когда пришел к нему на квартиру по объявлению, смотреть предназначенные к продаже ценные вещи — мебель, фарфор и бронзу. Оказалось, что несчастный распродает доставшееся ему по наследству имущество с единственной целью издать за свой счет книгу стихов собственного сочинения. Взглянув из любопытства на испещренную плаксивыми рифмами рукопись и сразу все поняв, Кукловодов оставил поэту номер своего телефона, предложив звонить, если возникнут новые трудности.

Когда квартира Горохова превратилась в склад готовой книжной продукции без всякой надежды на частичную реализацию, он позвонил.

Вовчик просто-напросто работал дворником в доме Петра Эрнестовича и был ему целиком предан за щедрые чаевые. Он был незлобивый, любознательный малый и слегка заикался. Фамилия у него была Ваха.

В отношениях всех троих, если говорить языком военных, сложилась приблизительно такая субординация: генерал Кукловодов, сержант Горохов и рядовой Вовчик.

Горохов, легко поддавшийся романтике блатного мира, называл хозяина Профессором, а Вовчик почему-то только по отчеству и на «ты». Они много чего знали, в том числе и то, что их хозяин числится в милиции умершим.

Когда в воскресенье вечером Петя Огоньков забрался в квартиру Кукловодова и позвонил с его телефона, Петр Эрнестович, вернувшись домой, увидел на бюро лежащую возле аппарата и прерывисто гудящую трубку. Такое чрезвычайное обстоятельство не могло его не встревожить; он был аккуратен, обладал прекрасной памятью на любые мелочи, а потому ни на мгновение не допускал столь неряшливой оплошности со своей стороны. Короткое расследование случившегося — визит Вовчика и Горохова под видом водопроводчиков к обладателю телефонного номера, по которому был совершен звонок из квартиры Кукловодова — ни к чему не привело. Детский писатель Подберезкин, его жена и малолетний сынок не могли быть замешаны в его делах.

Искусав ухоженные ногти и выкурив не менее десятка папирос, Петр Эрнестович улегся спать.

В понедельник после обеда он отправился на открытие выставки «Сокровища гробницы». Его цепкий взгляд в считанные секунды выхватил признаки сигнализации, а мозг разгадал ее премудрости. Лет двадцать назад Кукловодов сам разрабатывал подобные же системы, значительно опережая свое время.

Вожделенный алмаз находился под колпаком в центра зала; в ярко освещенных витринах, расположенных по периметру, имелось столько золотых украшений и мелких драгоценных камней, что ими можно было с ног до головы увешать десять Вовчиков и десять Гороховых. Четыре окна первого этажа выходили на набережную и были плотно зашторены.

За долгие годы преступного образа жизни у Кукловодова открылось что-то вроде звериного чутья, и в один момент он вдруг почувствовал опасность. Это был тот самый момент, когда Громыхайло увидел его на экране монитора. Тревога могла быть ложной, потому что все посетители находились здесь под бдительным прицелом видеокамер, однако Кукловодов предпочел не рисковать и немедленно покинул зал, за мгновение до появления там лейтенанта Яблочкина. Это было второе неприятное событие за истекшие сутки.

Петр Эрнестович погулял взад-вперед по набережной вдоль фасада музея и обдумал все хорошенько. Затем он в привычное время пообедал в ресторане и вернулся домой.

Прежде чем отпереть замок, он наклонился и осмотрел контрольный волосок, зажатый в дверях. Волосок был на месте, стало быть, в квартиру в его отсутствие никто не заходил, по крайней мере через дверь. Решетки на окнах тоже оказались нетронуты. Оставалось проверить телефон. Кукловодов снял трубку и нажал кнопочку повтора.

Утром, пока хозяин шумно плескался в ванной, Петя снова позвонил Славику Подберезкину. На этот раз он догадался не сбрасывать трубку с аппарата, а вместо этого нажал кнопочку громкой связи. После этого привычно надавил ногами семь цифр. Славик откликнулся после первого же гудка:

— Да! Слушаю!

— Записывай.

— Что?!

— Адрес квартиры!

— А, понял! Записываю!

И Петя продиктовал Славику адрес.

— Готово! Сейчас приеду! Ой, нет… Не сейчас, чуть позже. Сейчас к нам в кружок привезут компьютер. Потом надо в школе показаться, сам понимаешь, конец учебного года…

— Понимаю.

— Ты только не обижайся, время быстро пройдет.

— Конечно.

— Контакта еще не было?

— Чего?

— Контакта с инопланетянами еще не было?

— Нет, не было.

— Ладно, не скучай. Часа в три… нет, в четыре мы с Корзинкиной за тобой приедем. Когда позвоню в дверь, постарайся быть на полу где-нибудь рядом, я нагнусь, будто бы завязать шнурок…

— А если не получится?

— Тогда я оставлю где-нибудь за вешалкой пэ-пэ-ша, будем переговариваться, искать варианты.

— А если он вообще дверь не откроет?

— Откроет. Как его фамилия?

— Кукловодов, Петр Эрнестович.

— Доставим ему телеграмму; отпечатать пустой бланк — раз плюнуть. Кто же откажется телеграмму получить? Дети часто разносят телеграммы.

— Ладно, ты только скажи точное время.

— В четыре… нет, в половине пятого. Ровно в половине пятого стой на полу возле входной двери. Лодка цела?

— Сомневаюсь. Слушай, он, кажется, сейчас из ванной выйдет.

— Кто? Ах, да! Пока, еще поговорим!

Петя нажал на сброс, а затем, подумав секунду, набрал номер, указанный на бумажке в корпусе телефонного аппарата. Как и следовало ожидать, раздались короткие гудки. Пускай теперь проверяет, дозваниваясь самому себе.

Вернувшись домой к четырем часам дня, хозяин осмотрел решетки на окнах, затем подошел к телефону, снял трубку и нажал кнопку повтора. Раздались короткие гудки. Снова нажал. Занято. Положил трубку, походил по комнате и нажал кнопку. Занято.

Раздраженно бормоча себе под нос, хозяин отправился на кухню, загремел чайником, по квартире разнесся запах кофе.

С чашкой в руке, отхлебывая и обжигаясь на ходу, он снова подошел к телефону и нажал кнопку повтора. Затем еще раз и еще. Упрямые, пронзительные гудки начали его заметно раздражать. Он уже не просто возвращал трубку на аппарат, а с треском швырял ее как попало. Он выронил чашку, ошпарил ногу, а когда собирал осколки, порезал палец. Наблюдавший за всем этим Петя Огоньков услышал такие слова и выражения, о существовании которых раньше даже не подозревал.