Через несколько минут дым немного рассеялся, и стало видно, что небольшой пожар уже гаснет. Догорали и фальшфейеры, но они успели сделать свое дело.

– Ветер с моря несет дым в глубь острова, – сказал капитан. – Пауки отступают и возвращаются к кораблям. Насколько мы можем судить, пострадавших нет.

– Картина эмоционального излучения подтверждает ваше предположение, – заверил его Приликла. – Но пауки очень напуганы, и их неприязнь к нам еще сильнее возросла.

– Сэр, – сообщил лейтенант Хэслэм до того, как капитан успел ответить, – на кораблях, стоящих у противоположного берега, видимо, заметили дым. Выпущен планер. Сейчас он находится над самой высокой точкой острова и направляется сюда – наверное, его пилот желает выяснить, что здесь происходит. Думаю, этот бой мы выиграли.

– Вот-вот – бой, не войну, – проворчал капитан. – Если мы выиграем войну, это будет означать, что мы проиграли, потому что выигрыш в этой войне заключается в том, чтобы прекратить ее, пока никто не пострадал. Так что – я открыт для предложений.

До конца дня не произошло ничего особенного. Медики уходили перекусить, навещали пациентов, Приликла проспал несколько часов. Все остальное время все наблюдали за тем, что выделывал парящий в небе планер. Наблюдать за ним было очень интересно, поскольку он что-то сообщал тем, кто находился на кораблях у противоположного берега острова, а также и тем, кто был на борту кораблей в непосредственной близости от медпункта.

Ближе к основанию крыла выдвинулась круглая пластина и начала вращаться во встречных потоках воздуха, будучи закреплена на двух диаметрально противоположных осях. Одна сторона пластины была ярко-желтой, а вторая такого же коричневато-зеленого цвета, как весь планер. Пилот легко мог дотянуться до вращающегося диска и одной лапой управлял его вращением. В итоге диск поворачивался к тем, кто на него смотрел, то желтой, то темной стороной.

– Гениально, – с неподдельным восхищением проговорил капитан. – Он пользуется визуальным эквивалентом древней земной азбуки Морзе. Пусть у пауков нет радиосвязи, но они могут общаться на небольших и средних расстояниях. Вращающийся диск не оказывает никакого отрицательного воздействия на летные характеристики планера, и любые нужные сведения пилот может передать хотя и медленно, но при необходимости сообщение может длиться ровно столько, сколько планер остается в воздухе. Судя по паузам в передаче сообщений, которые длятся до пятнадцати минут, я бы заключил, что на кораблях, куда подает сигналы планерист, имеются аналогичные устройства, и пауки переговариваются насчет нас.

– Сэр, – сказал Хэслэм, – он не возвращается к своему кораблю. Почему он продолжает набирать высоту? На мой взгляд, было бы гораздо логичнее снизиться и рассмотреть нас получше, тогда сообщения пилота были бы более информативными.

Капитану ответить было нечего, поэтому он воспользовался преимуществом старшего по званию и промолчал.

Всех пациентов на носилках вывезли под закатное солнце, на берег, но так же, как в палате для выздоравливающих, похожие на друулов пациенты-земляне были отделены от троланнцев переносными ширмами. По берегу ходило несколько пауков, но они держались близко к кораблям. Если и планировалось новое нападение, то оно явно не должно было начаться немедленно. В целях экономии энергии противометеоритное поле отключили, что дало возможность пациентам подышать свежим морским воздухом. Пациенты, полеживая на носилках, тоже разговаривали о парящем над их головами планере.

Планер оставался в небе и ближе к вечеру, когда пациентов перевезли в помещение. Солнце клонилось к вершине холма. И даже тогда, когда на берегу сгустились сумерки, планер продолжал набирать высоту, но все еще был виден, подсвеченный лучами закатного солнца.

Через некоторое время планер начал описывать широкие круги и совершать подлинные чудеса воздушной акробатики.

