Я снова вышел из очереди, чтобы нас не слышал Бен.

— Я не собираюсь извиняться, — произнес я, на что она покачала головой.

— А я тебя просила об этом?

— Нет, но у тебя осуждающий взгляд.

— Ну, я тебя не поддерживаю. Хотя на самом деле подошла к тебе, чтобы поцеловать на удачу. Но раз ты настроен быть социопатом и мачо, то просто развернусь и пойду туда, где Трэвис смог бы еще за мной подглядывать.

Я прижал ее к себе и поцеловал. Я стал крепко ее целовать, пока она не застонала, и из ее горла не донесся тихий хрип, который, как я подумал, она даже не заметила. И, когда я оторвал от нее свои губы, ее ресницы мечтательно трепетали, отчего мне захотелось еще раз ее поцеловать, но мы и так привлекли слишком много внимания.

— Что значит социопатом? — переспросил я, заметив при этом, что мой голос звучал хрипло и был едва слышен.

— Беру свои слова обратно. Ты сущий дьявол, — она потрепала меня за щеку и медленно направилась к нашим друзьям.

Будь я проклят, но эта девушка собиралась меня добить.

Глава 14: Дом

«Дом — это место, где обитают видимые и благородные души».

Керри Уильямс

Харпер

Среди толпы людей, запихивающих малиновый пирог себе в рот, были Фути, Бен, Вон, еще двое мужчин и одна женщина. Меня слегка удивило, что в соревновании участвовала женщина, но я в итоге успокоилась, потому что в конце концов, она была лучше, чем худощавый парень с копной волос на голове.

Бенни шел последним, но он ведь был самым маленьким. Должно быть, его бы не взяли по возрасту, но Вон помог ему проскользнуть. Я до сих пор не могла поверить, как мне повезло, что у меня был такой человек, который взял бы на себя весь мой багаж проблем. Я похожа на больную мать-одиночку.

Рев толпы становился все громче, и должна признаться, я тоже внесла свою долю, кричала и прыгала на месте, хлопая в ладоши вместе с остальными девушками из нашей компании. Никогда раньше я не чувствовала себя одной из них, но в тот момент все было иначе. Впервые за свою жизнь, даже до того, как мама попала в аварию, я почувствовала себя как дома. Олбани был той зоной комфорта, где царила любовь и новые знания; знания, к которым приходит утраченная частичка души. В каком-то смысле, как дежавю, но значительно больше.

Ведущий начал обратный отсчет от десяти, и крики толпы переросли в рев. Фути на полпирога опережал всех, за ним шел Вон и еще один парень. «Шесть», — выкрикнул ведущий, и у Бенни округлились глаза, когда он посмотрел на тарелку Вона. «Три, два, один». Толпа как обезумела и чуть не сошла с ума, будто речь шла о награде в миллион долларов. Это казалось сумасшествием, но всеобщее волнение оказалось таким заразительным. Мне это безумно нравилось!

Выиграл Фути, что было неудивительно, ведь почти все ставки делались на него. Когда счет остановили, он успел слопать два пирога. Вон что-то сказал Фути, и через секунду они оба приподняли Бенни, посадив его на плечи. Бенни наградили призом, отчего я не смогла сдержать слез. Но слезы катились не от горя, а от абсолютного счастья. Я обняла Эйприл, заметив, что она тоже не скрывала слез. Может быть, она и делала вид, что не выносит моего брата, но я-то знала, что она его любит как своего собственного.

— И прежде чем все вы разойдетесь, — произнес ведущий, на что мы с Эйприл снова оглянулись на сцену. — Я хотел бы сказать большое спасибо Винни О'Коннор за то, что она пожертвовала свои пироги для этих подрастающих парней, ой, простите, парней и дам. — Он улыбнулся, и ему помахала участница конкурса. — Сегодня мы поступим немного иначе. Все мы знаем, что пироги Винни сами по себе достойные призы, но сегодня мы устроим аукцион на все ее американские яблочные пироги, а полученные средства пустим на доброе дело.

Мы с Эйприл обе замерли на месте.

— Есть одна семья, которая нуждается в некой коллективной помощи. И хотя они никогда ни о чем не просили, все же я хотел бы показать им, насколько щедрыми являются жители Олбани. Нам нужно показать им, что они не останутся одни. Только не в округе Джентри.

