Он всегда одевался небрежно и сейчас был одет так, словно вернулся с прогулки в лес. Он был скорее насторожен, чем встревожен, и не сводил с меня глаз.

– Ну что ж, оригинально. – Я стал набивать трубку. – Правда, ты должен признать, что несколько необычно.

– Да, конечно. Это сувенир. Думаю, что мне не следовало приносить его сюда.

– Откуда? Где ты был, Джек?

– Так. Гулял.

Я вспомнил ответ того человека, который привел малыша к отцу. И вспомнил еще кое-что.

Я чиркнул спичкой, пламя показалось мне неожиданно сильным, затем я долго раскуривал трубку, пока вкус табака не заполнил мой рот. И только после этого я, смог заговорить.

– Послушай, Джек. У тебя будут неприятности. Еще больше

– у твоей матери. – Такое начало удивило его. – Я ваш друг и хочу вам помочь. Но ты, черт побери, отказываешься помочь мне.

– Док, мне бы очень этого хотелось, – прошептал он.

Я похлопал рукой по брошюре.

– О'кей. Скажи мне, ты работаешь над научно-фантастическим романом, действие которого происходит в 1970 году, и это заготовки для твоего романа? Прекрасно. Я думаю, ты зря скрываешь это… Но дело твое. Все осложняется тем, что твоя брошюра напечатана. Ни одна фирма не станет печатать такое для частного лица. Только для организации. Что это за организация?

– Нет никакой организации. Только несколько друзей. – Он весь напрягся. – Всего несколько среди громадного стада свиней.

Я встал:

– Как насчет того, чтобы выпить?

Теперь он улыбнулся:

– Благодарю. Это именно то, чего мне хочется.

Достав бутылку бренди, я разлил его по стаканам. У меня всегда стояла в запасе бутылка. Иногда и мне, и моим пациентам требовалось выпить, особенно когда я произносил приговор. Но Джек…

И я снова ощутил, что он уже не ребенок. Выпил он очень умело. Где он мог научиться? Ведь его не было всего месяц.

Я снова сел и заговорил:

– Я не спрашиваю у тебя никаких тайн, Джек, хотя ты знаешь, что мне в моей работе приходится выслушивать много тайных признаний людей, и я всегда храню доверенные мне секреты. Я прошу твоей помощи в разработке версии и программы твоего будущего поведения, которая помогла бы твоей матери избавиться от преследований.

Он нахмурился;

– Вы правы. Но самое неприятное в том, что я не могу придумать, что же рассказать вам.

– Может быть, правду?

– Док, вам этого не захочется. Поверьте мне.

– Красота – правда, правда – красота… Помнишь Китса? Он был врач, он знал лучше, Джек. Ставлю десять долларов на то, что я расскажу тебе десяток правдивых историй, которые изумят тебя больше, чем твоя история изумит меня.

– Я не приму пари, – хрипло сказал он. – Это будет нечестно.

Я ждал.

Он допил бренди, поставил стакан на стол. В желтом свете лицо его казалось совершенно изможденным. Но вот на нем отразилась решимость.

– Налейте мне еще, – сказал он, – и я расскажу вам.

– Отлично. – Бутылка немного дрожала у меня в руке, когда я наполнял стакан. – Клянусь хранить твою тайну.

Он рассмеялся странным смехом.

– Не надо клятв, док. Вы и так будете молчать…

Я ждал.

Он сделал глоток, посмотрел куда-то в сторону и пробормотал:

– Я очень рад. Я всю жизнь несу в себе огромную тяжесть, а теперь могу разделить ее.

Я выпустил клуб дыма, ожидая.

И тут он пылко заговорил:

– В основном я был в округе Сан-Франциско, в Беркли. Больше года я провел там.

Мои пальцы сжали трубку.

Он кивнул.

– Да, да. Меня не было дома месяц, но на самом деле прошло почти восемнадцать месяцев. 1969-1970 годы. – После паузы он добавил: – Да, примерно полтора года. Но из этого времени нужно вычесть время, которое я затратил на путешествия в более далекое будущее.

Пар шипел в радиаторе. На лбу Джека выступили капельки пота. Он стиснул свой стакан так же крепко, как я свою трубку. Но, несмотря на напряжение, голос его был ровным.

– У тебя есть машина времени? – выдохнул я.

Он покачал головой.

