- Дорога из Киева была долгой, Лев Ильич, – ответил он. – Помните, я всю дорогу молчал, я много думал. Времени было достаточно, чтобы душа опустилась на самое дно ада, а потом появилась вновь и увидела рядом седину материнских волос.

- Александр! – воскликнула Катя, пришедшая вместе со всеми.

- Подойди сюда, – попросил ее князь.

Катя послушно подошла, и Карелин опустил свою тяжелую руку ей на голову и ласково провел по волосам.

- Это все, благодаря тебе, матушка, – промолвил он нежно. – Когда я уезжал из того дома, я был, словно тигр, мне хотелось убивать и крушить, обратить в пепел богатство, которым попрекнула меня любимая женщина. Я тоже возненавидел это богатство, но ты была рядом, и твои слезы, казалось, говорили: “ты был бесчеловечным и жестоким, и заслуживаешь наказание… в припадке слепой гордыни ты не слушал свое сердце и наказал невинного ребенка, собственного сына, вытащив его из колыбельки… ты преследовал человека и хотел его убить из-за измены, которой не было. К счастью, ты не стал убийцей, благодаря оклеветанной тобой женщине, которая храбро встала перед тобой… – князь ненадолго замолчал. Никто не проронил ни слова, все ждали, когда Александр закончит говорить. – И тогда я решил не навязывать никому свою волю и не подчинять никого своей власти… Пусть каждый сам будет творцом своей судьбы, пусть от него зависит, счастливым будет он или несчастным. Я не хочу, да и не имею права вести за собой других, когда моя душа погрязла во мраке”.

-Сынок! – всхлипнулаКатя.

- Помогите мне, дело ведь долгое. Поговорите с сельчанами, раздайте все по справедливости, как даете им здоровье телесное и душевное. Теперь вы вожаки, так ведите ваше стадо к благополучию… а я уже не могу… А ты, матушка, поплачь, поплачь… ты столько лет скрывала свои слезы, так что пусть теперь бегут. – Александр ушел. Катя бросилась, было, за ним, но поп удержал ее:

- Оставь его, Катя, ему нужно побыть одному. Ему тоже хочется плакать, но перед нами он не станет… Идемте, доктор… Как Вы считаете, княгиня сжалится над ним?

- Елизавета Ивановна была неумолимой, батюшка. Она выслушала Карелина, но не простила, добила князя его же оружием. Не думаю, что княгиня права, но винить ее не могу… Она слишком много страдала.

- Дайте мне поговорить с ней, – с жаром сказала заплаканная Катя. – Барыня послушает меня, и простит Александра. Я найду дорожку к ее милосердию…

- Господь вернет покой ее душе, Катя, – уверил расстроенную служанку поп.

Дмитрий вошел в дом Оболенских, где его с тревогой ждали остальные. Кумазин и Надя уже собрали вещи. Вечер был ненастным, серым и промозлым, и в особняке затопили камин. Дмитрий сообщил, что он выполнил желание сестры, все уладил, и Наташа, Марфа и Магол уже на свободе.

- Лиза не должна была так поступать, – встревожено заметила Надя, внимательно выслушав Дмитрия. – Надо же было вытащить Наташу из тюрьмы, чтобы та вернулась к Александру!

- Так лучше, Наденька! – урезонивал жену Кумазин. – Лиза не станет таить злобу и мучиться угрызениями совести.

- Ты считаешь, что эта змея будет ей благодарна? Да уж, она сумеет отблагодарить!

- Тем хуже для нее и для Александра тоже, если она снова будет рядом с ним.

- Лиза согласилась поехать с нами, Дмитрий, – сказала Надя, – а ты пока подлатай дом в Керловке.

- Да, дом совсем развалился, и работы займут месяца два, не меньше. Бóльшую часть года я поживу с сестрой, а пока поеду прямо в Петербург, похлопочу о переводе в полк папá. Так я мог бы заниматься воспитанием племянника и его делами.

- Маман уже знает? – поинтересовался Федор.

- Пока еще нет. Я собираюсь встретиться с ней. Лиза попросила меня рассказать ей обо всем… Полагаю, она расстроится, узнав, что сестра не оставила себе все состояние князя, хотя могла это сделать… Впрочем, ей придется смириться с этим.

Вошел слуга, и сказал, что какой-то человек ждет Федора в гостиной, и Лаврецкий торопливо удалился.

