– Ускользнуть удалось немногим, – рассказывал он мне потом. – Но и тех мы поймали позже. Ведь из регистрационных книг Уоллиса мы знали о них все, так что нам не составляло труда узнать, куда они могли скрыться. Никто из них не был суперменом. Все они были либо хлюпиками, поставленными Уоллисом выполнять работу клерков, либо воинами, тупоголовыми, суеверными и жестокими. Уоллис никогда не старался дать своим людям разностороннее образование. Он развивал в каждом только то, что хотел взять от него. Ведь если человек образован, он начинает думать, начинает задавать лишние вопросы.

Следовательно, те, кто успел бежать от нас, не были высокоморальными людьми, и единственное, о чем они думали, это о спасении собственной шкуры. Я не думаю, что такие люди без денег, без образования смогут жить спокойно в любой эпохе цивилизованного мира. Нет, единственное, где они могли отсидеться, – так это среди диких племен. Там они смогут стать знахарями, прорицателями.

Во всяком случае, они кончат жизнь полезными членами общества.

– Так было покончено с Ээрией, – бархатистым голосом сытой тигрицы сказала Леонса.

– Да, в военном смысле, – быстро вступил ее муж. – Но работы предстояло много. Нам нужно было превратить всех пеонов Ээрии в свободных граждан. Фаза Два характеризуется тем, что мы уничтожили рабство. И наши агенты тоже стали самими собою, а не воинами. Они могли свободно посещать прошлое, но только для исследований и поиска новых членов нашего братства. И если для операций требовались деньги, мы добывали их посредством справедливого обмена ценностями.

Леонса ласково погладила его по щеке.

– Джек родился в сентиментальную эру, – промурлыкала она.

Я нахмурился, желая понять все до конца,

– Подождите, – сказал я, – но перед вами стояла еще одна важная проблема – проблема пленников. Что вы сделали с ними!

Воспоминание об этом заставило Хэйвига нахмурить лоб.

– Да, трудно было найти правильное решение, – сказал он.

– Мы не могли освободить их. Не могли и расстрелять. А также не могла вечно держать их в заточении в секретной тюрьме.

Леонса поморщилась:

– Уж, лучше тогда быть расстрелянными.

– Так вот, – продолжил Хэйвиг. – Вы помните, я рассказывал о психопрепаратах, изобретенных в эру Маури? Мой друг Карело Кеадзиму боялся их. Человек, находящийся под действием такого наркотика, подвержен стойкому внушению. Он верит всему, что ему скажут. Абсолютно. Это становится частью его существа, его убеждением. Собственный мозг изобретет для него фальшивые обоснования для этого. Вы понимаете, что все это значит? Полнейшее промывание мозгов! Настолько полное, что жертва даже не будет подозревать, что когда-то у нее в голове было что-то другое.

Я присвистнул.

– Боже, неужели ты привлек на свою сторону всех этих мясников?

Хэйвига передернуло:

– Нет. Я никогда бы не смог работать с бандой зомби. Ведь мне пришлось бы стереть из их памяти всю прошлую их жизнь и… нет, это непрактично. Кеадзиму устроил несколько моих парней в шкоды обучения психотехнологии, но все равно работа была слишком большая.

Он перевел дыхание, как бы собираясь с силами.

– Нет, мы просто уничтожили в наших пленниках веру в путешествия во времени. Им было сказано, что у них было помешательство, дьявольское наваждение – словом, то, что соответствовало времени. Теперь все кончено, они здоровы, но никогда не должны позволять себе даже думать об этом я должны вернуться к нормальной жизни.

Я улыбнулся.

– Ну что ж, надо призвать, что идея неплоха. Мне самому нередко приходится лгать пациентам.

– Но у нас было два исключения, док, – сказала Леонса.

– Иди за мной, – сказал психотерапевт. Голос его был мягким. Одурманенный наркотиком, Калеб Уоллис ухватился за его руку. Они ушли, а Хэйвиг остался в томительном ожидании. Время текло очень медленно, но наконец психотехник сказал ему, что можно войти.

Пожалуй, самым удивительным для Хэйвига было то, что Уоллис прекрасно выглядел. Он величественно сидел за столом в своем кабинете, где были уже уничтожены следы сражения и пятна крови.

