Судя по всему, они не вызвали у него особого интереса, и оно снова удалилось в траву.
– Это, наверное, мама или папа, – заключила Мэрчисон. – Но как вы заметили, даже взрослые особи этого вида миролюбивы и не пугливы, не проявляют никаких агрессивных наклонностей и лишены каких-либо естественных средств нападения. До сих пор мы не встретили никаких хищников или падальщиков. Приликле бы тут очень понравилось. Вы не заметили птиц?
Мэрчисон опустилась на одно колено и прикрыла глаза ладонями, чтобы лучше рассмотреть дно пруда. Через несколько минут она выпрямилась и встала.
– Ни одной не видел, – ответил Данальта. – Но на незнакомой планете резонно сталкиваться с любыми странностями. Вы готовы идти дальше?
Подъем стал более крутым. Через несколько минут путешественники поравнялись с родником, из которого вытекал ручей. Трещина в земле была окружена плоскими камнями.
Стволы и ветви деревьев, боровшихся за место между камнями, были кривыми. Здесь было намного меньше цветов, и соответственно меньше насекомых. И все же здесь было очень красиво. Красота пейзажа действовала успокаивающе – тем более потому, что дул ветер с моря и, пробираясь сквозь более редкую растительность, приятно холодил щеки. Мэрчисон с наслаждением вдохнула прохладный воздух и выдохнула, издав нечто среднее между смехом и вздохом облегчения.
Данальта, которому свежий воздух никаких радостей не доставлял, равно как ароматы и красота окрестностей, снова изобразил указующий перст и нетерпеливо проговорил:
– Мы всего в пятидесяти метрах от самой высокой точки острова.
Округлая вершина холма была покрыта одиноко растущими деревьями, которые, однако, мешали окинуть взглядом остров. Сквозь прорехи в листве Мэрчисон смогла разглядеть синеву океана, пляж и некоторые из белых построек медпункта. Неожиданно послышавшееся шуршание заставило ее оглянуться и посмотреть на Данальту.
Бывший пляжный мяч как бы сдулся, стал плоским и расползся по земле подобно разноцветному, желто-красно-синему блину. Вдруг блин свернулся и превратился в подобие длинной гусеницы, выпустил множество ножек, после чего направился к ближайшему дереву. На глазах у Мэрчисон «гусеница» обвила ствол и начала быстро взбираться по нему.
– Сверху обзор будет намного лучше, – объявила гусеница, она же Данальта.
Мэрчисон рассмеялась и подошла к дереву. Мысленно она наделяла себя самыми нелицеприятными определениями: если бы она упала с этого дерева и покалечилась, вряд ли бы ей удалось остаться в живых. Но сейчас она чувствовала себя, словно маленькая девочка, а в детстве она замечательно лазала по деревьям. Светило солнце, все вокруг было так прекрасно, что просто не хотелось думать о какой бы то ни было осторожности.
– Земляне-ДБДГ тоже умеют лазать по деревьям, – заявила она. – Наши доисторические предки только этим и занимались.
За несколько минут она добралась почти до самой верхушки дерева. Дальше взбираться было опасно. Одной рукой она обхватила ствол, а более или менее надежную на вид ветку обхватила коленями. Данальта, которому его нынешнее обличье позволяло распределить вес тела более равномерно, разместился на более тонких ветках на несколько метров выше над головой патофизиолога. Отсюда открывался прекрасный вид на остров и его окрестности.
Во все стороны простирался темно-зеленый неровный ковер листвы, были видны его рваные края в тех местах, где деревья подступали к побережью. Медпункт отсюда казался кучкой белых кубиков, окруженных длинными вечерними тенями. Океан был пуст. Только на горизонте голубели округлые возвышенности – судя по всему, это были вершины гор большого, прячущегося за горизонтом острова. Данальта отрастил конечность подлиннее и указал в сторону далеких гор.
– Посмотрите, – сказал он, – я вижу птицу. А вы?
Мэрчисон изо всех сил всмотрелась в ту сторону, куда указывал мимикрист. Ей показалось, что она разглядела крошечную точку с неровными краями чуть выше линии горизонта, но такая мелочь ей запросто могла померещиться.
