— И что? Вообще ни одного свидетеля?

— Внизу расположен что-то вроде салона красоты. Сейчас все парикмахерские так называют. Так вот, через этот салон проходила девушка, воспользовалась их служебным выходом, а он выходит в тот самый подъезд. Она прошла туда и через десять минут обратно.

— И что, ее вот так свободно пустили, что никто не видел? — удивился Бархан.

— В том-то и дело, все видели, там были четыре женщины, ну и работницы. Ну, вы же знаете, за деньги наш народ все, что угодно готов сделать. Вот и она заплатила, ей и открыли.

— Фоторобот уже составили?

Стеклов устало улыбнулся.

— Ее видели все, но… — он развел руками, — не видел никто. У них там стоят две камеры, и даже на них лица разобрать невозможно.

— Ну а приметы, одежда? — ее унимался Бархан.

— Ну, приметы: высокая стройная блондинка, длинные волосы, стянуты резинкой в хвост. Одежда? Джинсы, синие, вытертые, выше колен порванные, сейчас так носит вся молодежь. Куртка также джинсовая, короткая. Бейсболка с длинным козырьком, который и закрывал большую часть лица.

— Ну вот, и чем вам не убийца?

— Но если предположить, что у нее должен быть пистолет с глушителем, куда она его спрятала, ведь в руках у нее ничего не было, даже сумки, что тоже странно. Под курткой такую систему не спрятать. Там мы все обыскали, ничего.

— Разрешите, товарищ полковник, — из-за стола встала Ветрова.

— Что?

Она достала из сумки «Макаров» и засунула его сзади за пояс джинсов. Одернула такую же коротенькую джинсовую курточку и покрутилась.

— Ну и как?

Мужчины уставились на нее непонимающе. Как будто она красуется перед ними.

— И что? — спросил полковник.

— Ну, что-что, пистолет видите?

— Но он же… Вот черт, глушитель можно же снять! — воскликнул Стеклов. — Я вообще в отпуске.

— Вот когда преступницу задержите, тогда и в отпуск, — спокойно сказал полковник. — Вот вам и подозреваемая, а мотив — когда ее возьмете. Известно, на чем она скрылась?

Но в этот момент в кабинет постучали, и появился Самохвалов:

— Разрешите, товарищ полковник.

— Заходи. Что сказали баллистики?

— Ну, что, — начал он весело, проходя к столу и доставая из папки форматный лист бумаги. — Вот. ТТ у нас в картотеке не числится, но уже точно установлено, что именно из него был ранен Смирнов.

— Значит, ТТ чист, — сказал Стеклов. — А что по «макару»?

— А вот тут самое интересное. Богданов получил три пули из «Макарова», который позавчера засветился в Хабаровске. Я сделал запрос, и вот только что получил ответ. Извините, товарищ полковник, я давал ваш номер факса и получил его уже у вашего секретаря.

— Ну и что дальше? — уже раздраженно спросил Бархан.

— А дальше — тройное убийство. Девушка, по приметам похожая на нашу, просто расстреляла парней в микроавтобусе. Есть свидетели, так же есть запись видеорегистратора. Вот фото, — он положил на стол несколько листов. — Обещали еще скинуть запись целиком.

— Ну и что тут за фото? — спросила Ветрова. — То же самое, что и у нас: лица не видно. — Она принялась читать дальше. — Но тут кое-что есть, — вскоре произнесла она. — Убитые в Хабаровске и у нас — все работники одного ЧОПа. Вам это ни о чем не говорит?

Но все молчали, усердно читая ориентировки.

— Вот вам и зацепка, — сказал Бархан. — Ну что, господа сыщики, версии есть? Да и по приметам можно что-то уже предпринять.

— По таким приметам, товарищ полковник, можно и меня в обезьянник определить, и еще пол города, — Оля перекинула через плечо тугую светлую косу.

— Ну да, — посмотрев на нее, произнес Стеклов. — Вот поэтому она даже не прячет волосы.

— А может, у нее это парик, и она специально демонстрирует его всем, а на самом деле у нее стрижка и цвет может быть любой, — опять вставила слово Ветрова.

— Я вот что думаю, — мрачно сказал Бархан. — А не заказ ли это? Не заказал ли кто эту троицу? А девушка — это киллер.

