– Чево тебе?

– Дозвонился!

– И чо?

– Авария! С пяти утра света в домах нет. Ремонтники говорят, что разрыв ищут!

– Долго искать-то будут?

– Я почем знаю!

– Ты трансформатор нашел?

– Нашел! Токо он не работает! – заржал парень.

– Я те дам «не работает»! Вчера еще фурычил!

– Пошутил я, Михалыч!

– То-то! Смотри у меня, Петька, чтоб к часу обед был!

– Справлюсь ли? – протяжно и ехидно застенал парень.

– Я, твою мать, щас к тебе спущусь и…

– Ладно, Михалыч, не горячись! Все пучком будет!

– Давай, работай! – прораб отвернулся от бытового вагончика и поднял мегафон. – Эй, Витя, ты что, мать-перемать, нормально класть не можешь?

– Михалыч, чо тебе? – сверху раздался удивленный голос.

– А ты ко мне спустись и посмотри! У тебя раствор по стене потек!

– Ах ты, незадача какая! – огорчился невидимый собеседник. – Санек, на леса скакни, посмотри, чо там…

– Я тебе и так скажу! – рявкнул прораб. – У тебя рядом с проемом на полметра выперло! Блямба аж до плиты! Монферран хренов! Небось дачку свою по-другому строишь, с пониманием? А ну, давай быстрее, пока не застыло! [Огюст Монферран (1786-1858) – архитектор, создатель Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге].

– Ща, Михалыч, исправим… – по стене заскрежетал мастерок.

«Та-ак, – Владислав сменил позу, чтобы не затекли ноги, и нахмурился. – Авария, говоришь? Очень вовремя… Причем авария, связанная с электричеством. А у Кролля – какая-то непонятная „радиостанция“, сиречь электронное оборудование. Но системы связи у службы охраны автономны, они от напряжения в сети не зависят. И телефонная линия работает. Что ж эти сволочи придумали? Чую, что неспроста авария. Часть плана… Но что им дает отключение? Доступ куда-то? Ерунда, из жилых домов оратора видно не будет. Ни из квартиры, ни с крыши… А если разряд? На миллион вольт, к примеру. Плюс силу тока ампер пятьдесят-сто. Заманчиво. Жахнуть можно где угодно на площади, накроет всех… Однако есть ряд условий. Асфальт уже высох, так что проводимости никакой. К тому же для подобного разряда нужен специальный кабель и источник тока. В городе ничего такого нет. Это промышленные варианты, пришлось бы тянуть отводной провод от силовых вышек. А они расположены далековато отсюда, километров пять… Подземные кабели несут максимум десять ампер и до семи тысяч вольт. Мощный конденсатор? С определенными допущениями представить можно, но мы опять упираемся в отсутствие надежного проводника…» Рокотов взглянул на небо.

«Дождика более не предвидится… Да и не такой Кролль дурак, чтобы ставить свой план в зависимость от погодных условий…» Биолог нацедил из термоса полчашки кофе и закурил, пряча сигарету в ладони.

Иосиф Серевич заговорщицки наклонился к уху главного редактора «Советской Беларуси» Павла Трегубовича.

– Ты мой факс получил?

Трегубович оторвался от созерцания жиденькой колонны демонстрантов, возглавляемой председателем белорусской «Ассоциации Молодых Политиков» Анатолием Голубко, и повернулся к коллеге.

– Л Йося! Здорово! Получил, а как же! Ну ты, я скажу, и выдал…

– Что, не понравилось? – мгновенно насупился Серевич.

– Наоборот! Классная идея!

Лицо редактора «Народной доли» разгладилось.

– Такой удар – это вещь! – Трегубович замахал руками. – Луке впору себе гроб заказывать. А бабы эти в прокуратуру будут заявы подавать?

– Мы пока не решили…

– Зря…

– Думаешь, стоит?

– Не просто «стоит», а обязательно сделать нужно.

– Бабы могут испугаться, – Серевич озабоченно закусил нижнюю губу.

– Надо их убедить, – главный в «Советской Беларуси» огляделся по сторонам.

Колонна «АМП» уже втянулась на площадь, за ней на небольшом расстоянии шли оппозиционеры из «Народного Фронта» со свернутыми до поры до времени плакатами. В середине толпы кто-то наяривал на аккордеоне и распевал антипрезидентские частушки Артура Выйского. Самого поэта видно не было.