– Нет. Я могу передвигаться во времени сам. Не спрашивайте меня, как, я не знаю. – Он слабо улыбнулся. – Что, док? Паранойя? Иллюзия того, что я представляю собой что-то необычное в космосе? О'кей. Я проведу демонстрацию.

– Он обвел рукой кабинет. – Проверьте, нет ли здесь каких-нибудь тайных ходов или таинственных аппаратов. Ведь это же ваш кабинет.

Я тупо повиновался и обошел кабинет, хотя был уверен, что ничего такого здесь нет и не может быть.

– Все в порядке? – спросил он. – Хорошо. Тогда я перенесу себя в будущее. Полчаса? Нет. Вам придется слишком долго сидеть и курить. Пятнадцать минут. – Он сверил свои часы с настенными. – Сейчас 4.17. Я появлюсь в 4.30 плюс минус несколько секунд. Только пусть никто не занимает это кресло в течение этого времени.

Меня всего трясло.

– Хорошо, Джек. – Кровь бурными толчками неслась по моим венам.

Он улыбнулся, тронув меня за руку.

– Старый, добрый док. Ну пока.

И – исчез! Я услышал только легкий вздох воздуха и ничего больше. Кресло было пусто. Я пощупал его. Ничего.

Я сидел за столом четверть часа. Совершенно не помню, о чем я думал в то время.

И вдруг он снова очутился в кресле.

Я постарался не упасть в обморок. Джек поспешил ко мне.

– Успокойтесь, док. Все нормально. Выпейте.

Потом он продемонстрировал мне путешествие в прошлое. На пару минут… Была уже ночь.

– Нет, я не знаю, как это происходит, – сказал он. – Но я ведь многого не знаю о себе. Я не знаю, как работают мои мускулы, какие химические процессы происходят во мне. Док, вы должны согласиться, что наши научные познания – всего лишь легкая зыбь на поверхности тайны.

– Что ты чувствуешь при этом? – спросил я и с удивлением обнаружил, что спокойствие вернулось ко мне. Хиросима вывела меня из равновесия на более долгое время. Может быть, в глубине души я и подозревал в Джеке что-то подобное.

– Трудно описать, – Он нахмурился. – Я… я просто хочу попасть в прошлое или будущее. Точно так же, как хочу сделать что-то, взять что-то… И это происходит. – Он старательно подыскивал слова. – Пока я путешествую во времени, я нахожусь в темноте. В темноте, где свет мелькает только при чередовании дня и ночи. Затем я решаю остановиться и останавливаюсь, становясь обычным человеком в обычном мире. Во время путешествия я совершенно не воспринимаю движения воздуха. При этом я задерживаю дыхание и не дышу все время путешествия.

– Подожди. Если ты при этом не можешь дышать, то как ты видишь мелькание света? – спросил я.

– Не знаю, док. Я читал учебники физики, чтобы понять хоть что-нибудь, но ничего не узнал из них. Видимо, меня перемешает какая-то сила, действующая в четвертом измерении. Если она электромагнитной природы, то я еще как-то могу понять, что фотоны захватываются ее полем и я улавливаю их. А вещество, материя не могут восприниматься мною. По это только предположение. Я не специалист. Мне бы хотелось, чтобы этим явлением занялся настоящий ученый.

– Твое предположение слишком непонятно и для меня, мой друг. По ты сказал, что твое перемещение не мгновенно. Сколько же времени оно длится? Какова его скорость? Сколько лет в минуту, например?

– Все зависит от меня. От силы моего желания. Однако я заметил, что чем больше скорость перемещения, тем больше я устаю… Значит, я трачу свою энергию на перемещение во времени. Правда, я никогда не путешествовал больше нескольких минут – несколько столетий.

– Когда ты был ребенком… – Я замолчал.

Он кивнул.

– Да, я слышал об этом. Когда мать выронила меня, я переместил себя в прошлое чисто инстинктивно – и оказался в колыбели.

Он сделал глоток бренди.

– Моя способность перемещаться во времени росла вместе со мною. Мне кажется, что сейчас у меня нет границ. Однако я ограничен массой, которую могу переносить. Это всего несколько фунтов, считая и одежду. Чуть больше – и я не смогу переместиться. Если, к примеру, вы схватите меня, то я останусь на месте, пока вы меня не отпустите. Кроме того, я возвращаюсь на то же самое географическое место, откуда отправился в путешествие, независимо от вращения Земли.