- Как бы я хотел поговорить с Карелиным по-братски, а не как с врагом, – тихо сказал Дмитрий, когда Федор был уже далеко. – Мне хотелось бы убедить его, что я действовал не со зла, а по ошибке, но он не в состоянии вести разговор.

- Он и сам понимает это, Дмитрий! – ответил Фредерик.

- Возможно, – вздохнул тот. – Если бы я мог исправить то зло, что причинил, если бы я мог снова соединить любящие сердца, ведь они, несмотря ни что продолжают любить друг друга… Не знаю как, но я должен попробовать!.. Князь так любит Лизу! Думаю, и она все еще любит его! – Дмитрий замолчал, думая, что как только останется один, поедет к князю. Он еще не знал, что произошло в Карелинке, просто ощущал острую потребность поговорить с князем по душам.

Исправник раздавал крестьянам вольные грамоты. Нюшка и Владимир плакали, но грамоты все же взяли, а Катя отказалась и от вольной и от дарственной на дом и соседние с ним земли.

- Не нужно мне ничего, ничего я не хочу… служанкой родилась я, служанкой и помру рядом с тобой, сыночек мой родной! – сказала она, и Александр крепко обнял старушку и прижал ее к себе. Николашка тоже отказался от свободы.

- Зря написали для меня бумагу. Я до самой смерти верой и правдой служить буду князю, как преданный пес и, повернувшись к Карелину, продолжил: – Разреши мне поехать с тобой, батюшка. Коли я не мешаю, дай мне дослужить тебе до конца моих дней. Оставь меня, ведь кто-то должен седлать тебе лошадь и управлять экипажем!

- Хорошо, – согласился Александр, слыша, что многие слуги тоже хотели бы остаться с ним. – Те, кто хочет, поедут со мной, но я хочу, чтобы меня окружали свободные люди, так что храните свои грамоты и ждите меня во дворе… еще до полудня поедем в Николаевку.

В Николаевке тоже вся челядь получила свободу. По дороге без устали катил экипаж с тройкой лошадей, в котором ехал Александр с матерью, а сзади еще несколько троек везли самых верных слуг. По дороге в каждом селении к ним присоединялось еще несколько человек. Карелин колесил по своим малороссийским владениям, везя людям вольные грамоты.

Он на два месяца опередил Александра II, давшего свободу всем крепостным крестьянам. Карелин колесил по своим многочисленным поместьям, раздавая крестьянам вольные грамоты и земли, с каждым днем становясь все беднее, и слыша за спиной удивленный шепот и блогословения. Но все когда-нибудь заканчивается, и в один из дней Александр заметил перед собой башни Киева, отражавшиеся в водах Днепра.

- Ну что, приехали, князь? – спросил Лев Ильич. – Путешествию Вашему конец?

- Нет... я просто раздал земли в Малороссии, а вот Вы снова оказались в своем родном городе, так что, в некотором роде, я возвращаю Вам свободу, доктор... Я от всей души благодарен Вам за Вашу помощь.

- Мы как нельзя вовремя добрались до города. Скоро по дорогам не проедешь, впрочем, и так уже зима.

Александр печально, даже с затаенной болью смотрел, как снежные хлопья мягким лебяжьим пухом опускались на город, возвращая ему белизну.

- Заедем в город, батюшка? – спросил Николашка, спрыгнув с козел. – Смотри, снег-то какой валит. Коли и дальше так будет, так на экипаже не проедем.

- Заедем, Николай. Ступай, скажи всем, пусть едут на постоялый двор, что возле моста. Передохнем несколько дней, прежде чем дальше двинуться. Ну а Вы, доктор...

- Вы позволите мне доехать с вами до постоялого двора? – мягко прервал князя Лев Ильич.

- Разумеется, если вам так угодно...

Топча белый снег, они прошли под аркой старых ворот, но не успел Александр сделать несколько шагов, как резко остановился.

- Наташа! – с удивлением и досадой воскликнул он, глядя на появившуюся как по волшебству Маслову.

Наташа пошла навстречу князю. Она отлично понимала, что играет со смертью, но отчаяние и отвага поддерживали ее. Они были одни, исключая Льва Ильича, шедшего рядом с Карелиным. Доктор посмотрел на Маслову и, бережно подхватив Катю под руку, отошел вместе с ней назад.