— Хотите сказать, что кто-то прислал киллера убрать троицу, а они, видимо, узнали и решили сыграть на опережение, но она оказалась проворней. А может, они начали делить бизнес? Может, это их внутренние разборки? — спросил Самохин. — А тогда каким боком тут журналист? И, кстати, мы были у него на квартире, там полный бардак, что-то искали, даже плинтуса оторванные.

— Стоп, стоп, — вдруг сказал Стеклов. — Помните, примерно полгода назад, ну, может, месяца четыре, этого журналиста сильно избили, его тогда чуть не убили, он дал показания что это сделали люди ИВМ, но дело замяли, так как что-то доказать было невозможно. Затем он сам отказался от показаний. А не наш ли журналист решил таким образом отомстить? Чем не версия?

— И что? Нанял киллера?

— Ну а почему нет? Может, это его подруга или любовница. Так что, я думаю, нужно будет приглядеться к этому Смирнову.

— Если выживет, — хмуро сказал молчавший до этого капитан Хмельнов.

— Оля, найдешь это дело в архиве, нужно будет освежить память, — сказал Стеклов. — Там у Смирнова, вроде, что-то было на этот «Даль-лес», но потом он отказался от своих слов.

— Так что, какая версия? — спросил Бархан.

— Я думаю, нужно рассматривать несколько версий, — сказал Стеклов. — Первая — это заказ со стороны, от конкурентов, вторая — месть журналиста, и третья — дележ бизнеса.

— Больше подходит вторая, ведь каким-то образом этот Смирнов опять оказался в центре событий. Возможно, он и пригласил ее, а эту квартиру для нее снял, но люди «Даль-леса» вычислили и устроили засаду, но она опять оказалась проворней, или ей просто везет, — сказал Бархан. И подумав, спросил: — Так, что еще нам известно о ней? Она одна или с помощником? На чем передвигается?

— На счет помощников не знаю, скорее всего, одна, а передвигается, вроде, «митсубиси поджеро» темно-синего цвета. Таких тут тысячи ездят, номер не известен.

— Может, приметы?

— Какие приметы? Говорю же, их тысячи таких. Это учитывая то, что она вся тонированная. Объявили перехват, но пока результатов нет, — сказал Стеклов.

— Товарищ полковник, я думаю, нужно задействовать наружку. Если она приехала за Чеботарем и братьями, ее нужно ждать около них. И нужно организовать охрану.

— Ну, с наружкой я решу, сегодня же направим, а вот охрану, я думаю, они ее уже сами организовали. Но поговорить с ними надо. Вот ты сам, Вася, и съезди к ним, только аккуратней. Нет, пусть лучше Оля съездит, а то потом опять за тебя отдуваться.

— Я им, товарищ полковник, говорю правду, что они воры, и по ним плачет тюрьма.

— Это твое личное мнение, как будто ты не знаешь, кто там наверху. Мало тебе одного раза?

— Все равно я их достану когда-нибудь. И честно, товарищ полковник?

— Все свободны, идите работайте. Стеклов, задержись.

— Ну что ты как маленький? Вася, ты что, не понимаешь, что они тебя вперед сожрут, так что давай не будем. Что ты хотел сказать?

— Да уже ничего. Просто вы знаете мое к ним отношение… И то, что сейчас…

— Так, я понял тебя, не смешивай личное и служебное. Кто бы они ни были, прежде всего они люди, и на них готовится, видимо, покушение, а наша обязанность — защитить их. Ты думаешь, я не хочу их засадить? Они мне как кость в горле. Но сам понимаешь… Все, иди работай.

Меня как будто током ударило. Я вздрогнула и открыла глаза. Все было проще, я просто задремала, сидя в кресле. Посмотрела на Веру: та также, откинувшись на спинку кресла, сидела с закрытыми глазами. Даже Дима, и тот уснул. Вот, блин, вояки. Бери тепленькими.

Взяв бутылку с водой, я сделала несколько глотков и, взяв сигарету, вышла из машины. Под вечер заметно похолодало, я запахнула курточку и поежилась, глянув на затянувшееся небо. Нужно какие-то теплые вещи покупать. Что-то я не припомню, что там женщины зимой носят? Ладно, голову ломать не буду, все равно скоро узнаю, на сколько это все, что они одевают, теплое. Особенно эти не то колготки, не то гамаши. Или как их там? И вообще, как в них может быть тепло? Не, я такое носить не буду.