Со всех сторон люди стали хлопать в ладоши, а на меня устремилась куча взглядов. Я разволновалась, и не на шутку. Мы жили в маленьком городке, и мне следовало заранее подумать о том, что у меня не получится залечь на дно, прежде чем я начну лечение. Я понимала, что не смогу остаться незамеченной, когда у меня выпадут волосы и появится болезненный вид, но на тот момент все к тому и шло. Вся наша семья была на пути к такому состоянию.

— Харпер, дыши, — прошептала Эйприлл.

Я сделала глубокий вдох и на какое-то время задержала дыхание, прежде чем медленно выдохнуть. Ведущий продолжил свою сердечную речь, суть которой стала ускользать от меня, пока я искала глазами Вона. Его больше не было на сцене, там стоял Бенни и Фути. Где же Вон...

— Доверься мне, — прошептал Вон, кладя руку на мое плечо. Эйприл выпустила меня из своих объятий, но осталась стоять рядом.

— Что происходит?

— Просто доверься мне и все.

Должно быть, он съел слишком много пирога, потому что я не могла расслабиться. Хорошо хоть он был рядом.

— Отец семейства, Эндрю Кеннеди, и члены его семьи — настоящие герои духа. Многие из жителей слышали, что случилось у этой семьи. И то, как они справляются с посланными свыше страданиями, можно назвать настоящим чудом. Именно так проявляется подлинный дух Олбани. Поэтому мы проведем аукцион пирогов Винни, а полученные средства пойдут на покрытие медицинских счетов Кеннеди.

На меня обратились прискорбные взгляды, чего я терпеть не могла, но разглядев среди них те, которые выражали гордость за нас, и их улыбки, я почувствовала, как от них исходило сочувствие и любовь. Я поняла это, я почувствовала это. Мое тело стало немного расслабляться, и я смогла расправить спину. Вместо того, чтобы уткнуться в рубашку Вона, я обняла его, наблюдая как какой-то мужчина, стоящий сразу за нами, сделал ставку в пятьдесят долларов.

Я была шокирована, когда следом кто-то щедро предложил двести долларов, а затем, откуда-то издалека я услышала знакомый голос, и кто-то выкрикнул сумму, которую я наверное плохо расслышала. Было так шумно, что я даже не смогла переспросить Вона. Я ничего не понимала. Стоял такой свист и крики восторга, после чего ведущий огласил:

— Продано Брайану Кэмпбеллу за десять тысяч долларов!

Я посмотрела на Вона. У меня не было слов, и он, опустив на меня глаза, стоял и улыбался с широкой улыбкой до ушей.

— Я не понимаю, — сказала я.

— А что тут понимать? Мой отец только что оплатил часть медицинских счетов, так что твой отец сможет быть с тобой во время лечения, и потом ему не придется убиваться на работе, чтобы все оплатить.

— Он сделал это, потому что ты его попросил?

— А какая разница?

Он был прав. Какая разница? Никакой. Совсем никакой.

Я прыгнула к нему в объятия, и мы оба засмеялись. Я знала, что буду любить этого парня всю вечность. Я не осознавала, что плакала, пока он не поставил меня на землю и не стал вытирать мои щеки. Эйприл тоже обняла меня, она рыдала как ребенок, и от этого я заплакала еще сильнее. Мы прыгали на месте и кричали. Это означало не просто часть средств для оплаты наших счетов, это была свобода, которую я и не мечтала для своего отца. После вчерашнего разговора мы оба уже навсегда изменились, сблизились друг с другом. Казалось, что, наконец, все наладилось. Все, что мне оставалось, — победить в себе Франкенштейна, и тогда все у нас будет в шоколаде.

Внимание Эйприл переключилось на что-то другое. Что же могло быть более важным для нее в тот момент? Но потом я поняла. Продираясь через гудящую и улюлюкающую толпу, Вон подошел к небольшой компании людей, окружавших его отца. У меня сильно забилось сердце. Я была уверена, что Вон каким-то образом поучаствовал в том, что у его отца сложилось новое мнение ко мне и моей семье, однако мне было слегка не по себе из-за натянутых и неустойчивых отношений между ними. И так чувствовала не одна я. Эйприл взяла меня за руку, когда люди, окружавшие отца Вона расступились перед ним, и он всех нас удивил. Он всегда меня удивлял. Отец положил руку на плечо сына, и Вон бросился ему на шею, отчего у меня перехватило дыхание.