– Не уверена… – начала она, но тут же умолкла, в изумлении уставившись на толстый цилиндрический орган, который начал формироваться на голове у Данальты. – А что это вы делаете?
– Довожу до максимума остроту зрения, – сообщил мимикрист. – Устанавливаю хрусталик на наибольшем фокусном расстоянии от сетчатки и произвожу точную подстройку. В связи с тем, что устройство, предназначенное для наблюдения, состоит из органических материалов, а его опора заметно движется из-за ветра, резонно ожидать некоторых искажений, но я уверен в том, что получу вполне сносное изображение…
– Вы хотите сказать, что изображаете телескоп? – прервала его объяснения Мэрчисон. – Данальта, вы никогда не перестанете изумлять меня.
– Определенно, это какая-то птица, – сообщил Данальта, явно довольный комплиментом. – Маленькая, с широкими узкими крыльями и хвостом треугольной формы с неровными краями. Точные ее размеры на таком расстоянии определить трудно. Похоже, она коричневого или серого цвета, перья тусклые. У нее короткая толстая шея, но никаких деталей головы я рассмотреть не могу. Лапки она, судя по всему, подогнула на время полета. Крылья не шевелятся, так что скорее всего птица парит в потоках воздуха. Она близко к горизонту, но за него не удаляется.
– На моей родной планете нет птиц, – продолжал Данальта, – но я изучал некоторые их виды с точки зрения возможностей мимикрии. Пока внешний облик и поведение этой птицы позволяют предположить, что она напоминает грифа, обитающего на вашей родной планете. При таком расстоянии все остальное может носить только характер догадок.
– Давайте вернемся в медпункт, – негромко предложила Мэрчисон. – Хотелось бы оказаться там до захода солнца.
«Данальта обнаружил первую птицу на этой планете, – думала она, спускаясь с дерева, – и эта птица оказалась, судя по всему, эквивалентом земного падальщика со всеми вытекающими последствиями». Глупо было так расстраиваться из-за того, что казавшийся таким совершенным мир продемонстрировал первые признаки несовершенства, и все же Мэрчисон расстроилась.
Глава 14
Капитан Флетчер и лейтенант Доддс проявляли величайшую осторожность, что с радостью отмечал Приликла, но при этом демонстрировали ловкость на грани искусства.
На этот раз они воспользовались катером, которым обычно пользовались для эвакуации жертв космических катастроф, состояние которых было не слишком тяжелым и для транспортировки которых не были нужны носилки. В данный момент катер употребили для того, чтобы разместить ряд особым образом защищенных приборов на безопасном расстоянии от места проведения исследования. Все анализаторы были дублированы, причем некоторые из них – неоднократно, на тот случай, если бы какой-то из них, исследуя особо чувствительный участок, погиб при исполнении служебных обязанностей, как погибли датчики «Террагара».
Уже не в первый раз капитан напомнил всем участникам исследования, что аппаратурой и катером, хотя они и дороги, пожертвовать можно, но никак не теми, кто управлял катером и аппаратурой. Именно поэтому все были облачены в тяжелые, прочные скафандры с автономными источниками питания.
«Ргабвар» держался на расстоянии и оставался на связи.
Катер завис в нескольких метрах от участка обшивки чужого звездолета, содержащей повреждения. Затем катер свободно подсоединили к обшивке с помощью магнитной подушки, подвешенной на токонепроводящем тросе.
– Сэр, – проговорил лейтенант, когда они покидали катер, – доктор Приликла утверждает, что этот поврежденный участок обшивки, который он именует поверхностным ранением, судя по всему, потерял чувствительность, и потому мы спокойно можем именно там проникнуть внутрь корабля. Но не стоит ли нам проверить, не повреждены ли на данный момент и другие участки обшивки за счет утечки энергии или Других огрехов в системе датчиков? Я предлагаю провести несколько отдельных проб. Очень может быть, что этот металлический каркас уже мертв, и все наши предосторожности – пустая трата времени.