Седой достал бутылку водки.

— Может выпьем, пока понос закончится? Вера, ты как?

— Немножко.

— Я пока не буду, а то точно башку отрежу… Заткнись, сука! — я начал заводиться.

Быстро прошел к столу, взял десантный нож, зашел к нему сзади, опять приподнял юбку, схватил его за подбородок и приподнял вверх, а коленом нажал промеж лопаток, он замолчал.

— А теперь послушай меня сюда, тварь. Я тебя не знал, но ты меня тронул. Посмотри на нее, видишь эту девушку? Это моя сестра, запомни ее! Помни, сука, если с нее хоть один волос упадет или ты ее пальцем тронешь, я тебе глотку перережу, вот так от уха и до уха.

Я приставил нож к левому уху и повел к правому, захватывая гортань. Я чуть касался его тела, а в одном месте специально сделал неглубокий порез. Я чувствовал его страх, он задрожал.

— А теперь вопрос — ответ. Если не будешь отвечать, я тебя тут и сейчас прирежу, потом отрежу твою безмозглую башку и отправлю на ваш воровской сходняк, чтобы знали, что бывает с шавками, которые не нюхают, на кого гавкают. Ты понял меня? — я отпустил его и отошел. — Вопрос: зачем мы тебе нужны?

— Да пошла ты!

Я пошел к нему, опять задрал голову и приставил нож:

— Знаешь что, а мне вообще плевать, зачем я тебе нужна была. Тебя нет, и нет проблем. Поверь, мне не жалко твоей жизни, мне жалко этого пола. Единственное, о чем я буду сожалеть, так это о моей блузке, так как я ее залью твоей поганой кровью. Прощай, увидимся в аду.

— Только не здесь! — закричал один из бойцов.

Я прижал нож, надавил на него и быстро резанул по горлу, он закричал:

— Скажу! Скажу! Все-все!

— Говори, — я отпустил и отошел.

Он рассказал все, начиная с Лома и заканчивая Рябининым.

— Он вам еще нужен? — спросил я.

— Нет.

— Мне тоже нет. Налей водки.

— А с ним что делать? — спросил боец.

— Вывезите в лес и пристрелите, — сказал Седой, подмигнув.

— Понял. Эй, парни! — позвал он.

Сверху спустились трое парней.

— Этого в расход, — парни сначала испугались, а потом, увидев, что им моргают, подыграли.

— Ну я же вам все сказал! За что? Ты же обещала мне!

— Что я обещала, я выполнила. Я тебя не убила. А дальше — уже не мое дело.

— Пошли, — его подхватили и поставили на ноги, одев мешок на голову, увели.

Я посмотрел на Веру, она смотрела на все с округлившимися глазами. Взял стакан и долил до половины.

— Как это все мерзко, так человека унижать, — я залпом выпил, взял нож, зачерпнул из банки тушенку и закусил.

— Я думал, ты его сейчас прямо здесь… — сказал один из оставшихся бойцов.

— Я что, дура? Блузку жалко. Я его обратной стороной ножа. Действует всегда. Сначала прикладываешь лезвие, чтобы он почувствовал, а потом быстро переворачиваешь и ведешь. Человек цепляется за жизнь до последнего. Так что пока ты доведешь до половины, все сдаются. Я, кстати, Алина, а это моя сестра Вера. Старшая сестра.

— Очень приятно, Александр.

Вера отвела меня в сторону и тихо спросила:

— А где тут туалет?

— Пойдем, я тоже не прочь.

— А его что, убьют?

— Нет, отвезут подальше и высадят. Зачем его убивать, он сломался. Видишь, Вера, какой я жестокий.

— Нет, ты даже знаешь, чтобы он сделал с нами, и все равно тебе его жалко. А мне вот их совсем не жалко. После всего я бы таких тварей давила.

— А ты, оказывается, маньячка. — посмотрел я на нее.

— Есть, у кого учиться.

Я посмотрел в зеркало, повертелся и поправил одежду, потом приблизил лицо и подтер пальцем размазанную тушь. Увидев, что Вера красит губы, дождался и взял у нее помаду. Вера удивленно наблюдала за мной.

— Что?

— Да так, первый раз вижу, что ты приводишь себя в порядок. Сама, без подсказок.

— Не знаю, как-то машинально, — я несколько приподнял лифчик, потом расстегнул блузку, подтянул бретельки и, застегнувшись, взбил грудь, как это делает Вера. — Знаешь, чего не хватает? Колготок или чулок.

