– Мы будем сегодня вечером изучать сартанские руны, дедушка? – нетерпеливо спросил Бэйн. – Я еще несколько выучил. И я могу заставить их работать. Я покажу тебе…

– Нет, дитя мое. – Ксар убрал руку с головы ребенка, высвободился из его крепких объятий. – Я устал. И я должен кое-что изучить прежде, чем отправлюсь на Абаррах. Пойди побегай, поиграй.

Мальчик был подавлен. Однако он молчал, усвоив, что с Ксаром спорить не только бесполезно, но и опасно. Всю жизнь он будет помнить, как, пытаясь настоять на своем, он бешено топал ногами по полу, задыхаясь от злости. С другими взрослыми эта уловка всегда проходила. Но не с владыкой Нексуса.

Наказание было быстрым и суровым.

До этого Бэйн никого из взрослых не уважал. Но с той поры он стал уважать Ксара. Он боялся его. И случилось так, что он полюбил Ксара со всей страстью и пылкостью своей натуры, что досталась ему от матери, но была испорчена его злобным отцом.

Ксар ушел в свою библиотеку. Туда Бэйну не разрешалось заходить. Мальчик вернулся в свою комнату и снова стал рисовать сартанские рунные структуры, которые он после утомительных и тяжелых трудов сумел-таки воспроизвести и заставить работать. Вдруг он замер. Ему пришла в голову мысль.

Он обдумал ее, чтобы увериться в том, что он нигде не сделал ошибки, – он был практичным ребенком и хорошо усвоил уроки повелителя о том, что каждое предприятие должно выполняться осторожно и предусмотрительно.

План казался безупречным. Если его поймают, то он всегда сможет захныкать, или разрыдаться, или пустить в ход свое обаяние и освободиться. Такое не прошло бы с тем, кого Бэйн называл своим дедушкой, но с другими взрослыми это всегда срабатывало.

С Эпло тоже.

Бэйн схватил темный плащ, набросил его на плечи и выскользнул из дома владыки, растаяв в сумерках Нексуса.

Эпло в тревоге покинул дом своего повелителя и пошел куда глаза глядят. Он шел по пересекающимся лесным тропинкам, – их было несколько, и они вели к различным частям Нексуса. Сейчас он почти целиком ушел в размышления о разговоре со своим повелителем, пытаясь найти в нем хоть какую-то надежду на то, что Ксар прислушался к его предостережениям и будет со змеями держать ухо востро.

Но особой надежды на это не было. Эпло не мог винить своего повелителя. Ведь и самого Эпло змеи обольстили униженным своим поведением и подобострастием. Они явно обманули и владыку Нексуса. Но Эпло должен был каким-то образом убедить своего повелителя в том, что настоящую угрозу представляют не сартаны, а змеи.

Размышляя над этим тревожным вопросом, Эпло высматривал хоть какой-то след змеев, смутно надеясь на то, что ему удастся захватить какую-нибудь из этих тварей врасплох и заставить раскрыть Ксару свои истинные цели. Но лжепатринов Эпло больше не попадалось. Может, оно и к лучшему, мрачно признался он сам себе. Эти твари коварны и очень умны. Маловероятно, чтобы кто-нибудь из них позволил себя к чему-либо принудить.

Эпло шел и размышлял. Он уже вышел из леса и шел через луга к городу.

Теперь, когда Эпло повидал сартанские города, он мог сказать, что и Нексус построили они.

Город – хрустальная спираль с башенками и колоннами, уравновешенная центральным куполом из мраморных арок. Центральный виток охватывали еще четыре, высотой такие же, как первый. Уровнем ниже располагались еще восемь гигантских витков. Здесь, на ступенях, были выстроены дома и магазины, школы и библиотеки – все, что сартаны считали необходимым для цивилизованной жизни.

Эпло видел такой же город на Приане. Еще один очень похожий – на Челестре. Рассматривая его издали глазами того, кто уже видел их собратьев и может заметить смущающее сходство, Эпло подумал, что понимает, почему его владыка решил жить вне мраморных стен.

– Это просто другая тюрьма, сын мой, – говорил ему Ксар. – Она не такая, как Лабиринт, и в чем-то более опасная. Здесь, в этом сумеречном мире, мы, как надеялись сартаны, станем податливыми, как воздух, превратимся в серые тени. Они рассчитывали, что мы падем жертвой роскоши и легкой жизни. Что наш острый клинок заржавеет в их драгоценных ножнах.