Народнофронтовцы нестройно подпевали и передавали друг другу откупоренные бутылки портвейна «три семерки».

– Опять нажрутся, – брезгливо скривился Трегубович.

– Они уже бухие, – сказал Серевич. – Но это не наша головная боль. Пусть с ними Вячорка с Худыкой разбираются… Так что ты говорил о прокуратуре?

– Говорю, что убедить этих баб надо.

– А как?

– Проще всего – дать денег. Баксов по двести на рыло. И проконсультировать, как себя со следаками вести. Если они истерики начнут закатывать, то все нормально пройдет.

– Без прокуратуры, думаешь, не обойдемся?

– Нам фактура нужна, – редактор «Советской Беларуси» сплюнул себе под ноги. – В идеале – уголовные дела. Можно будет рассказать, как несчастных жертв диктатора уговаривали отказаться от претензий, угрожали, обещали расправиться с семьями. Европа это сха-вает… Но, в принципе, после сегодняшнего выступления этих теток дальнейшие их слова неважны.

– Почему? – не понял Серевич.

– Сам рассуди. То, что они орать будут, на пленку пойдет. И даже если они завтра от всего откажутся, мы всегда сможем заявить, что их запрессовали в ментовке. Вот и весь расклад… Ты название статьи придумал?

– «Белорусский Казанова»…

– Слабовато, если честно, – безапелляционно заявил Трегубович.

– Предложи свое, – пожал плечами Серевич.

– «Лука Мудищев».

Редактор «Народной доли» прыснул и по-бабьи закрыл рот рукой.

Трегубович покровительственно улыбнулся.

– Так-то вот, Йося.

Мимо стоящих на обочине дороги редакторов проследовала небольшая группа пожилых и плохо одетых женщин, гордо несущих картонные плакаты. Картонки были закреплены на древках, сильно напоминающих ручки от швабр. Криво написанные цветными маркерами буквы складывались в лозунги «Пенсионерам – достойную жизнь!», «Лукашенко – вон из Беларуси!», «Не отдадим родное Полесье кремлевским жидам!» и «Да здравствует Шамиль Басаев!». На лицах оппозиционерок застыло тоскливо-сосредоточенное выражение.

Вслед за ними две одышливые толстые бабищи волокли пятиметровый кумачовый транспарант.

Трегубович пригляделся, прочел фразу, написанную крупными белыми буквами, и удивленно вскинул брови.

– «Солдатские матери России против союза с диктатором!»… Кто этих-то сюда пригласил?

– А-а, – Серевич проводил взглядом задыхающихся потных толстух. – Они со Щекотихи-ным вместе приехали. Небось перед журналистами засветиться хотят. Юрик их поддерживает, так что наши не возражали. Пусть стоят…

– Главное, чтоб в первые ряды не лезли…

– Не полезут…

К редакторам подошел Потупчик.

– Всем привет! – председатель наблюдательного совета «Белорусской Правозащитной Конвенции» был немного навеселе. – Мои еще не проходили?

– Пока нет.

– Вячорку не видали?

– Он позже будет, – Серевич надорвал полиэтиленовую пленку на пачке «Данхилла». – К одиннадцати…

– Бабы с ним? – поинтересовался Потупчик, извлекая из кармана плоскую фляжку.

– С ним, – кивнул редактор «Народной доли». – Мы решили их раньше времени на площадь не выпускать. В машине посидят. А Виня их пока разогреет…

– Правильно, – согласился правозащитник и отхлебнул из фляжки.

Президент Беларуси навис над столом, сморщил нос и придвинул к себе гранки статьи. Пресс-секретарь Жучок безучастно посмотрел в окно.

– Что это за бред? – удивился Батька, дочитав последний абзац.

– Информационная полоса агентства «Славянский мир».

– Ничего не понимаю… Откуда они взяли, что я намерен ввести какие-то идентификационные карточки? И при чем тут сатанизм?

– Это продолжение их обзоров по поводу индивидуальных номеров налогоплательщика и банковских кредиток, – скучным голосом сказал Жучок.

– Поясните вкратце, в чем суть дела, – Президент бросил взгляд на часы.