Приликла взлетел повыше и заложил крутой вираж, стараясь избежать попадания стрелы. Данальта прикрыл его своим непроницаемым телом и принялся отращивать необходимое число конечностей, чтобы задержать ими агрессора. Но даже такому непревзойденному мастеру мимикрии требовалось хотя бы несколько секунд для того, чтобы изменить очертания тела. Паук был уже на полпути ко входу в медпункт, где Мэрчисон и Найдрад работали с ранеными, находившимися внутри переправленной сюда груды обломков, некогда бывших планером.

Не обратив никакого внимания на пациентов ДБДГ и КХЛИ, которых так и не успели переправить внутрь медпункта, паук направился прямо к медикам. Лук он держал наготове.

И вдруг совершенно неожиданно он повалился ничком на песок и застыл в неподвижности. Прессорный гравилуч пригвоздил его к песку, и теперь паук лежал, как бы накрытый тяжелым стеклянным блюдом.

– Мне очень жаль, – извинился Хэслэм, – но быстрота была важнее деликатности. Скажете мне, когда его отпустить.

Мэрчисон подбежала к пауку, остановилась у самой границы действия гравилуча, наклонилась, чтобы более внимательно осмотреть неудачливого агрессора. К ней наконец присоединился Данальта.

– Вы его чуть было не размозжили, лейтенант, – сообщила Мэрчисон через пару секунд. – Переломов конечностей не видно, но имеет место общее травматическое сдавление, асфиксия. Вероятно, он уже потерял сознание…

– Потерял, – подтвердил Приликла, – но не окончательно.

– Верно, – согласилась с ним Мэрчисон через пару мгновений. – Данальта, заберите у него лук и помогите перенести его на носилки, где его надо будет обездвижить. Найдрад, а вы помогите мне извлечь этих двоих из-под обломков.

Еще через несколько минут Данальта и Приликла возвратились к пауку, лежавшему без сознания внутри второго потерпевшего крушение планера Травма груди, полученная пауком из-за того, что в нее вонзился стержень крыла, была очень тяжелой, но при этом эмоциональное излучение не говорило о том, что раненый близок к смерти С помощью Приликлы, который, обладая совсем слабенькими лапками, был мало на что способен, Данальта извлек паука-пилота из-под обломков и, предварительно обездвижив его с помощью ремней, перенес на носилки. К этому времени все остальные пациенты уже находились внутри медпункта.

– Судя по действиям вашего героя-одиночки, – сообщил капитан, чье лицо к моменту возвращения медиков в коммуникационный центр медпункта уже появилось на экране, – стратегия атаки была задумана просто. Предположив, что к нам их не пускает невидимая стена, пауки решили совершить нападение с воздуха и надеялись на то, что им удастся отключить механизмы действия стены – вот только они не учли того факта, что на самом деле это не стена. В свете того, что они располагали далеко не полным объемом информации, план их заслуживает всяческих похвал…

– Наш герой возвращается в сознание, – прервала капитана Мэрчисон – Найдрад, держите его покрепче, чтобы я могла обследовать сканером его грудь.

Приликла подлетел поближе и постарался спроецировать в возвращавшееся сознание паука чувства спокойствия и утешения. Но паук был так напуган и ошарашен видом всего и всех, что его окружало, что излучал дикий, панический страх, характерный для существа, приготовившегося к самой страшной судьбе. В общем, достучаться до его сознания Приликла не сумел.

Он взглянул в окно на паучью орду за границей действия противометеоритного поля, поднял взгляд к небу, где пока еще парили планеры, и ощутил бьющие по нему волны ненависти.

Если эти чувства подпитывались чистой ксенофобией, то нечто такое, чем занимались медики, а вероятно, наоборот, нечто такое, чем они не занимались, вызывало коренное недопонимание, поскольку ненависть и отвращение, испытываемые пауками, непрерывно нарастали. Но как он сумел бы развеять недопонимание, возникшее в разгар сражения, когда мог только чувствовать, а сказать ему было положительно нечего?