– Доктор, – сказал капитан, – я начинаю волноваться за этого летуна. Он сейчас парит на высоте около пятисот метров, а там наверняка холодновато. Последняя атака его собратьев окончилась не настолько весело, чтобы у него могло быть такое уж приподнятое настроение и чтобы он вот так красовался перед нами. Конечно, он, быть может, совершает некий своеобразный ритуал, посвященный заходу солнца, который пауки, или только пауки-планеристы, считают очень важным.

Но почему-то мне так не кажется.

– А что вам кажется, друг Флетчер? – полюбопытствовал Приликла.

– Планер сейчас слишком высоко для того, чтобы снизу кто-то мог видеть его сигнальный диск без телескопа, – ответил капитан. – А мне что-то не верится, чтобы пауки, панически боящиеся огня, были способны к термическому изготовлению стекла и отливке линз. Предполагаю, что эта воздушная акробатика – еще одна разновидность сигнализации. – Он немного помедлил, ожидая возражения, но возражений не последовало. – Лексикон таких сообщений вынужденно ограничен, поскольку различных движений в воздухе планер способен совершить немного. Следовательно, его сообщение носит самый лаконичный характер, состоит из коротких фраз, гораздо более простых, чем те, которые можно передать визуальным вариантом азбуки Морзе. И тем не менее этот планерист явно пытается описать события, которые для него и его сородичей носят уникальный характер. Но летает он на такой высоте, что его сообщение могут прочитать на гораздо большем расстоянии.

– Существует ли подтверждение вашей теории, друг Флетчер? – спросил Приликла, чувствуя, что ответ уже известен даже ему самому. – Есть ли еще корабли, с которых заметен этот гипотетический сигнал?

– Боюсь, что так, доктор, – ответил капитан. – Наш радар дает не слишком точные сведения, поскольку и планеры, и корабли пауков изготовлены из органических материалов, а не из металла. Тем не менее, по показаниям радара, замечена флотилия из шести парусников, пять из которых изменили курс и направились в нашу сторону через час после того, как планер появился в зоне их видимости. Последний из шести кораблей направился в противоположную сторону, навстречу еще одной флотилии, которая пока слишком далеко для того, чтобы можно было определить, сколько в ней кораблей. Я так думаю, что завтра на рассвете с шестого корабля стартует планер, чтобы передать сигнал этим кораблям.

Очень скоро все пауки, бороздящие на своих судах близлежащие воды, будут знать о нас. А многие из них наверняка что-нибудь по этому поводу предпримут.

– Но что они предпримут, друг Флетчер? – спросил Приликла. Он вдруг так разволновался, что его собственная тревога заглушила тревогу капитана. – Мы не совершили по отношению к ним никаких враждебных действий, мы не сделали ничего плохого, а когда они напали на нас, мы сделали все, что только было в наших силах, для того, чтобы не причинить им вреда. Если бы они только остановились и подумали обо всем, что мы делали, а самое главное, о том, чего мы не делали, хотя могли, то эту проблему можно было разрешить за счет…

– Мы не сделали ничего дурного – на наш взгляд, – прервал его Флетчер. – Но не забывайте о том, что они принадлежат к виду, стоящему на ранней ступени развития. Они могут рассматривать наше бездействие как признак слабости или неспособности причинить им вред. А может быть, они ненавидят нас только за то, что мы здесь находимся.

– Вот если бы удалось найти способ поговорить с ними… – задумчиво проговорил Приликла. – Если бы мы смогли дать им понять, что нам тоже не хочется здесь находиться, это могло бы помочь.

Флетчер покачал головой.

– Патофизиолог Мэрчисон обменивалась с пауком, которого сочла капитаном корабля, отдельными словами – существительными, личными именами, некоторыми названиями, но этого недостаточно для того, чтобы запустить программу для переводческого компьютера. И даже если мы смогли бы с ними поговорить, это вовсе не значит, что они нам поверят.

Ничего не могу с собой поделать – все время приходят на память те дни, когда на Земле царствовала ксенофобия, – вздохнул он. – Как мы тогда боялись вторжения инопланетян. Разве тогда кому-нибудь приходила в голову мысль о каких-то там переговорах? Нет, тогда мы были готовы только к тому, чтобы собрать побольше оружия и задать хорошенько всяким инопланетянам. Чем, собственно, и занимаются местные жители.