– Тогда наш народ не должен жить в этом городе, – сказал Эпло. – .Нам надо уйти из этих домов и жить в лесу! – Он был тогда молод и полон гнева.

Ксар пожал плечами.

– И позволить всем этим прекрасным зданиям пропадать впустую? Нет. Сартаны недооценили нас, считая, что мы так легко поддадимся соблазну. Мы повернем оружие сартанов против них же. В этом мире, созданном ими, наш народ отдохнет от того страшного испытания, которому они нас подвергли. Мы станем сильнее, чем когда-либо, и подготовимся к бою.

Несколько сот патринов, спасшихся из Лабиринта, жили в городе, приспособив его к своим нуждам. Многим было поначалу трудно чувствовать себя уютно в четырех стенах, поскольку вышли они из мира простого и жестокого. Но патрины были народом практичным, стойким и умели легко приспосабливаться к новым условиям. Магическая сила, которая раньше тратилась на выживание, теперь обращалась на более созидательные цели: военное искусство, управление более слабым разумом, заготовление припасов и снаряжения, необходимого для ведения войны в мирах, сильно отличающихся от этого.

Эпло вошел в город. Он брел по улицам, жемчужно мерцавшим в полумраке. Раньше, проходя улицами Нексуса, он испытывал гордость и яростное торжество. Патрины – не сартаны. Патрины не толпятся на углах, беседуя о возвышенных идеалах, или сравнивая философские теории, или получая удовольствие от приятного общества. Беспощадные и суровые, непреклонные и решительные, занятые важными заботами, до которых другим не было дела, молчаливые патрины быстро шли по улицам, иногда приветствуя друг друга кивком головы.

И все же жило в них какое-то чувство единства, семейной близости. Они во всем и полностью доверяли друг другу.

Или, по крайней мере, так было раньше. Сейчас он беспокойно озирался по сторонам и шел по улицам с опаской. Он поймал себя на том, что подозрительно рассматривает каждого знакомого патрина. Он видел змеев в обличье гигантских пресмыкающихся Ариануса. Он видел их в обличье патринов. Для него было очевидно, что эти твари могут принимать любой облик.

Знакомые ему патрины стали замечать странное поведение Эпло. Они бросали на него мрачные, озадаченные взгляды, которые становились недружелюбными, как только подозрительный взгляд Эпло становился неприлично пристальным.

Эпло показалось, что в Нексусе уж слишком много незнакомцев, больше, чем он мог припомнить. Он не узнавал половины лиц. А те, которых он вроде бы знал, казались ему какими-то другими, изменившимися.

Кожа Эпло начала слабо светиться, руны зудели и жгли его. Он украдкой рассматривал каждого проходящего мимо него, растирая руку. Собака, что весело бежала впереди, заметила перемену в поведении хозяина и сразу же насторожилась.

Мимо проходила пожилая женщина в одежде с длинными, струящимися рукавами, скрывавшими ее кисти и запястья. Эпло показалось, что она прошла слишком близко от него.

– Что вы делаете? – Он грубо схватил ее за руку и отвернул ткань, чтобы посмотреть на ее руны.

– Нет, это что вы делаете! – гневно посмотрела на него женщина и вырвалась из его хватки отработанным легким поворотом запястья. – Что с вами?

Прочие патрины забыли про свои дела и немедленно объединились против возможной угрозы.

Эпло почувствовал себя дураком. Женщина действительно оказалась патринкой.

– Простите, – сказал он, поднимая руки раскрытыми ладонями вперед в знак добрых намерений, в знак того, что он не собирался использовать магию. – Тихо, псина. Я… я подумал… может быть…

Он не мог объяснить им, о чем он подумал, чего боялся. Они поверили бы ему не больше, чем Ксар.

– Это лабиринтная болезнь, – сказала другая женщина, постарше, одетая в платье простых, практичных тонов. – Я позабочусь о нем.

Остальные закивали. Похоже, она была права. Им часто приходилось видеть такое поведение, в особенности у тех, кто недавно вышел из Лабиринта. Жертву охватывал безумный ужас, человек бежал по улицам, воображая, что снова вернулся в это страшное место.