«Война, – печально подумал Приликла, глядя сверху вниз на перепуганного пациента, – состоит в основном из героизма и ненависти, причем и то и другое глупо».

– За исключением планериста, грудь которого пронзена стержнем крыла, – комментировала свою работу Мэрчисон для записи, – у пауков, извлеченных из обломков двух планеров, имеются множественные переломы конечностей, но, судя по данным сканирования, поражения внутренних органов невелики. Это связано с тем, что тела пауков покрыты прочным, но гибким панцирем, который от ударов вдавливается, но не трескается. У троих пострадавших имеются травмы, которые для существ данного физиологического типа могут считаться серьезными, но не угрожающими жизни. Один из них, тот паук, который пытался захватить медпункт голыми руками, если здесь годится это слово, был придавлен к песку гравилучом и перенес асфиксию и второстепенную деформацию конечностей.

Его состояние улучшится за счет нанесения временного поддерживающего надреза груди и назначения постельного режима, поэтому, согласно правилам, его бы следовало оперировать последним. Однако пауки являются незнакомым для нас видом, и поэтому, с разрешения доктора Приликлы, я бы предложила воспользоваться четвертым пострадавшим в качестве наглядного пособия для последующей работы с его более тяжело раненными сородичами.

Она на миг прервала комментарии и вопросительно посмотрела на Приликлу.

– Психологическое состояние четвертого пострадавшего, судя по всему, создает большие трудности эмоционального порядка для доктора Приликлы. Пожалуй, интенсивность его эмоций может сказаться на работе доктора. Поэтому я предлагаю дать четвертому пострадавшему наркоз, прежде чем мы приступим…

– Вы полагаете, это безопасно? – вмешался Приликла.

– Полагаю, да, сэр, – ответила патофизиолог. – Мы знаем по опыту, что обмен веществ, строение головного мозга и связанных с ним нервных и сенсорных систем у инсектоидных существ имеют много общего. Поэтому и применяемые при их лечении обезболивающие и наркотизирующие препараты аналогичны. Наркотизирующий препарат пациенту номер четыре будет вводиться градуирование, с постоянным увеличением дозы. Картина воздействия препарата будет фиксироваться, чтобы затем использовать полученные показатели при работе с другими пациентами.

– Приступайте, друг Мэрчисон, – распорядился Приликла. – И спасибо вам.

Постепенно сила эмоционального излучения от близкого источника, каковым являлся паук номер четыре, пошла на убыль и превратилась в едва заметный фон, типичный для сознания, которое долее не способно на разумные реакции. Как ни странно, уменьшилась и интенсивность эмоционального излучения, исходящего от троих остальных пациентов-пауков.

Причину этого разъяснил капитан Флетчер, голос которого зазвучал с экрана коммуникатора.

– Солнце садится, паучьи силы наземного развертывания отступают к кораблям, – сообщил он, и Приликла почувствовал, что капитан ощущает радость и облегчение. – Планеры также ретируются. Можно считать, что пока с нападением покончено. Мы будем внимательно следить за всеми ночными маневрами, а противометеоритное поле отключим в целях экономии энергии.

– А потом, – пробурчала Найдрад, сердито поводя шерстью, – он захочет, чтобы мы оперировали при свечах.

– Паук номер четыре успешно наркотизирован, – не обращая внимания на ворчание кельгианки, продолжала Мэрчисон. – На мой взгляд, нет серьезных противопоказаний к введению обезболивающего средства. Не улавливаете ли вы в эмоциональном излучении чего-либо противоречащего моему предположению, сэр?

– Не улавливаю, друг Мэрчисон, – ответил Приликла. – А теперь давайте займемся пациентом, состояние которого внушает самые серьезные опасения. Друг Найдрад, готов ли паук номер один?

– Готов, если можно так выразиться, – ответила Старшая сестра, недовольно вздыбив шерсть. – Я его иммобилизировала с той стороны, где травм нет, а больше ничего с ним не делала. Курс плотницкого дела не входил в программу моего обучения.