– Привет! – воскликнул он. – Добрый день, мой мальчик, добрый день! Садись. Нет, сначала налей нам. Ты знаешь, что я люблю.

Хэйвиг повиновался. Маленькие глазки внимательно следили за ним.

– Значит, ты вернулся с трудного задания? Тебя долго не было. Ты постарел. Я уверен, что ты прекрасно справился. Я еще не читал твоего отчета, но вот-вот соберусь. А пока давай выпьем. – Он поднял стакан. – За наше здоровье.

Хэйвиг заставил себя сделать глоток и опустился в кресло.

– Ты, несомненно, слышал, что я немного приболел, – продолжал Уоллис. – Что-то вроде мозговой лихорадки. Сейчас уже все позади, и я решил, что мы должны сосредоточить все усилия на том, чтобы увеличивать наше могущество в нормальном времени. Что ты думаешь об этом?

– Мне это кажется мудрым решением, – прошептал Хэйвиг.

– Мое решение вызвано тем, что мы потеряли много людей, пока тебя не было. Сплошное невезение. Ты слышал? Остин Колдуэлл. И Вацлав Красицкий… Эй, ты побледнел. Тебе плохо?

– Да, сир. Просто устал… Я провел столько лет в прошлом…

Это Леонса нашла Красицкого, прикованного цепью, вытащила свой пистолет, сказала: «Ксения» и пристрелила его. Хэйвиг даже не испытал никакого сожаления по этому поводу.

– Я скоро приду в себя, сир.

– Прекрасно, прекрасно. Нам нужны такие люди, как ты. – Уоллис потер лоб и снова заговорил пронзительным голосом, в котором явственно слышалось недоумение: – Здесь так много людей. А все старые ушла. Куда? Я не знаю. Я смотрю с балкона и вижу только, незнакомых. Я знаю, что должен увидеть кого-то, кого зовут Хуан, Ганс… других… Но я не вижу их. Может, они мне приснились, когда я болел?

Он поежился, словно зимний ветер проник в этот кабинет, наполненный тропическим теплом.

– Теперь я очень часто чувствую себя одиноким, совсем одиноким в пространстве и времени…

Хэйвиг изобразил участие.

– Все, в чем вы нуждаетесь сейчас, сир, это в хорошем отдыхе. Вам нужно хорошенько отдохнуть. Могу предложить интересные места.

– Да, я думаю, ты прав. Я возьму отпуск… – Уоллис сделал глоток из стакана и взял сигару.

– После возвращения, сир, вам не следует так много работать. Главное сделано, все налажено и течет до намеченному руслу.

– Знаю, знаю…

– Теперь нам уже ненужно ваше постоянное руководства. У нас много компетентных людей, знающих, что и как делать. Теперь нам в основном нужен ваш гений предвидения, ваш стратегический дар, который позволяет определить фундаментальные направления.

Уоллис явно был доволен, хотя и пытался скрыть это. Он раскурил сигару.

– Я говорил об этом с офицерами, – продолжал Хэйвиг. – Они сказали, что уже обсуждали это с вами. Сир, позвольте мне добавить кое-что к их просьбе. Мы считаем, что для вас нужно составить расписание для посещения будущего в разные моменты времени, где вы сможете посмотреть своими глазами, как идут дела, и дать соответствующие указания. Однако расписание будет составлено так, чтобы истратить как можно меньше вашей жизни. Она нужна для осуществления больших проектов.

– Да. Я и сам уже думал об этом, – закивал Уоллис. – Сначала, как ты сказал, хороший отдых, чтобы привести в порядок свои мысли и избавиться от головокружения. Затем… затем путешествие в будущее, выдача указаний, оценка перспектив… да, да, да…

– Великолепно! – воскликнул я. – Такая месть.

– Это была не месть, – сказал Хэйвиг, поджав губы.

– И как же он выглядел, вернувшись из путешествия?

– Меня тогда не было. Люди, которые сопровождали его, рассказывали мне, что представление удалось как нельзя лучше. Уоллис посетил настоящие потемкинские деревни – жизнь в них была организована, сделана именно такой, какой он ее хотел видеть. А затем его перенесли в прошлое, в уютное местечко, которым был бы доволен сам Потемкин, известный сибарит, и там устроили ему настоящую оргию, чтобы облегчить конец…