Я еще повертелся и расстегнул еще одну пуговицу на блузке. Еще позавчера я бы, наверное, ни за что бы не одел такую прозрачную блузку. А сейчас она мне нравилась, нравился ее белоснежный цвет и даже то, что ткань совсем не скрывает бюстгальтер, такой же белоснежный и весь в кружевах, меня это совсем не смущало, а наоборот, придавало какой-то эйфории. Я попробовал поправить прическу, но ничего не получилось. Я распустил волосы, залез в Верину сумку, свою я не взял, достал массажную расческу и причесал их. Затем опять порылся в сумке и нашел заколку с бабочкой. Собрал их сзади и, расчесав челку, спустил ее на глаза. Посмотрел еще раз, фыркнул и снова распустил волос.

— Так лучше.

— Ну, подруга, ты меня с каждым днем удивляешь. Это что сейчас было?

— Есть, у кого учиться, я повторяю все за тобой. А вот за мной лучше не повторять, а то поменяемся… — хотел сказать «телами», но какой смысл-то? — Ладно пошли, удивленная моя… Вот и мы, не потеряли? — спросил я. — А что смеемся без нас?

— Да вот Бес анекдот рассказал.

— Какой, может нам тоже расскажут? — не отставал я.

— Ну ты там главная героиня. А что юбку-то сразу не задрала? — они засмеялись.

— Сейчас у меня кто-то схватит… Стоял там, наблюдал, нет бы девушке помочь, а то дождался и вышел, и типо такой: «Ой, а что мне не оставила?» — Моя реплика тоже вызвала еще более бурный смех. — А вообще, девушкам сегодня наливают или нет?

Я посмотрел на Веру — она смотрела на меня с таким удивлением, как будто привидение увидела.

— А что мы пьем?

— А что у вас есть?

От всей моей возни в туалете перед зеркалом у меня заметно поднялось настроение. А может, я просто уже пьяный? Я ведь пол стакана водки выпил.

— А вино есть? — спросила Вера.

— Есть, но ты его не будешь.

— Почему?

— Потому что такие вина предлагать девушке стыдно.

— Три семерки, — сказал я Вере. — Бормотуха.

— А я ни разу не пробовала, — обиженно произнесла она.

— Ну, налейте, пусть попробует. — смеясь, произнес я. — А помните, раньше в девяностых, как мы его тут хлестали? Сначала спирт выпьем, а потом — в подвал за вином.

Тут были только мы с Верой и Седой с Бесом. Можно было говорить обо всем, вспоминая боевые будни, друзей, погибших. Вера все это время внимательно нас слушала. Я видел, что ей интересно. Она даже если не понимала что-то, то переспрашивала.

Часов в двенадцать я вдруг вспомнил:

— О, Верочка, пойдем со мной.

— Куда? Пойдем.

— Ключ от подвала где?

— Зачем в подвал? — испугалась Вера.

Все тут же тоже решили идти туда. Спустившись в подвал, зажгли свет. Осветилось огромное поле со столами, на которых лежало различное оружие, ящики с патронами, а там, вдали, виднелись мишени.

— Вер, есть желание?

У нее загорелись глаза.

— Да! Да! Да!

— Выбирай оружие.

Вера схватила автомат. За два часа она вдоволь настрелялась с различных видов оружия и даже начала попадать не просто в мишень, а в круг, в районе шестерки-пятерки. Я был счастлив, что Вере хорошо. После тира она светилась от счастья, вся на эмоциях.

В начале третьего я услышал, как в гараж заехала машина. Вошел Сокол.

— Во, уже пьяные! — он поздоровался с парнями за руки, Веру приобнял, а со мной — растерялся.

— А со мной что?

— Да вот думаю, как? — засмеялся он.

— Как и Веру, или я от неё чем-то отличаюсь?

Сокол посмотрел на меня и приобнял.

— Вот, а ты боялся, я не кусаюсь. Привыкай, Сокол.

Он посмотрел на парней. Они как-то странно переглянулись и, встав, вышли в гараж.

— Э, вы куда? Не понял, — мы с Верой переглянулись.

Через минуту на пороге появилась Марина. Она встала по стойке смирно и хотела представиться как положено. Но тут ее взгляд упал на нас с Верой.

— Девчонки!

— Маринка! — сказали мы в один голос и одновременно завизжали, я даже и не ожидал от себя таких эмоций.

— Девочки, дорогие мои! Как я рада вас видеть живыми и здоровыми.